Урок 1

[Нейма Ски]

Вступительное слово: поскольку вопрос отзывов и рецензий стоит остро еще и потому, что многие из участников попросту не умеют их писать, то возникла идея проведения подобного урока. Текст для урока выбран из «беоновских шедевров», автора вы не знаете, поэтому отсутствует личностное отношение. Таким образом, сразу отпадает вариант «не обидеть критикой» или польстить. Будем тренироваться на неизвестных авторах. Скажу сразу, что вторым уроком будет наоборот, работа качественная, для тренировки «положительных отзывов».

1. общее впечатление (можно с эмоциями, но корректно)
2. смысл, стиль, слог.
3. грамотность (допускается разбор по косточкам, но без стеба, все же у нас лит.клуб)
4. сюжет
5. характеры, образы (или пейзажность)

Грамматические и стилистические ошибки должен выделить каждый участник урока вне зависимости от того, сделан ли подобный разбор раньше другими участниками. В отзывах на работы участников этого можно избежать, чтобы не повторяться, но здесь разбор обязан сделать каждый.

___________

Я предупреждал, откуда сей шедевр? Предупреждал. Так что, увы, терпите...

когда-то давным давно в нашем мире жило семь Ангелов с белыми крыльями. они были похожи на обычных людей и скрывали свои божественные силы. внешне они походили на людей, только в их сердцах не было зла., лицемерия, лжи и других пороков человечества.
одной из них была девушка Ария. Ария была очень красива,но всегда была одинока. ведь ангелы никогда не понимали людей и люди тоже не понимали ангелов. Но Ария знала что у нее есть больше чем признание людей, у нее были благословенные крылья. но случилось самое страшное для ангелов. ария влюбилась в смертного парня с ее класса. ведь даже Ангелы умеют любить. сердце Арии рвалось на части при виде его улыбки и глаз. она не знала, что ей делать, ведь Ангелам запрещалось любить. и она решилась...
она нарушила закон. Ария призналась парню в своих чевствах и он ответил ей взаимностью. и тогда у Арии крылья раскрылись еще сильнее. она узнала, что такое любовь, и научилась чувствовать как человек. но она еще не знала что люди звери способные на подлость. парень поигрался с ней немного и бросил, ушел к другой. девушка Ангел долго плакала пытаясь понять поступок парня, но так и не смогла. и тогда она узнала еще одни человеческоие чевства: ненависть, злость, ревность.
она тогда не знала что делала. но ночью, расправив свои белые крылья она прилетела к парню домой. в руках у нее был серебрянный клинок. она долго смотрела, как он спал. и не выдержав ненависти к нему и боли в своем сердце вонзила клинок ему прямо в грудь...
на её руках была его кровь... а ее крылья окрасились в черный цвет. в сердце осталаьс лишь пустота. она теперь Ангел -смерти... тогда она улетела, и нито ее больше не виделл...

@темы: В помощь новичкам, Уроки

---

[RhiSh]

Детское. Мастеру...
(просто вспомнилось в тему «181»)

Уходят, уходят в туман поезда,
Огни замирают вдали,
Колёса стучат: «Навсегда, навсегда…»
Уходят, уходят… ушли.

Пустые перроны оставив в ночи,
Спешат они скрыться во тьме.
А вслед им вокзал опустевший молчит,
Тихонько вздыхая во сне.

Он скоро проснётся: полоска зари
Алеет, на рельсах блестя…
Ушли. Освещают им путь фонари,
Да звёзды за ними следят.

Рассветная свежесть умоет вокзал
И тени ночные сотрёт.
Печально последний гудок прокричал.
Ушли. Не видны. Что их ждёт?

Ночные сомненья, обиды, обман
Лучи, как пылинки, смахнут.
Ушли поезда в темноту и туман.
Куда - неизвестно… Придут?

@темы: RhiSh, Стихи

---

Странный финал

[Klajfus]

stihi.ru/2009/11/05/481

Гвоздики красной яркий свет
И реквием в тиши ночной.
Разрозненный парад планет
И сталь сияет под луной.

Клинков зеркальных полотно
И крови чистой перелив.
Врагов дуэт - всё как одно
И в блеске глаз души мотив.

Теней его предсмертный стон.
Себя в другом я нахожу,
Как в ночь летящий махаон.
С меня довольно, ухожу.

@темы: Perfect Bogus, Стихи

---

Правила сообщества

[Mark Shadon]

1. В клубе неприемлемы грубость, оскорбления и переход на личности.
Господа писатели, поэты, критики и рецензенты, будьте взаимно вежливы.

2. Для вступления в клуб необходимым условием является написание
трех отзывов по любым из работ участников сообщества.

3. Каждый из членов сообщества обязан писать не менее четырех
рецензий в неделю на любые из выложенных работ. Отзыв, рецензия,
разбор или критика должны быть развернутыми и осмысленными.

4. Перед выкладыванием работ в клуб необходима премодерация.

5. Ответ автора на полученные отзывы обязателен.
Адекватная реакция на критику также обязательна.

6. Выполнение правки текста по полученным рекомендациям
также необходимо и представляется автором по завершении оной.


За невыполнение правил – предупреждение от администрации.
Три предупреждения – удаление из сообщества.

@темы: Админское

---

К слову о поэзии

[Ласточкина]

Можно ли научиться писать стихи? Можно ли стать поэтом, не родившись им? А поэтами рождаются? Я не знаю.
Однако я точно знаю, что в любом деле можно добиться совершенства при соответствующем стремлении.
Эта статья о том, как можно сделать свои стихи лучше, чище и ярче.

Предлагаю начать с того, что для любого неискушенного в поэзии человека характеризует данный жанр. Рифма. Рифма подразумевается априорно необходимой для стихотворения. Если мы не пишем белый стих. Белый стих писать очень сложно, вообще мало кому удается выдержать эту линию, поэтому давайте условимся с первым правилом. Либо рифма должна быть везде, либо ее не должно быть вообще. Любые отступления считаются дурным тоном. Здесь неважно насколько вы изобретательны и талантливы по части привнесения новых форм в литературу. Как правило, отсутствие рифмы говорит не о том, насколько талантлив поэт, а скорее о том, что он вообще не поэт.
Правило есть правило. Как в геометрии, так и в стихосложении.

О формах рифмовки можно говорить очень долго, во многом рифма – дело глубоко авторское, поэтому я скажу о том, какой рифмы быть не должно, идя методом от обратного. Итак, стараемся избегать следующих рифмовок.

Во-первых, рифмы – созвучия. Кажется, иногда весьма удачно использовать что-то вроде «балконе»-«голубое». Вроде и звучит неплохо, но на деле показывает, что чувства рифмы «поэт» лишен.
Во-вторых, бедные рифмы. Бедная рифма характеризуется тем, что в ней совпадения находятся только в ударной гласной. Например «одна»-«звезда».
К бедным рифмам так же можно отнести рифмовку одинаковых частей речи в одинаковых формах (падежах, склонениях). «Сухой»- «хромой»- «босой», «лететь»-«петь»-«стареть» - бедная рифма. Именно поэтому глагольные рифмы чаще всего причисляют к нежелательным в стихотворении.
В-третьих, следует избегать рифмовки однокоренных слов или использовать повторения всей формы слова. Это лишь показывает небогатый лексикон автора.

Ритм. Еще одна необходимая для поэзии категория. Опять же упомяну о верлибрах и стихотворениях в прозе. Относятся они к стихотворному жанру именно потому, что в них присутствует ритм. Единым потоком. Пусть его нельзя описать высчетом стоп, но он наличествует и его ясно видно при чтении.

Однако вернемся к нашим баранам. «Не мог он ямба от хорея, как мы ни бились, отличить»… Цитата характерная. Увы. Часто автор вовсе не задумывается о том, анапест у него или дактиль, какой слог ударный, какой безударный. Думаю, это и не нужно на первых порах, когда идея сформировалась, первая строка поймалась и буквы так и прут на бумагу, но... Люблю я «но», заметили? Так вот. После того, как мыслепоток загнан в слова, нам необходимо вооружиться карандашом, прочесть статью Айон Ран и высчитать слоги.

Сочетание ударного и безударного слога называют стопой. Количество стоп должно быть одинаковым в рифмующихся строках на протяжении всего стихотворения. Равно как и размер скакать не должен. Он как раз формируется стопами, то есть сочетанием ударных и безударных слогов.

Не суть важно, будете ли вы знать, хореем вы написали или дактилем. Главное, чтобы в вашем стихотворении ритм выдерживался один и тот же, а не скакал с "ударный-безударный" на "ударный-безударный-безударный".
Выверять, выверять и выверять, вычитывать и править, прежде чем представить на суд людской. Потому что если у вас в одной строке 5 раз сочетаются ударный-безударный слоги, иначе говоря 5 стоп, а в строчке, рифмующейся с первой строкой, 4 стопы – это неприемлемо. Либо добавляйте слоги, либо прячьте стихотворение до лучших времен, когда дозреете для его правки.

Вот то, что не оспаривается, принято в литературных кругах и считается аксиомой, то есть не оспаривается даже настоящими мастерами пера. Отступление от этих правил – не показатель таланта, но лишь подчеркивание отсутствия вкуса и поэтической жилки.
Теперь немного моего собственного видения и на заметку тем, кому пожелалось бы кое-что заметить.

Я предлагаю обратить внимание на несколько пунктов: смысл и общий вид, стилистика, вкус, если угодно, вашего стихотворения и правка.

Смысл. Каждый раз я говорю о нем, со все большим остервенением споря с теми, кто говорит, что нужно писать сердцем. Не нужно. Писать нужно головой. Чувства должны осмысляться, прежде чем вылиться в строки, да и в процессе выливания должны обдумываться. Априори эмоции вами приводятся к некой упорядоченности, раз уж вы ловите рифму и выдерживаете ритм = подбираете слова. Поэтому все заявления о поющей душе в строках суть абсурдны. И уж коли мы думаем о том, что пишем, то смысл, логическая линия должны быть выверены до предела.

Мы идем по тончайшей грани, мы пишем стихи. У нас нет права растекаться мыслью по древу, у нас есть строфа (катрен), в которой в 4 строках должен заключаться весь смысл нами переживаемого. Мы не можем рассчитывать, как в прозе, на то, что поясним что-то далее по тексту, мы должны уместить в стихотворный ритм предельно понятную мысль. Разумеется, аллегория, метафора подразумевают то, что смысл будет укрыт в необходимые для поэзии обороты, то это не значит, что логика должна отсутствовать напрочь. Человеческие чувства, а именно их выражает поэзия, противоречивы, спорны, иллюзорны, они не всегда подчинены логике. И если уж вы чувствуете, что просто не можете собрать воедино осколки эмоций, то не пишите вовсе, либо отложите уже написанное до поры. Потому что если ваше чувствование алогично, это на стихотворении отражаться не должно. Оно обязано быть смыслосодержащим. И его первая строка должна быть понятна и связана с последней очень строго. А почему? Потому что мы никогда не пишем только для себя. Мы пишем для тех, кто будет нас читать. И читателю должны быть понятны все те «хрюкатающие зелюки», что нами описаны.

И еще к вопросу о зелюках. Давайте будем откровенны. Графоманов на свете хватает. Эти люди готовы описывать в стихах даже холодильник или чистку зубов. Здорово это - жизнь в ритме амфибрахия, но если честно, кому это интересно? Ни-ко-му. По сути, раз уж на то пошло, так много стихов уже написано о любви, о природе, о родине, о душевных терзаниях, о судьбах времени, что сказать что-либо интересное практически невозможно. Что же делать?

Говорить об уже сказанном так, как еще никто до тебя не говорил. Выработать свой собственный стиль, свою манеру сочетания слов (не грешащую против правил построения предложения в русском языке), писать – прошу прощения за избитое слово – красиво. Это как? Как не уподобиться поэту Цветику, раздающему всем приветики? Выход один. Новые рифмы, новые метафоры, противоречия и вопросы, необычная структура предложения, избавление от шаблонных чувств и образов, отдирание себя от рифм вроде «кровь»-«любовь», «прибавил»-«убавил».
Все это здорово поможет, но опять же при обязательном осмыслении.

А осмысление так или иначе приведет нас к правке. Правка – вещь необходимая.

Вряд ли возможно написать стихотворение идеально с первого раза. Не верю в то, что существуют такие таланты в этом мире. Достаточно посмотреть на черновики наших знаменитых поэтов. В любом учебнике литературы есть репродукции черновиков Пушкина. Лично я всегда удивлялся, как среди такого количества зачеркиваний, пометок, картинок, помарок, поэту удавалось вычленить строки, которые мы выучиваем наизусть. В правке стихов, господа, нет ничего зазорного, обидного или принижающего ваш талант. Это необходимая работа по доведению до совершенства того, что написано. Ведь всегда приятно видеть совершенство, а не обглоданное корявым ритмом метание хаотичного набора слов по листу. Посему правим написанное.

Как? Процесс прост.

Написали. Отложите. На перекур, на чашку чая, на «Мань, вынеси мусор!» Проморгайтесь, грубо говоря. Изрядно измочаленный часом рифмы взгляд просто отдохнет, отключится мозг, и вы сможете уже новыми глазами взглянуть на свои строки.

Теперь вооружайтесь карандашом и считайте слоги. Если не совпало, считайте снова. Нужно добавить или убрать – переписывайте. Да, работа может занять времени больше, чем само написание, но взгляд читателя не будет спотыкаться на каждом слове. Польется музыка. Не льется? Снова считаем. Читаем вслух. Вспоминаем пресловутого Пушкина. Так же ровно, чисто, без перепадов? Отлично.

Теперь можно вдоволь погрызть карандаш, проверяя орфографию и пунктуацию. Кто сказал, что стихи не должны соответствовать правилам грамматики? Мы такого точно не говорили, поэтому банальная проверка пойдет всем на пользу. Что дальше?

Показываем свое творение знакомому, маме, сестре, брату, кому-то, кто может дать первейшую оценку. Если этот кто-то задумался, хорошо. Если высказал пожелания или что-то вроде «ну и бякость», вдумываемся, перечитываем и ловим себя на том, что действительно что-то тут против смысла-то погрешило. И вновь правим, заменяя абсурд на логичное содержание. Повторяя по кругу и высчет ритма, и орфографию, и рифму, и вынос мусора, и обнародование придирчивому «кто-то».

Тошно? Думаешь уже «вот и зачем я взялся за прыткопишущее перо?» Зато стихотворение отполировано, четко, красиво, образно, послушно нам, а мы удовлетворенно выкладываем его в сообщество, получаем тонну пряников и радостно улыбаемся. Потому что славно потрудились. Потому что поэзия – труд, и тот, кто считает иначе – вовсе не поэт.

Приятного труда вам, господа, он сполна окупается красотой. А красота, как известно, спасет мир.

@темы: В помощь новичкам, Мастер, Статьи

---

о Правилах

[RhiSh]

Я нашел сообщество, весьма похожее на наше. Ну, допустим, нашла-то его Сатаниэль, но не в том суть.

А суть - в правилах. Каковых множество в том сообществе и вовсе не наблюдается у нас. И вот возникает законный вопрос: а их надо?

Читаем и высказываемся

Дамы и господа, вот я о чем. Да, все мы тут люди занятые и натуры творческие, зависящие от вдохновения. Но вместе с тем - интересный спецэффект. Когда ловишь «сообщника» и грустно вопрошаешь, отчего он не пишет отзывов, - тут сразу много причин. И не хочется, и не можется, и не знается, и некогда. И вообще он такого не любит, а автора огорчать неохота. И вообще - у нас тут дело добровольное.

Всё это ясно и понятно. Но куда только деваются все эти аргументы, когда сам вот такой «сообщник» приносит нечто свое - и не видит десятка комментариев?

Далеко деваются.

В свое время я писал правила - на беоне. Ну, этот ресурс всем хорошо известен; правила там не любят. Ну что взять с ресурса, где большая часть обитателей - дети?

Но у нас-то, кажется, тут не дети. Тут у нас серьезные люди, будущие литераторы. Кажется. Но невзирая на это, мягкие упрашивания зачастую не действуют. Резкие нажимы - увы, тоже.

Так нужны нам правила?

Кстати, пока таковых нет, нам нет места в список «законных» дайровских сообществ. Надо ли оно нам? Я вот думаю, что лишний пиар никогда не помешает; но там ведь неважно, какие именно у нас правила. Вот в том сообществе, о котором я упомянул вначале, - В гостях у Музы: поэзия и проза, - правила касаются двух пунктов: оформления и этики в отношениях автор-читатель.

Это всё разумно. Но у нас нет проблем с оформлением, а этика, на мой взгляд, и так не страдает. В том аспекте, что склок между критиком и автором ещё не было, и дай-то ежик и шимы, не будет.

А вот как насчет этики «неотвечания»? Все ли наши авторы, узрев длинный разбор, мигом кинулись благодарить разборщика и исправлять ошибки? Увы, не все. Недавний пример: пришел человек с явно незрелым рассказом и получил бесплатный профессиональный мастер-класс, отнявший у критиков около часа времени. И что-то я не заметил, чтобы юный автор осознал, какой ему преподнесли подарок, поблагодарил занятых людей за потраченное время и всё исправил. Да какое там «исправил» - даже формального «спасибо, учту» автор не написал.

Почему-то мне не хочется воспринимать подобное неуважительное отношение как норму в нашем сообществе. Не знаю, читает ли это упомянутый автор и узнал ли себя-любимого - но мне бы на его месте стало чисто по-человечески стыдно.

И наболевшее: отзывы. Устал я писать огромнейшие посты на тему «Почему отзывы Нужны и Важны». Вы же тут все люди неглупые, дорогие авторы? Вот вам приятно видеть ноль комментов на свою работу?

Вот и другим неприятно.

Да, дело добровольное. Но и сама литература - дело добровольное. И вступление в это сообщество. Да и уважительные, товарищеские отношения между людьми - тоже дело добровольное. На мой взгляд, в любом подобном начинании всё строится на совести. И понимании того факта, что оценка работы нужна не только лично вам, но и каждому вашему «сообщнику».

И кстати, об оценках. Думаю, после мучений с написанием синопсиса на роман Шимрис мог бы немало сказать на тему «как полезно набить руку на отзывах, дабы потом не мучиться с анонсом к собственному творению». Или вы не планируете готовить творения к печати? А что тогда, люди дорогие, вы тут делаете?

В общем - правила. Если они нам вообще нужны (а нужны?) - лично я бы двумя главными пунктами сделал адекватную реакцию автора на критику и адекватную реакцию всех сообщников на все выложенные работы.

Высказываемся.

@темы: Админское

---

Та, что гуляет сама по себе

[Rhiannon]

Глава седьмая

Новые знакомцы

    Утро, что ни говори, выдалось насыщенное.

    Проснувшись, Таша обнаружила, что Арона нет. Впрочем, нельзя сказать, чтобы это обстоятельство её озадачило.

    Кто-кто, а он-то имеет право гулять сам по себе.

    Спускаться вниз и вылавливать Нируэль не пришлось - на столе Ташу уже заботливо поджидал не только завтрак, но даже тазик с водой для умывания.

    Поев и кое-как приведя себя в порядок, Таша предприняла очередную попытку разбудить Лив.

    И в очередной раз - бессмысленную.

    - Вот КСАШ! - не выдержала Таша. - Да ты собираешься просыпаться или нет?!

    Однако Ксаш оказалась то ли рассеянной, то ли вредной - во всяком случае, сестра на Ташин призыв никак не отреагировала, а вот неведомый вьюноша заворочался в кровати.

    Таша, вздохнув, подошла к шкафу.

    Ладно, в конце концов, и тебе бы пора… Хоть выяснить, кого мы подобрали.

    …и не зря ли?

    Положив рубаху и штаны у мальчишки в ногах, Таша удостоверилась, что порядком истрёпанные мягкие туфли стоят рядом с кроватью. Вышла из комнаты. Прислонилась спиной к закрытой двери, прикрыла глаза.

    …оглядывается, наверное…

    …скрип - встал, спящий красавец.

    …вот и одёжный шелест…

    …а обязательно прыгать на одной ноге, когда штаны надеваешь? О… тяжёлый случай. Надеюсь, шишку не набил…

    …похоже, поднялся-таки.

    Досчитав до пяти, Таша вошла в комнату.

    - Доброе утро, - миролюбиво произнесла девушка, закрывая дверь.

    Парень уставился на неё во все ярко-голубые глаза.

    Впрочем, Таша не была до конца уверена, что на неё - ибо взгляд этих глаз был каким-то плавающе-несфокусированным и постоянно ускользавшим в сторону.

    В общем и в целом, с пробуждением лицо мальчишки приобрело какую-то расплывчатость и бесформенность, свойственные разве что холодцу.

    Девушка терпеливо ждала, пока он растерянно оттрепыхает ресницами - чтобы услышать в ответ хриплое:

    - Я уже не на дороге, да?

    Таша закатила глаза:

    - Воистину гениальная догадка, ничего не скажешь.

    Мальчишка опустил голову. Перемялся с одной несуразно-длинной ноги на другую. Зачем-то поднял правую руку на уровень глаз.

    Когда Ташу с воплем «Изыди, нечисть!!!» повалили на пол - девушка от ошарашенности даже не сразу поняла, что произошло.

    Однако сомкнутые на горле цепкие пальцы и недостаток притока кислорода в лёгкие поспособствовали увеличению мысленного быстродействия.

    Раз…

    Два…

    Ну, сейчас ты у меня получишь, гадёныш!!

    …обнаружив, что держит в руках маленькую белую кошечку, старательно отпихивающую лапами пустое платье, мальчишка изумлённо замер…

    …и, скорее всего, сильно пожалел об этом - когда его с мстительным шипением полоснули когтями.

    - Аааа!!! Ах ты…

    …должно быть, Арон застал любопытную картину: орущий благим - и не только - матом мальчишка колотит об подушку намертво вцепившейся ему в руку кошкой…

    - А НУ ПРЕКРАТИТЬ.

    Повторять дважды дэю не пришлось - жертва кошачьего произвола замерла с закинутой рукой, белая кошка же, разжав когти, благополучно приземлилась всеми четырьмя лапами на кровать, забилась под покрывало…

    …раз…

    …два…

    - Ты что творишь, ксашить твою налево?! - заорала Таша, высунув голову из-под одеяла. - Я его на дороге подбираю, врача ему нахожу, за его постель плачу - а он… Педестриан!!!

    - Молчи, порождение Ксаши! - ответил тот с максимальным достоинством, с каким только может говорить нескладный взъерошенный мальчишка, посасывая разодранную руку. - Лучше бы я умер на дороге, чем попал в лапы… Эм… Постойте… - он уставился на Арона. - А вы ведь дэй, да?

    - Поразительно точное наблюдение.

    - Служитель Небы? И… с ней?

    - И жду, что вы извинитесь перед моей спутницей.

    - Я? Извиниться? Святой отец, она же меня…

    - После того, как вы без всяких видимых причин предприняли попытку убийства. Или забыли?

    - Но вы же не могли…

    - Я не видел. Я знаю.

    - Вы… Но я бы почувствовал проникновение, учитель всегда говорил, что у меня одна из самых сильных ментальных защит… Если только, - глаза паренька расширились, - вы не…

    - Джеми Семпер, я жду - пока терпеливо.

    Мальчишка растерянно моргнул. Покосился на Ташу. Вновь взглянул на Арона.

    Если глаза кошки кипели праведным негодованием - то взгляд дэя обжигал ледяным спокойствием.

    - Извините. Но мне всё-таки… как… А! - вдруг вдохновенно воскликнул паренёк. - Я понял! Вы её взяли на воспитание, да? Хотите спасти душу монстра, упорствующего во грехе?

    Арон скрестил руки на груди:

    - Знаете, - неожиданно устало сказал дэй, - лучше уступите место брату. Мне кажется, с ним разговор выйдет толковее.

    - Вы и об этом?!.. А, ну да, раз вы… Вы должны, - пробормотал мальчишка. - Алексасу? Святой отец, вы правда думаете…

    - Да, так будет лучше.

    Чего? Какому брату?

    Парень, покорно склонив голову, закрыл рассеянно-голубые, как незабудки, глаза…

    …и открыл их ясно-пронзительными, как небо поздней осенью.

    Расправил плечи. Выпрямился из сутулой полусогнутости, став на полголовы выше.

    - О, прекрасная леди, - произнёс он бархатистым баритоном, так не похожим на прежнее хриплое блеяние, - прошу прощения за поведение моего бестолкового брата. Просто он… очень не любит ликанов, - он рассеянно поправил волосы. - А ведь сколько раз я ему говорил брать пример с меня, не питающего предубеждения к представителям других рас… До тех пор, пока они не изъявляют желания пустить меня на обед или на опыты, разумеется. Итак, позвольте наконец представиться. Алексас Семпер, - поклон - с такой эффектной отточенностью в движениях, что любой мим удавился бы от зависти. - Не изволите ли вы сообщить мне, как вас величать?

    - Эм… Таша…

    Юноша смотрел на неё несколько выжидающе.

    Лицо его обрело очертания - весьма симпатичные. Даже кудряшки больше не ерошились, как древесные стружки, а с небрежным изяществом падали на гладкий лоб.

    Не дождавшись какой-либо другой реакции, молодой человек улыбнулся:

    - Там, откуда я родом, леди Таша, при знакомстве дамы жалуют мужчинам руку…

    - Может, ещё сразу и сердце?

    В голосе Арона слышался лёгкий ледок иронии.

    Видимо, малость подзабывший о его присутствии молодой человек обернулся к дэю.

    - О, отец… не сообщите ли мне своё имя?

    И что-то в его лице подсказывало Таше, что это самое присутствие юноше особой радости не приносило.

    - Кармайкл. Арон Кармайкл.

    - Отец Кармайкл… Должен сказать, - почтительно склонил голову Алексас, - для меня огромная честь познакомиться с вами. Редкостная удача столкнуться с… таким, как вы.

    - Ну что вы, - отозвался Арон, - таких, как вы с братом, тоже нечасто встретишь.

    - Может, наконец объясните мне, что за ксашевщина тут творится? - не выдержала Таша.

    …а тебе не кажется, что ты стала слишком много ксашехаться?

    Да при такой жизни - удивляюсь, что ещё не ксымирюсь.

    - Ах, да. Леди Таша ничего не знает… в отличие от вас, - Алексас нахмурился. - Сами разъясните или?..

    - Предполагаю, будет лучше, если расскажете вы.

    - Что ж, - юноша изящно опустился на краешек кровати, закинув ногу на ногу. - Итак, дело в том, что у меня… у нас… В общем - две головы в одной.

    - Это, как ни странно, я уже поняла, - Таша, отодвинувшись подальше, плотнее закуталась в одеяло, - но как это возможно?

    - О, это трогательная история… Но, боюсь, как бы я ни старался быть кратким, монолог мой выйдет пространным. Отец Арон, не хотите ли присесть?

    - Благодарю, - дэй стоял, прислонившись спиной к дверце шкафа, - не беспокойтесь. Рассказывайте.

    - Начну, как говорится в простонародье, от печки. Я и мой младший брат Джеми родились в семье людей… гм… специфического рода занятий. И наша мать, и наш отец были КЕАРовцами.

    - Кееем?

    - КЕАР - Королевская Единица Активного Реагирования. Личный боевой отряд Его Величества, не только охранявший короля, но и получавший от него… особые задания. Элита. Лучшие из лучших.

    - Значит, вы из другого мира, да? И вы жили в королевстве?

    - В период правления Его Величества Диармуида Второго… Но такими темпами мы не скоро закончим.

    - Ну, извините, - обиделась Таша.

    - Таша, молодой человек просто не хочет отнимать у нас лишнее время, - мирно заметил Арон. - Но, сын мой, неужели вам так трудно ответить на лишний вопрос юной любознательной девушки?

    - А я, если вы не заметили, святой отец, - очаровательно улыбнулся Алексас, - уже и ответил, и лишь попросил по возможности не перебивать. Впрочем, если вы хотите, я могу пуститься в объяснения исторических предпосылок образования монархии в нашем мире и…

    - О, я бы с радостью изъявил такое желание, но дело в том, что…

    - Не надо! - крикнула Таша.

    Представители сильной половины человечества, оборвав обмен любезностями, синхронно оглянулись на неё.

    - Не надо, - Таша умоляюще взглянула на Арона. - Продолжайте… Алексас. Я больше не буду перебивать, обещаю.

    Дэй, чуть виновато положив руку на сердце, кивнул.

    - Как пожелаете, Таша, - с неизменной улыбкой проговорил Алексас. - Итак…

    Скрещённые лезвия колкостей отпрянули - но что-то Таше подсказывало: временно.

    - В то время, когда нам посчастливилось родиться, наше королевство пребывало в состоянии затяжной войны с соседями. Соседи, в свою очереди, воевали друг с другом… В общем, все дружно делили территорию, отпиливая куски поближе да побольше. Наши родители погибли в битве с… А, неважно. Мне тогда было девять, Джеми едва исполнилось шесть.

    - О… - Таша грустно моргнула, - сочувствую…

    - Не стоит. Это было так давно, что боли уже не осталось.

    Я поклялся отомстить за родителей. И прямо заявил об этом королю. Его Величество, честь ему, не оставил сыновей своих… телохранителей. Он отдал нас на воспитание одному из КЕАРовцев, товарищу наших родителей. Подыскал лучших учителей - у Джеми магический дар открылся, так что его определили к волшебнику… Помимо светского воспитания, нас обоих обучали боевым искусствам - но если я большее предпочтение отдавал владению мечом, чем книгам, то с Джеми всё было наоборот. А тут ещё и старичок-кардинал, который полюбил его, как родного сына… В итоге Джеми решил стать странствующим рыцарем. Избавлять мир от нечистой силы вроде ликанов, некромантов и ламий, попутно спасая заколдованных принцесс. А ещё принести обет целомудрия, чтобы быть чистым и возвышенным, как его мудрый духовный наставник…

    - Это воистину благородные намерения, - голос Арона был не менее невозмутимым, чем его лицо.

    Однако Алексас намёк понял.

    Продолжил он уже без саркастических ноток:

    - Но всё это была присказка, а сказка в следующем.

    На поле боя я стал выходить, лишь только мне исполнилось семнадцать. Мне везло, я отделывался царапинами - но спустя два года в одном из сражений был ранен. Слишком серьёзно. Целители только руками развели. Как только горестная весть достигла ушей Джеми, братишка мгновенно прибыл к моему смертному ложу, где разразился горестными рыданиями… А что? Я говорю чистую правду и ничего, кроме правды!

    - Я ничего не…

    - Я не вам. Я ему, - Алексас постучал пальцем по виску. - Так и норовит перебить… Всю жизнь меня пытались заверить: функция старших братьев сводится к тому, чтобы не забывать как можно чаще давать младшеньким затрещины, дабы они скорее постигли суровую правду жизни. Однако я был… гм… непозволительно мягок с этим недорослем… Так что, когда выяснилось, что я вот-вот благополучно скончаюсь, Джеми стал требовать сделать хоть что-нибудь, чтобы я, светоч и путеводная звезда его серой и унылой жизни, не покидал этот мир. Ему ответили, что сию бренную плоть спасти, увы, невозможно… Но есть один любопытный обряд, суть которого сводится к следующему: мы будем занимать одно тело. Его. На какое-то время суток один будет брать управление в свои руки, другой же в это время займёт пост стороннего наблюдателя. Потом - по обоюдному согласию - будем меняться местами… Общее время моего управления телом не должно превышать восьми часов. В остальном - никаких ограничений.

    - И ваш брат согласился.

    - Без раздумий. Правда, мнится мне, что он раздумывал после - и не раз жалел… Правда, Джеми? Да знаю, знаю… Угу, я тоже тебя люблю. В общем, - вздохнул он, - таким вот образом мы теперь вместе, - помолчал и довольно-таки мрачно добавил, - навсегда. Ну и… первая часть моего повествования окончена.

    Он внимательно взглянул на Ташу.

    - О… очень интересно, - закивала девушка. - А как вы оказались здесь? И… на дороге?

    - Минул год, - охотно продолжил Алексас, - и за этот год я вполне освоился в теле брата. К моему величайшему счастью, я не утратил никаких навыков, да и тело это оказалось на удивление удобным. Даже более гибким, чем моё. Нормальные мышцы в результате упорных тренировок накачались быстро… Хватит ныть. Нет бы спасибо сказать - таким телом, да не пользоваться… Не смеши меня. Ты даже ходишь, как… А у меня всё болело не меньше, чем у тебя. Да!.. В общем, в один прекрасный день семнадцатилетний Джеми, который должен был вскоре завершить своё обучение, отправился разбираться в кладовке. Отчим складывал туда всё, что мешается, и Джеми небезосновательно надеялся найти там книги… Нет, представляете - этому растяпе даже элементарную чёрную работу доверить нельзя! Он мгновенно уронил с полки одну безделушку… Ну, знаете, стеклянный шар с фигуркой в центре, в котором ещё снежинки кружатся…

    - Да-да.

    - Тот, конечно же, разбился. А Джеми нет, чтобы веником смести - ручками начал собирать… Ага, осколки, видите ли, слишком крупные! И стоило ему дотронуться до этой самой фигурки, что в центре - какой-то танцующей девушки - как она замерцала… Ну, думаю, вы уже поняли, что это был портал.

    Нас изрядно помотало в межпространстве - ощущение не из приятных, должен сказать - и в итоге выбросило здесь… в каком-то негостеприимном лесу. Я, как назло, шесть часов на пиршество той ночью израсходовал, два - на тренировки… Я ничем не мог помочь Джеми. А он мгновенно утомился пробираться неведомо куда под ливнем, с трудом дошёл до дороги и свалился… В общем, на этом и вторая часть моего рассказа подошла к концу.

    - А какова же третья?

    - А третья, собственно, вам известна лучше, чем мне. Мне остаётся лишь прояснить некоторые детали. Когда мы очнулись, телом, к сожалению, ещё правил Джеми. А он, поняв, что вы ликан, немного занервничал… Что?.. А ты не заметил, что перед тобой хрупкая девушка? Ну, может быть… Но ты хотя бы обратил внимание, что тебя не пытали, а вежливо приветствовали? Видите ли, - несколько смущённо обратился он к Таше, - Джеми решил, что создание тьмы воспользовалось его беззащитностью, притащило в своё логово и дожидалось, пока он очнётся, чтобы вдоволь насладиться криками бедного мученика. И почёл за святую обязанность начинающего рыцаря избавить мир от порождения зла… Ну не бестолков, а? Удушить! Это же так банально, так вульгарно! Будь я волшебником, я бы сразу угостил нечисть боевым кьором - быстрая и безболезненная… Ну не надо на меня так смотреть, Таша. Не подумайте, что я поднял бы руку на такого очаровательного и безоби… ну ладно, просто очаровательного - ликана, как вы.

    - Надеюсь, - ощерилась Таша.

    - Итак, - наконец подал голос Арон, - и что же дальше вы собираетесь делать?

    - Вернуться домой, конечно же. Не знаете, кто может мне помочь?

    - Увы, не знаю. Ибо вы - в Долине Ладолиэна. В затерянном мире… И, вижу, ваш брат знает, что это значит.

    Алексас помолчал. Прислушался.

    Недоверчиво взглянул на Арона:

    - И что, это действительно…

    - Да. Отсюда нет выхода, - тихо сказал дэй. - Портал в Долину - это билет в один конец.

    …но отчего в голосе его такая горечь?

    Спустя пару минут молчаливого созерцания стены Алексас протянул:

    - А что же тогда? Как мне жить? На что?

    - Всё зависит от вас. Как мне кажется, с вашими умениями и… потребностями, - уголки губ дэя несколько скривились, - наилучшей для вас является карьера наёмника.

    Алексас, вздёрнув подбородок, процедил:

    - Потомок Семперов никогда не будет проливать чужую кровь за деньги.

    - Не путайте наёмников с наёмными убийцами. Вас же не будут обязывать браться за… скользкие дела. Бывают задания, выполнить которые любой рыцарь за честь почтёт. Избавить какую-нибудь деревушку от монстра или некроманта, объявившегося поблизости… Вижу, ваш брат уже согласен. Спасти кого-нибудь, попавшего в беду - а преимущественно в беду попадают юные девы…

    - И сколько за это платят? - деловито поинтересовался Алексас.

    - Зависит от сложности задания. Но в общем и в целом - неплохо.

    Юноша задумчиво кивнул. Внимательно взглянул на Арона.

    - А это, - мягко ответил дэй, - мы обсудим с Ташей, пока вы прогуляетесь вниз и закажете себе завтрак.

    Алексас повиновался - к удивлению Таши, без слов.

    Уже у самой двери юноша обернулся. Посмотрел на спящую Лив. На Ташу. На Арона.

    - Так вы взяли леди Ташу на воспитание, - чуть растягивая слова, произнёс он, - или же…

    - Удочерил, - спокойно откликнулся дэй, - в раннем детстве. И её, и Лив.

    - Ликанов?

    - Я, как и вы, не питаю предубеждения к представителям иных рас.

    Ухмыльнувшись чему-то, Алексас шагнул за порог и захлопнул дверь. Спустя миг Таша услышала его удаляющиеся шаги.

    - И что же, папенька, вы хотели со мной обсудить?

    - Не сердитесь, Таша. У меня не было никакого желания объяснять этому молодому человеку всю ситуацию, а его готовую разыграться фантазию необходимо было осечь.

    - Всё так страшно?

    - Почти, - подтвердил дэй. - Итак, дело в том, что он хотел кое о чём нас попросить.

    - А именно?

    - Чтобы мы ему помогли. В данном случае, как я думаю, под помощью будет подразумеваться доставка его в столицу Всеобщей и препровождение к Вербовщику, а также совет по нахождению какого-нибудь места жительства.

    - При всём моём желании помочь, я элементарно финансово не потяну содержать четырёх человек, - развела руками Таша. - Ему ведь понадобится лошадь, одежда, оружие…

    - Во-первых, Таша - на данный момент вы содержите только себя и сестру. Я оплачу свою долю, можете не сомневаться.

    - Мне казалось…

    - Моих средств с лихвой хватит на неделю скитаний с непредвиденными расходами.

    - А через неделю?

    - Там и посмотрим. Но жить за ваш счёт я себе не позволю… А во-вторых - у него есть при себе то, за что можно выручить деньги, и довольно-таки неплохие. На всю экипировку, положим, не хватит, но всё же… Так что теперь весь вопрос лишь в том, сможете ли вы терпеть рядом с собой присутствие такого человека, как Алексас Семпер.

    - Может, вначале вы скажете мне, какой он человек? Судя по всему, вы-то знаете.

    - А у вас не возникло никаких догадок?

    - Ну…

    - Вижу, - произнёс дэй. - Что ж, скажу то, в чём уверен. Он бесстрашный воин, блестящий фехтовальщик, любящий брат, порядочный фат и неисправимый ловелас.

    - Прямо-таки неисправимый?

    - До сегодняшнего дня - увы. А если учесть, что карьеру соблазнителя он начал в тринадцать лет - для исправления у него был порядочный срок. Так что скажете?

    - Интересная личность.

    - Не спорю. Но не самое лучшее дополнение такой компании, как наша.

    - А зачем тогда вы меня спрашиваете? Вы же знаете, что… я вам доверяю.

    Дэй устало прикрыл глаза:

    - Просто… всё не так просто, - сказал он. - Я рассказал вам об Алексасе Семпере. Но не стоит забывать о Джеми Семпере. Большую часть своей короткой жизни этот мальчик провёл в стенах собственного дома да в королевском дворце, листая книги. В город без учителя или отчима он выходил редко. В итоге, хотя потенциальный рыцарь не трус - он совершенно не привык к толпе и панически её боится. Далее: он довольно-таки неплохой маг - но его мутит от одной мысли о пролитии чьей-то крови. Он перечитал все книги в дворцовой библиотеке - но о применении полученных знаний на практике даже не задумывался. Он терпеть не может любую нечисть - но готов без раздумий пожертвовать всем ради первого встречного человека… И что в итоге получается?

    - Эм… недееспособная высоконравственная антропоморфическая сомнамбула?

    - Или человек, совершенно неприспособленный к жизни. И если учесть, что именно этот человек управляет… их телом большую часть дня - меня терзают большие сомнения, что они доберутся до Всеобщей целыми и невредимыми. Или - не наделав при этом глупостей.

    Таша вздохнула:

    - А вам Джеми понравился куда больше Алексаса, не так ли?

    - Не стану отрицать. А вам, вижу, наоборот.

    - Сложно любить и жаловать человека, вместо приветствия вцепившегося тебе в горло.

    - Первое впечатление часто обманчиво, - изрёк дэй. - Не знаю, обрадую вас или нет, - но ваше отношение к обоим братьям взаимно.

    - Да и ваше, судя по всему, тоже.

    - И моё.

    Таша рассеянно мурлыкнула что-то трудноопределимое.

    - А если я скажу, что потерплю рядом с собой Алексаса Семпера? - сказала она.

    - Тогда мне ничего не останется, как в свою очередь смириться с его присутствием. Потому что… я тоже вам доверяю.

    - Тогда, думаю, мы пришли к консенсусу.

    - Я тоже так думаю.

    - Чудно. А теперь, отец мой, - с нескрываемым ехидством подытожила Таша, - подайте мне платье и извольте временно покинуть комнату.


    Когда Алексас вернулся, его глаза сияли абсолютно неясным Таше восторгом.

    Хотя очень скоро девушка поняла, что перед ними уже не Алексас.

    Да и причина восторга быстро прояснилась.

    - Святой отец, почему вы мне сразу не сказали, что мы у гномов??? Это же… фантастика!!! Встретить живого гнома!!!

    - А что, в вашем мире?.. А, вижу.

    - А что такого удивительного в гномах? - полюбопытствовала Таша.

    - В мире Джеми гномы уже тысячелетие как скрылись глубоко в горах. Их так давно не видели, что люди уже перестали верить в их существование.

    - Интересно, а…

    - Святой отец, - бесцеремонно перебил Джеми, - Алексас спрашивает, что вы решили?

    - Посовещавшись с Ташей, мы решили помочь вам добраться до столицы Всеобщей Территории. Мы препроводим вас к Вербовщику и подыщем подходящую комнату для жилья. На этом наша миссия окончится. Как вам такой план действий?

    - Спасибо, святой отец, спасибо!! Мы бесконечно вам благодарны!! Нам вовек вас не отблагодарить!!!

    Неба, ещё на колени рухни челом бить …

    - Тогда, как Алексас сказал, осталось лишь решить вопрос с нашей экипировкой, - заявил мальчишка. - Есть здесь где-нибудь…

    - Конечно, здесь есть ювелир, и не один. Рынок Подгорного Клана - крупнейший в Долине.

    - Крупнейший? Значит, мы сможем сразу продать кольцо и купить одежду…

    - И лошадь тоже.

    - Здорово!

    - А вот на меч, боюсь, вам уже не хватит.

    - Да? Ой… - Джеми приуныл. Прислушался.

    Спустя миг снова повеселел:

    - Алексас говорит - ничего, лошадь важнее. Чтобы до этой Всеобщей добраться. А с оружием что-нибудь придумаем. Правильно?

    - Правильно. А сейчас - собирайтесь, - дэй взглянул на Ташу. - Быстро заглянем в таверну, накормим вас и отправимся прямо на рынок.

    - Я не пойду, - покачала головой девушка.

    - Не волнуйся, за Лив присмотрит горничная. А тебе необходима новая одежда.

    Таша хотела было удивлённо вскинуть бровь, - с чего это вдруг переход на «ты»? - но затем вспомнила, что отцам не свойственно держать с дочерьми церемонную выкательную дистанцию. Пришлось ограничиться секундным колебанием и последующим кивком.

    - Отлично.

@темы: Рианнон, Та, что гуляет сама по себе

---

Милуй нас...

[Ласточкина]

Милуй нас, Господи, грешников -
За молитвой молитва с уст -
Береги своих пьяных крестников,
Схорони от страстей и пут.

Разудалые мы да смелые,
Нипочем нам трава-лебеда,
Наши пальцы ломаем белые,
Наша кровь, что святая вода.

Только мало ли в жизни горести?
Упаси нас, молю, Отец…
Я в Каноссу иду из гордости
За мечтания наших сердец.

Верь в нас, Боже, своих апостолов –
За молитвой молитва с уст…
Перекрестки дорог разостланы -
Твоим знаменьем новый путь.

@темы: Мастер, Стихи

---

Истина в метро.

[Marizza Tyler]

    Я люблю ходить по метро. Просто ходить и смотреть на людей. Такие разные, и всё же собираются в одном месте, чтобы потом разойтись по своим делам. Может быть, именно поэтому свидания девушкам я всегда назначал в метро. А они соглашались, хотя я и слышал их удивленные голоски по телефону. И мы ходили по метро, переходили с одной станции и линии на другую и разговаривали. Во время свиданий я никогда не лез к девушкам под юбку, не приглашал их домой, даже не целовал их. В метро они все менялись, словно показывая свою истинную сущность, и я упивался ею. Выпивал, как вампир, до последней капли, а взамен дарил что-нибудь другое. Сказки, стихотворения… В моей памяти всегда сохранялось что-то такое. Правда, ни один из подобных романов дольше двух месяцев не держался, ведь мне было интересно только с теми, кто способен оценить, что я дарю им больше, чем кольца и украшения, - свои сказки. Другим было интересно только то, что я довольно обеспечен…

     И поэтому я опять и опять ходил по улицам и всматривался в лица девушек. Иногда знакомился, приглашал на свидание, просил телефон, и где-то глубоко-глубоко в душе зажигалась искорка: «Вот она! Вот она! Именно она, именно эта девушка различит среди роя рассказываемых тобой сказок ТВОЮ!» Очень часто я ошибался…

    А еще в метро мне нравились музыканты. Я уж не знаю, много ли денег можно получить, играя в переходе или на станции, но играли они всегда от души. Что хрупкая, тоненькая, словно невесомая девочка-флейтистка, что два парня в грязной одежде, игравших свои песни на гитарах. И поэтому я спускался в метро еще из-за них.

     В этот раз я опять назначил свидание девушке. Я нашел ее у художественной лавки, где она покупала мольберт. Помог донести до дому; разговорились. Купил ей букет, пригласил в кафе. А потом - в метро. Приятная была девушка, жаль только, что приглашение приняла с большим натягом, очень ей туда не хотелось.

     Я стоял посреди станции, держа в руках большой букет красных роз, и разглядывал толпу, пытаясь найти ее миловидное личико. Прождал пять минут, семь, десять… Ее всё не было, и люди начинали смотреть на меня, как на сумасшедшего. Я позвонил ей.

     - Здравствуй. Ты меня не забыла? - спросил я, перекрикивая шум поезда.

     - Не забыла. Знаешь, у меня тут небольшие проблемы возникли, не смогу прийти, - сказала она напряженным голосом. Я сник.

     - Может, я чем-то могу помочь?

     - Давай договоримся встретиться чуть попозже. Послезавтра там же, в то же время. Идет? - спросила она, игнорируя мой вопрос. Я согласился, попрощался с ней и сел на скамеечку. Где-то играла гитара. Было невообразимо грустно. Знать бы еще, отчего она…

     Подошла старушка с большой сумкой, и я торопливо поднялся, уступая место. Потом подумал, разделил букет на две неравные части, в меньшей из которых были две розочки, и протянул старушке.

     - Возьми, бабуль. Они красивые, совсем как ты в молодости, - неловко сказал я. Старушка словно потеряла дар речи. Она молча смотрела на букет роз, и лишь через несколько секунд робко протянула руку, как будто боясь, что я сейчас отберу их и оскорблю ее. Лишь когда розы легли к ней на колени, она застенчиво покраснела, как будто на первом свидании, и сказала срывающимся голосом:

     - Спасибо, сынок…

     На меня напала волна добродетели. Я вытащил из кармана свою визитку и строго наказал бабуле звонить мне в любое время дня и ночи, если появится какая-нибудь проблема. Люди, стоявшие вокруг, смотрели на меня со смесью недоумения и восхищения, а я вдохнул воздух метро, прикрыл глаза, и побрел к переходу, путаясь в мыслях и образах. Одну розу я подарил проходившей мимо девушке в очках, с дешевеньким дипломатом и со сбившейся прической. Она смущенно улыбнулась, поправила волосы, и пробормотала мне вслед слова благодарности. Уверен, домой она попала, наполненная чувством собственного достоинства.

     Мне очень хотелось позвонить другу, попросить его приютить меня на ночь и совершить что-нибудь безумное. Но он был далеко отсюда, и мне приходилось идти почти вслепую, наталкиваясь на людей, и прижимая к груди одну-единственную розу.

     Гитара звучала в ушах всё более настойчиво, и я с трудом вырвался из жалости к самому себе и посмотрел на исполнителя. То была девушка с обкромсанными волосами и старенькой гитарой через плечо. Пела она с закрытыми глазами, чуть выпячивая вперед подбородок, когда пела значимые строчки, и еле заметно улыбалась. Стоящий перед ней гитарный футляр был практически пуст: в нем лежала всего пара монеток. Люди проходили мимо нее. Старики неодобрительно перешептывались, молодежь на секундочку прикрывала глаза и мечтательно улыбалась.

     Я простоял неподалеку от нее минут десять. Она пела песни, одну за другой, с простыми, казалось бы, текстами, но неизмеримо большим смыслом. Когда она закончила очередную песню, я подошел к ней и опустил розу в футляр. Она посмотрела на меня снизу вверх и благодарно улыбнулась.

     - Спасибо. Самая неожиданная плата за мою игру.

     - Да не за что. У тебя песни красивые. Сама сочиняешь? - спросил я, разглядывая ее. Она снова улыбнулась, подняла розу и осторожно понюхала. Потом заправила за уши обкромсанные волосы.

     - Я не играю свои. Только бардовские. Свои я не хочу разменивать на переход в метро. Не слушают…

     Я понимающе улыбнулся.

     - Ты занята? Сходим в кафе?

     - А как же… - она неопределенно повела рукой, явно имея в виду переход.

     - Сделай перерыв. Он ведь никогда лишним не бывает, а руки отдохнут. Давай, пойдем же!

     Она постояла немного в нерешительности, потом выгребла мелочь из футляра, спрятала гитару и закинула ее на плечо.

     - Пойдем? - слегка дрожащим голосом спросила она. Я кивнул, мягко взял ее холодную ладошку в свою и повлек к выходу из метро. Она постоянно шла на шаг позади и с таким интересом смотрела на прохожих, здания и киоски, как будто в городе была впервые. Прохожие ей таким же интересом не отвечали и словно смотрели сквозь нее. Только идущие нам навстречу люди периодически наталкивались на ее гитару плечом и тихонько ругались сквозь зубы.

     Я привел ее в одну из моих любимых кафешек. Огромное окно выходило на канал, солнышко грело девушке лицо, и ее каштановые волосы стали почти рыжими, как у Христа на иконах. Я невольно залюбовался ею, и поэтому прослушал вопрос вышколенного официанта, что мы будем есть. Она тронула меня за руку, я встрепенулся и попросил повторить вопрос. Официант услужливо улыбнулся и снова спросил, что нам принести. Я заказал салат, свежевыжатый апельсиновый сок и мороженое в высоком бокале.

     Когда официант ушел, она повернулась к окну и тихо проговорила:

     - Я никогда не пила свежевыжатый сок.

     - Тебе понравится, обещаю. А почему не пила?

     - Денег на него нет. Я же на университет хочу заработать, только вот копить, похоже, буду очень долго…

     Она оперлась подбородком на сведенные домиком руки и облизала пересохшие губы. В мягком вечернем свете солнца ее глаза показались мне совсем уставшими и слишком взрослыми.

     Когда принесли заказ, сок из высокого тонкого стакана она выпила практически залпом и неуверенно улыбнулась.

     - Очень вкусно…

     Подошедший официант наполнил ей стакан снова, и время за едой мы посвятили разговорам. Болтали о песнях, о гитарах, о судьбах бардов…

     Когда мы вышли из кафе, уже был вечер. Играть в переходе она не стала, объяснив это тем, что уставшие люди не любят, когда им что-то мешает думать, и засобиралась домой.

     - У меня перед домом площадь, я там по вечерам играю. Там и денег больше, и мне иногда ребята из соседних домов помогают. Спасибо тебе за кафе… - пробормотала она, развернулась и почти побежала в противоположную сторону.

     - Стой!!! - крикнул я, бросаясь за ней. Она повернулась.

     - Пойдем со мной, - выпалил я. - У меня большая квартира, переночуешь, а потом решим, что делать с твоим университетом…

     Она попятилась, расширив глаза от страха. Мысленно я проклял себя за неудачные слова и протянул ей руку.

     - Прости, прости меня, я глупость говорю!

     - Т - ты… Я думала, ты хороший, - прошептала она. Ее глаза заблестели. Я вытащил какую-то бумажку из кармана, огрызком карандаша нацарапал там свой телефон и практически силой впихнул этот листок ей в руку.

     Когда я дотронулся до нее, она вздрогнула, по лицу потекли слезы, и губы предательски задрожали. Она неосознанно стиснула листочек в кулаке, и прежде чем я успел открыть рот, она убежала. Убежала, прежде кинув мне под ноги розу.

     Я поднял ее, взвесил в руке. Цветок ровным счетом ничего не весил, даром что лепестки перевешивали стебель. Как это могло быть, я не понимал. Точно так же я не понимал, как мог разорвать тончайшую паутинку кружева всего несколькими словами. Я вздохнул.

     Дома я поставил розу в самую красивую вазу для одного цветка, какую смог найти, поставил ее на телевизор в своей спальне, и провалялся несколько часов, прихлебывая любимый кофе и смотря лишенный смысла боевик. Время медленно подбиралось к полуночи, и я заснул.

     Проснулся от ощущения того, что попал под холодный душ: я опрокинул кофе себе на грудь, и он капал на простыню, попутно нещадно холодя кожу.

     Пока я отмывался в душе, у меня взорвался мобильный. Я не знаю, почему мне взбрело в голову поставить на звонок Вивальди, отчетливо понимая, что это не слишком-то и красиво, и теперь любимая мелодия «Времена года - Зима» уже с минуту сообщала мне, что я кому-то нужен. Пока я, чертыхаясь, выбирался из душевой кабинки и обматывался полотенцем, телефон замолчал. Я похолодел. Я думал, что звонила та самая девочка, что она больше не обижается, а я не взял трубку.

     Я рванул в комнату, поскользнулся на кафеле, ударился головой и в комнату прибежал с назревающим синяком на лбу. Как и ожидалось, звонил незнакомый номер. Я набрал «повторный вызов». После трех гудков я услышал старческий голос.

     - Алло, алло, вы меня слышите?!

     - Да-да, слышу. Кто вы?

     - Сынок! - закашлялась трубка. - Ты мне розу подарил…

     Моя собеседница резко замолчала.

     - Д - да… Я помню… - протянул я, в самом деле вспоминая бабульку с сумками. Она часто задышала в трубку.

     - Ты говорил звонить, если помощь понадобится… - забормотала она. - Ты извини, я бы никогда не позвонила, я бы тут с сыном, но, понимаешь, сын в командировке, а ты…

     - Чего ты хочешь, мать? - спросил я, придавая своему голосу максимальную мягкость, и поглаживая синяк. Она запнулась.

     - Ты бы… Не мог отвезти меня в больницу?.. Ну, помочь до метро дойти, - всполошилась она, - у меня с сердцем плохо, вдруг что случится, а у меня кошка…

     - Где ты живешь? - спросил я, одной рукой придерживая трубку, а другой пытаясь нашарить под кроватью джинсы. Она назвала адрес. Я пообещал, что буду через десять минут, и чтобы она ждала меня у подъезда. Она согласилась и быстро повесила трубку. Кажется, старушка заплакала…

     У меня есть машина. Удобная, красная, небольшая. Выбирал ее несколько часов, и потом столько же выбирал ее цвет. И практически на ней не ездил… Садился в нее, только когда добраться нужно было быстро, не размениваясь на разглядывание девушек и не вслушиваясь в музыку. Такое случалось редко - обычно я бездельничал и прожигал родительские деньги, как заявляла мать. Теперь ей уже было глубоко все равно - она припеваючи жила то ли во Франции, то ли в Америке с бойфрендом младше ее лет на двадцать и сыну уделяла столько же внимания, сколько ценитель орхидей уделяет кактусу.

     Старушка садилась в машину осторожно. Я придержал дверь, помог ей сесть, включил кондиционер, и мы поехали. Все это время она благодарила меня, украдкой вытирала слезы и рассказывала про своего сына, почти постоянно живущего в Европе.

     - А как же его жена? - спросил я, останавливаясь на светофоре и пытаясь сообразить, как можно бросить собственную мать.

     - Он не женат… Разведен, - сказала старушка, грустно улыбаясь.

     - Так… Мать, ты что, одна живешь? - неприятно удивился я. Она на заднем сиденье вытерла глаза платком и кивнула. Белый платочек на ее голове вдруг показался мне ужасно жалким, очки - мутными, а сумочка облезлой и неимоверно старой.

     В больнице ей делали какой-то тест, связанный с сердцем, и вышла она нескоро. Я поднялся ей навстречу.

     - Что-то серьезное?

     - Нет, сынок, не беспокойся, - кротко улыбнулась она. - Просто через недельку нужно будет результаты забрать…

     Пока мы ехали обратно, я убеждал ее переехать ко мне. Я приводил неоспоримые доводы, говорил, что ей там будет лучше, что даже ее кошке будет там уютно. Старушка пугалась, махала на меня руками и тотчас же сжимала их в замочек, словно боясь, что если она будет махать руками, случится авария.

     Когда мы подъехали к ее дому - обшарпанной пятиэтажке с отсутствующими дверьми в парадные, из-за соседнего дома вышел пьяный в хлам парень лет шестнадцати. Он подошел к моей машине, нагнулся и согнутым пальцем постучал в стекло.

     - Клевая тачка, командир! - ухмыльнулся он. - Прокатишь?

     Старушка сжалась на заднем сиденье и зашептала слова молитвы. Я резко обернулся к ней, обозленный всем, что видел вокруг себя, и крикнул:

     - Мама, хочешь жить с ВОТ ЭТИМ?!

     Она замотала головой, заплакала и сквозь слезы прошептала:

     - Поехали… Поехали к тебе, сынок…

     Я вышел из машины, отправил парня отдыхать в соседние кусты и повел старушку собираться. Квартира была маленькая. Просто микроскопическая. Жилого пространства почти не было, на кровати лежала худая кошка, похожая на скелет в классе биологии. Мне стало горько и противно, что когда я шлялся по метро, пытаясь найти нереальную девушку, эта кошка ела раз в два дня, и хозяйка уговаривала ее потерпеть еще недельку до пенсии.

     Собралась она быстро. Я пообещал ей, что мебель я отсюда заберу, и она собрала только лекарства, одежду и две рамочки с фотографиями. Кошку она любовно замотала в платочек, прижала к груди, и я услышал робкое, тихое мурлыканье. В носу защипало, и я торопливо подхватил сумку и заспешил вниз по лестнице. Бабуля осторожно спускалась следом.

     Вечером, когда она разложила вещи в светлой комнате с мягчайшим бежевым ковром на полу, и я до отвала накормил ее, кошку и, казалось, даже мух, я почувствовал, что почти счастлив. Старушка сидела рядом со мной, смотрела новости и охала, когда говорили про беспорядки во Франции.

     В соседней комнате зазвонил телефон. Я машинально потер синяк, который успешно до этого скрывал под челкой, перешел в гостиную и закрыл дверь.

     - Алло… - прозвучал плачущий женский голос в трубке. Звонила гитаристка…

     - Где ты?! - закричал я.

     - Я… Я дурой была, прости. Я думала, ты меня изнасиловать хочешь, а теперь подумала… прости, прости меня, пожалуйста, я такой дурой оказалась…

     - Господи, да ничего страшного… Как ты, где ты?

     - Не важно… Уже не важно. Живи счастливо, ладно?

     В трубке раздались частые гудки - она повесила трубку. Я упал в кресло, машинально сжимая телефон, продолжавший отвратительно пищать. У правой ноги заколебался воздух, и ко мне на колени тяжело запрыгнула кошка. Она коротко мяукнула и уткнулась носом мне в живот. Я аккуратно спустил кошку на пол, быстрым шагом прошел в коридор и начал судорожно одеваться; перепутал правый и левый ботинки, кошелек попытался запихнуть за ремень…

     Уже через несколько минут я был у того перехода, где впервые встретил гитаристку. На ее месте стоял парень с длинными, давно не мытыми волосами, и возился со скрипкой. Я подошел к нему, схватил его за руку и заглянул ему в глаза.

     - Эй, мужик, да ты чего?! - перепугался парнишка.

     - Здесь до тебя девушка стояла, гитаристка. Где она?

     - Гитаристка? - ошалело воззрился на меня парень. - Здесь отродясь гитаристок не было, я здесь уже год, а до этого мужики с военки…

     Я отпустил его руку, и почувствовал, что комок в горле становится все больше, а сердце колотится все быстрей. Парень, увидев мое состояние, доверительно поманил меня к себе, призывая нагнуться.

     - Ты это, командир… Есть девчонка тут одна, на гитаре бренчит… Только она на конечной, и не в почете у нас - дура, каких мало. Больше гитаристок здесь нет…

     Я судорожно кивнул головой, и ринулся к платформе, к которой как раз подходил поезд…

     Только даже на конечной я не нашел ее. Там стояла высоченная девушка с плечами шире, чем у меня, и я даже подходить к ней не стал - раз больше нет, значит, нет…

     Целую неделю я ездил в тот переход, и караулил. Скрипач, приходивший по вечерам, странно на меня косился и даже стал обходить стороной. Мне было всё равно, мне нужна была гитаристка с чудесными волосами, и торчащими из-за ушей прядками.

     Через месяц, когда я совсем забросил ходить по метро, старушка пришла домой и кинулась ко мне на кухню.

     - Сынок, сынок!

     - Что случилось?

     - Я тут возьму мяска для кошечки, ладно?

     - Бери, кто ж не дает-то? Только а как же корм? Я вчера покупал.

     - Да не моя кошечка, прибилась! - запричитала старушка. - Я подхожу к дому, а там кошечка - маленькая, перепуганная, шерстка торчит, как обкромсанная… В футляре от гитары сидит, представляешь? Так я возьму мяска, ладно?

     У меня в мыслях словно что-то переклинило, и я кинулся на улицу как был - в домашних тапочках и старой рубахе. И впрямь, совсем рядом, в кустах, лежал футляр от гитары, а в нем маленький, перепуганный котенок. Шерстка по бокам головы была неровно обрезана, лапки то впускали, то выпускали маленькие коготочки, а глазенки смотрели на меня испуганно и как будто извиняясь.

     Я подошел поближе, сел на корточки, и осторожно, одним пальцем провел по миниатюрной лапке. Котенок дернулся, а потом прильнул к моей руке, и довольно замурчал. И лишь когда я поднимался в квартиру, правой рукой держа котенка, а левой придерживая футляр, я понял.

     Мягкая шерстка каштанового цвета, совсем как на иконах.

@темы: La Francaise, Сказки

---

[RhiSh]

Нас лишь безудержность спасёт,
Или - падение во тьму.
И вихрь полёта принесёт
Прохладу для горячих губ.

Нас звёздный свет зовёт - лететь,
И звёзды в бездне ваших глаз,
И по стене струится тень
Двоих, неповторимых, нас.

@темы: RhiSh, Стихи

---

[Лорелина]

В окнах домов лампы похожи на луны,
Тихую светлую сказку вечер расскажет
Тонкие пальцы тронут осенние струны,
И прошлое наше станет уже неважным.

Прошлое наше, горевшее в ста пожарах,
Прошлое наше, сбежавший наутро кофе...
Прошлое наше. Пропущенные удары,
Потупленный взгляд, несделанные уроки.

Танцуют клинки на грани заката с ночью
И ветер бросает под ноги осколки света
Безумный волшебник нам чудеса пророчит...
Сказку доскажут за нас. Песня будет спета.

@темы: Стихи, Лорелина

---

Обречённый

[Мэтр Гренар]

Вдохновлённый эпидемией на Украине.


Я открыл глаза за две секунды до звонка будильника. Голова болела, но мысли были удивительно чёткими, как будто я спал не три часа, а, по меньшей мере, полдня.
Поднявшись на кровати, я закашлялся, приложив ко рту уголок одеяла. Потом поднялся, выключил будильник, и пошёл на кухню.
В шкафчике помимо соли и спичек остался только огрызок полукопчёной колбасы. На консервы я даже не посмотрел – меня тошнило от одного их вида. В последнее время меня вообще часто тошнило.
Запихнув в рот колбасу, и запив её водой из-под крана, я бросил мимолётный взгляд в окно. Термометр показывал минус 10 градусов, в щели пробивался едкий дым от пожарищ. Я включил телевизор, и сразу попал на новостной канал. Ничего странного, сейчас все каналы передавали только новости.
«Отдельные случаи заражения обнаружены в Бразилии…»
«Вирус молниеносно распространяется по всем континентам…»
«Появляются всё новые мутации…»
«Вакцина от вируса H9N7 до сих пор не найдена…»
Вакцина не найдена…
Вот и всё, господа. Вот и конец.
Я зашёлся в новом приступе кашля, уткнувшись в стол. Потом посмотрел на скатерть, и в порыве бессильной ярости сдёрнул её со стола, сметя на пол тарелки, чашки и столовые приборы. Я метался по квартире и выл от бессилия.
Меня привёл в себя звонок второго будильника. Что ж, значит, мне не спастись. Но надо сделать то, к чему я так долго готовился.
Я сходил в ванную и привёл себя в порядок. Этому мешал постоянный кашель, один раз меня стошнило в раковину. Взяв с полки пузырёк с таблетками, я отправил в рот сразу десяток. На какое-то время стало легче.
Потом оделся, осмотрел квартиру, в которой прожил больше десяти лет. Грязно, неубрано, воняет носками. Плевать.
Напоследок достал из тайника в батарее предмет, замотанный во влагоотталкивающую ткань. Не разворачивая, положил в карман куртки. Вот теперь – пора.
Накинув на голову капюшон и надев на лицо респиратор, я вышел из квартиры, не закрывая за собой дверь.

Улицы были пустыми. Ни одного человека, только голуби да коты, шастающие по мусорным бакам. Небо заволокла серая дымка, над городом то и дело поднимались столбы дыма. Где-то вдалеке визжала сирена.
Я шёл по мёртвым улицам города.
Если бы работал общественный транспорт, я бы добрался до места за двадцать минут. Пешком выходило немного дольше.
Я прошёл мимо автомобильного моста, перила на котором были пробиты в нескольких местах. Внизу, вокруг проломов в асфальте, змеились чёрные трещины. Несколько дней назад, когда все начали спасаться из обречённого города, произошло более девяти тысяч ДТП. Паника – не лучший помощник водителя.
Я шёл улочками, между офисными зданиями и магазинами. В некоторых из них были разбиты стёкла и растащен товар, некоторые пока что оставались нетронутыми. Мародёрство процветало, несмотря на усиленные милицейские патрули и ввод военного положения.
Кстати, о патрулях. У обочины был припаркован милицейский «УАЗ», и возле него стояли двое в форме. На лицах у обоих красовались новенькие респираторы.
Я шёл мимо них, чувствуя, что у меня начинает першить в горле. Нет! Нельзя кашлянуть! Нельзя показать, что я…
– Эй, ты!
Чёрт…
– Гражданин!!!
Я медленно повернулся к ним. Один из них с подозрением смотрел на меня.
– Иди сюда.
Я направился к ним, быстро осматривая окружение. Со стороны дороги, где был припаркован «УАЗ» находился поросший травой котлован. В нём тухла стоячая вода. В такие места очень сподручно сбрасывать трупы…
Я подошёл к милиционеру, став между ним и котлованом. Его это вполне устраивало.
– Что ты делаешь на улице? – резко осведомился он. Второй осторожно наблюдал за мной, стоя поодаль.
– Комендантский час с шести, - ответил я, чувствуя, что в горле начинает першить всё сильнее. – Находиться снаружи не запрещено.
– Я спрашиваю, куда ты, сукин сын, идёшь! – грозно рявкнул милиционер.
Я почувствовал, что не могу больше сдерживать кашель. От знакомых мне удалось услышать достаточно, чтобы понять – заражённых начали отстреливать. У меня нет шанса.
– Документы предъявил, быстро!
Я полез в карман, будто бы в поисках паспорта, и развернул завёрнутый в ткань пистолет. Осторожно взвёл предохранитель, наблюдая, как рука второго милиционера тянется к оружию…
– Ну!
Я выстрелил сквозь карман куртки, резко отпрыгивая назад. Пуля угодила собеседнику в бедро и он повалился на асфальт, матерясь на русском. Его коллега не успел достать пистолет, и я покатился по песчаному склону к тухлой стоячей воде.
– Стой, сука!!
Жижа чавкнула, принимая меня. В нос сквозь респиратор ударил отвратительный гнилостный запах. Где-то вверху раздался выстрел, но пуля угодила правее. Я понёсся на четвереньках, не разбирая дороги, по локти и колени утопая в мерзком киселе. Сзади донеслось ещё два выстрела.
Внезапно перед моими глазами мелькнул чёрный круг водосточной трубы. Спасаясь от смертоносного металла, я нырнул в неё, и всё так же на четвереньках помчался во тьму.
Мне повезло – труба не была перекрыта. Через несколько минут бега я увидел справа слабый свет, и, поднявшись по металлическим скобам и откинув железный люк, вывалился на замусоренный асфальт.
Никаких эмоций не возникло. Ни терзаний совести из-за нападения на человека, ни радости от спасения. Мне уже нечего было терять.
Отдышавшись, я наконец-то закашлялся. Кашлял я долго, с хриплым придыханием. Потом сорвал респиратор и вырвал прямо на дорогу. Из респиратора стекала кровавая слюна.
Словно в тумане я поднялся и, пошатываясь, подошёл к стене. Прислонившись к ней, я достал из кармана помятую сигарету и закурил. Спокойно, время ещё есть. Я успею. Не могу не успеть.

Их машина стояла у парадного. Они не хотели уезжать из города до последнего – надеялись отсидеться. Но сейчас уже ни у кого не осталось иллюзий.
Я выглянул из-за угла. Он заканчивал укладывать вещи в багажник, а она сидела на переднем пассажирском сидении, устремив взгляд в пустоту. На ней была хирургическая маска, на нём – марлевая повязка.
Я подошёл к нему со спины. Он, как будто почувствовав моё присутствие, оглянулся и уставился на меня.
– Ты, - прорычал он.
– Я, - согласился я, глядя за его плечо. Она заметила меня и съёжилась на сидении. В её глазах плескался страх.
– Ты без маски.
– Да.
– Убирайся!
Я пожал плечами и достал пистолет. Он ринулся на меня, но мы оба знали, что у него нет ни единого шанса.
Двух выстрелов хватило.
Переступив через него, я подошёл к старенькой «шкоде». Она, парализованная страхом, не сделала ни единого движения.
От меня разило гнилью. Лицо было измазано в рвоте и крови, глаза покраснели от лопнувших сосудов. Я горел – температура приближалась к сорока. Скоро я упаду от истощения. Но не сейчас.
Я открыл дверь и замер, глядя на неё. Никогда я ещё не был к ней так близко. Теперь, когда я обречён, мне нечего терять. Она – моя. Сейчас, или никогда.
– Не надо, Дима.
Я протянул руку, и дрожащими пальцами снял с неё маску. Её губы были сжаты в тонкую черту.
– Не надо.
Она была так близко. Никогда не была ближе.
Я подался к ней. Наши лица разделяли всего несколько сантиметров…
И тут моё горло скрутили спазмы. Я залился кашлем и сполз по её коленям на асфальт. Привстав на четвереньки, я кашлял и сплёвывал кровавые комки. Она в ужасе смотрела на меня и пыталась рукавом вытереть с лица кровь. Мою кровь.
Откашлявшись, я посмотрел на неё. В моих глазах плыл блеклый туман.
– Что ты наделал, Дима… - грустно сказала она. – Что же ты натворил…
– Я… я… Подожди! Маша! Машенька, подожди! Не плачь, что ты…
Я лихорадочно думал. Она заразилась. Наверняка заразилась. Это не я. Это всё город. Её нужно вывезти из города. Там её спасут. Там есть вакцина. Там ей помогут.
Я захлопнул дверь и проковылял к водительскому месту. Она плакала, не предпринимая никаких действий.
Ключи были вставлены в замок зажигания. Я завёл двигатель и рванул с места. Она подавилась всхлипом, с ужасом глядя на моё безумное лицо.
– Не бойся, - шептал я. – Я спасу тебя. Тебя вылечат. Я вытащу тебя отсюда.
– Дима, перестань! – в её голосе послышалась паника.
– Я всегда знал… Это мой долг… Спасти тебя…
Мы мчались по безлюдным улицам. Пару раз мимо мелькали военные блокпосты, вскоре сзади послышалась сирена.
Я мчал, не понимая, куда еду. Белая пелена перед глазами становилась всё гуще.
Машина подскочила на выбоине, и мы чуть не вылетели в лобовое стекло. Она судорожно начала пристёгиваться.
Сзади послышались выстрелы. Я ехал прямо, прямо, не сворачивая. Подальше из города. Там ей помогут. Там её спасут, я знаю! Я вытащу её отсюда!
– Дима, я тебя ненавижу.
Белая пелена исчезла. Перед машиной выросла кирпичная стена дома.
– Я тебя спасу, - сказал я.
Я знал – за этой стеной был выход из проклятого города. Нельзя было останавливаться. Нельзя.
Я вдавил педаль газа до упора.

@темы: Проза, Мэтр Гренар

---

Проба пера.

[Taishi Kreuz]

Утро одного дня.

Его разбудило мамино щебетание, плавное переходящее в вопли и ругань. Ребенок никак не хотел вставать в школу. Он упрямо прятал голову под подушку и закутывался в одеяло, словно в кокон.
Не выдержав, женщина вместе с одеялом стащила сына на пол. Послышался тихий шлепок от столкновения пятой точки парня и паркета.
- Мам!!! – с притворным недовольством он посмотрел на невысокую, стройную женщину.
Упирая руки в бока и нетерпеливо постукивая носком дорогих туфель по полу, она смотрела на сына. Сверху вниз. Обычно они были на одном уровне, тобишь одинакового роста.
- Восемь ровно, - спокойно произнесла женщина и, развернувшись спиной к сыну, зацокала каблуками по коридору. В коридоре послышалась какая-то возня, затем звук открывающейся двери. - Сынок, я ушла!
Затем дверь тихо хлопнула, в ознаменование ухода родительницы.

Тихо матерясь, он поднялся с пола и отправился в ванную на ближайшие пять минут, а может и пятнадцать.

А дальше...

Ну а пока наш герой приводит себя в порядок давайте с ним знакомиться. Дмитрий Сокольн, четырнадцать лет, вот уже месяц как учиться в девятом классе, в центре образования номер тысяча четыреста восемьдесят шесть, попросту – ЦО №1486.
Много материться, но только дома и то, очень тихо. Не любит он мать расстраивать. Любит шоколад с теплым молоком и кофе с корицей, нередко совмещает эти вещи. В отличие от большинства своих одноклассников, Дима невысокого роста, вернее, в классе он самый низкий с его метр пятьдесят восемь. Любимчик у девушек, душа компании - ни то, ни другое к нему не относилось.
Он девушек не замечал, хотя они на него и заглядывались. Парни не любили его за излишнюю вежливость с первыми.
Из-за мечтательности часто не успевал все конспектировать на уроках, но, тем не менее, учился он не хуже остальных, в некоторых случаях – лучше.

Вернемся к нашему герою.
Выйдя из ванной, он в первую очередь посмотрел на часы. Через пятнадцать минут уроки начинаются, а он стоит в одних брюках, чудом найденных в ванной. Обычно заплетенные в косу недлинные волосы сейчас были спутаны и взъерошены до безобразия.
С негромким стоном он поплелся в комнату. Отыскав чистую пару носок и свежевыглаженную рубашку, торопливо одел сначала одно, затем второе. Привел волосы в порядок.
От сорочки приятно пахло весенними цветами, спасибо маме.
Зевнув и потянувшись, он быстро побросал учебники в сумку-портфель и вышел из комнаты, задержавшись ненадолго в коридоре, он выбрался из квартиры, насквозь пропахшей мамиными духами. Лет пять назад Дима сам помогал маме выбирать их, но чувствовать этот запах с утра до ночи – выше любых сил.

- Димка!!!
Как только он вышел из подъезда к нему бросился маленький мальчик, сын соседки, с которым он обычно коротал зимние вечера.
- Да, Мишенька, это я. А сейчас извини, мне в школу.
- Угу, - ребенок также весело, вприпрыжку побежал к своей матери.

Путь в школу занял минут пять от силы, только и надо было, что дорогу перейти.
- Ну, понеслась…
Тихо произнес Дима, толкая входную дверь школы.

@темы: Проза, Вольфик

---

Надо с чего-то начать... коль скоро я здесь.

[Лорелина]

Отражение башни в стакане воды,
И алеет закат над обломками крыш.
Этот мир... Он тоже когда-то жил,
А теперь он спит. Засыпай, малыш...

Засыпай. Пусть тебе привидится мир,
Где все так же, как было века назад.
Этот мир... Наверно, он нас простил,
Тех, кто бросил его умирать, как врага.

Мы ушли, ничего не отдав взамен,
Мы ушли, наплевав на свой старый дом,
А теперь, потерявшись среди планет
Мы дороги обратно уже не найдем.

Нашим детям не снится холодный март,
Наши дети не слышали Зов Дорог.
Наши дети, родившись, пришли на старт,
Их космический ветер сбивает с ног.

Они выстоят, вымерив Путь и Срок,
И вернутся назад, в дом предков своих,
Прочитав историю между строк,
Как хотелось людям тепло найти...

@темы: Стихи

---

Сто восемьдесят первый

[Ласточкина]

Круг первый

    Это был самый странный день из всех, что когда-либо сопровождали мои жизневздохи. Туман был плотным и словно бы живым. Он сглаживал все углы в моем городе, рождая иллюзию мягкости, заглушая шаги, скрывая поребрики тротуаров и рождая периодический мат водителей, недовольных многочасовыми пробками. Унылые и растерянные светофоры никак не могли сообразить, что же им стоит делать в сложившейся ситуации, и ощутимо паниковали, создавая все новые и новые аварийные ситуации. Люди внимательно смотрели под ноги, стараясь не оступиться в стелющейся молочной дымке, постоянно натыкались на коллег по несчастью бродить городскими улицами и тихо чертыхались. Я же старался балансировать на стыке реальности под ногами, мифической природной аномалии вокруг и мечты скорее оказаться там, где должен был быть еще двадцать минут назад. Я катастрофически опаздывал на поезд.

    Вокзал встречал привычным запахом гари, прошлогодних беляшей и тонким ароматом пролитого кем-то пива. Суровые правоохранители были похожи на обиженных попугайчиков. У них несчастные глаза, и руки глубоко засунутые в карманы брюк. Сутулые милиционеры не впечатляют, равно как и вечные цыгане с обрывками заунывных песен, однообразный голос, сообщающий об отправлении пригородных электричек, и строгое предупреждение о том, что «выход на вторую платформу производится через тоннель». Я несся к поезду. И выдыхнул, только забросив вещи на верхнюю полку плацкарта. Мне категорически не везет с билетами. Хорошо, хоть сейчас удалось достать местечко поближе к центру вагона. Оглянувшись, я медленно сообразил, что вагон совершенно пуст, а проводника рядом с подножкой, на которую я взлетал с поистине спринтерской скоростью, не было. Скосил взгляд на часы. Всё правильно. Пятнадцать минут шестого. Поезд вот-вот тронется. Где все? Я, что, не в тот поезд сел?

    - В тот, в тот, чего ты пугаешься?

    Я, видимо, так разволновался, что последний вопрос произнес вслух. Я так и не садился, стоял, опершись руками о верхнюю полку, но точно помнил, что на нижней никто не сидел, когда я вбежал в вагон. Однако сейчас аккуратненький старикашка поправлял задрипанную шторку, выкладывал многочисленные свертки на крохотный столик и изредка хитро поглядывал на меня.

    - Садись, чего стоишь-то, в ногах правды нет.

    Я сел, изобразив кивок, долженствующий выразить приветствие, стянул с верхней полки рюкзак и начал рыться в поисках плеера - не слушать же рассказы о Второй мировой или колхозной жизни. Дедок по виду фору даже Ленину даст, а то и Александру II. Не люблю с такими находиться рядом. Непременно начнет сначала долго рассказывать о своих былых годинах, а потом незаметно заставит и мою жизнь пересказывать. Не люблю я про свою жизнь рассказывать, чего вечно пристают-то!

    - Э, брат, чего это ты обиделся? Тебе ведь еще и слова не сказали.

    Черт, я что, опять вслух разговариваю? Прикусывая губу, проклял себя за идиотизм. Видать, просто разволновался, уже не контролирую себя. Стоп. А это еще кто? Огромный мужик с густыми бровями и бритым черепом проталкивался к нашему столику, одним движением потеснив меня к окну.

    - Я с вами еду. Егор. А вас как? - он улыбнулся, превращаясь в безобидного ребенка в то же мгновение, как его улыбка тронула губы. Что-то есть в них, этих огромных людях, с виду страшных и опасных, но за складками жира берегущих что-то совсем теплое, детское.

    - Емельян Ерофеевич. - Дедок ожил, активно шевеля челюстью и явно наслаждаясь произнесением своего имени. - Добро пожаловать к нашему огоньку.

    Не дай боже нам огонька в вагоне движущегося поезда. Совсем дед, того. Я мысленно сплюнул через плечо, продолжая искать плеер среди своих вещей, буркнув только:

    - Алекс.

    - Вот и познакомились. Так-то веселее будет. Подружка! - громыхнул на весь вагон Егор, выворачивая половину своего огромного тела в узенький проход, взывая, видимо, к проводнику. - Где ты там?! Чаю бы!

    Пронзительный голос из купе проводницы заставил меня вздрогнуть:

    - Чаю пока не будет, не отправился состав еще.

    - Эх. - Тяжкий стон Егора сопровождал мой радостный выдох - плеер нашелся. Только не включается. Ну ё-моё, что такое то?! Отчаянно я давил на кнопки, менял батарейки - ничего. Не работает. Со злостью я отправил плеер на дно рюкзака в тот момент, когда поезд тронулся, ожесточенно глядя в окно. Меня раздражало абсолютно всё. Едва не опоздал, вагон пустой, соседи явно не из лучших, вообще как-то все это… Поморщился. Что-то явно не так. Блин! Все-таки я, наверное, сел не в тот поезд. Надо будет сходить на первой же станции. Надеюсь, смогу откупиться от проводницы. Как меня так угораздило? Вечно я невнимательный, а еще этот туман чертов!

    Медлительным покачиванием поезд набирал скорость, укутанный в туман город скользил за потеками на стекле, попутчики молчали, чему я был рад несказанно, однако где же проводница? А пассажиры? Сядут на следующих станциях? Немыслимо, чтобы из города не набралось и десятка пассажиров. Странно всё это, странно.

    Проводница возникла словно бы из ниоткуда. Худая до невозможности. Серые глазищи. Если бы не возраст, мне бы понравилась, да и уставшая какая-то. Вздохнул. Нет счастья в жизни! «Алла», о чем свидетельствует бейдж на груди проводницы, вопросила с имитацией улыбки:

    - Ваши билетики, пожалуйста.

    Ее перебил радостный голос из динамиков радио: «Уважаемые пассажиры, вас приветствует начальник поезда № 181. Желаю вам приятного путешествия!»

    Во время кратковременного приветствия Емельян Ерофеевич достал из нагрудного кармана билет и протянул его трясущимися руками Алле, Егор, сосредоточенно кряхтя, порылся в своей сумке и тоже выудил бумажный прямоугольник, мой же билет куда-то загадочным образом запропастился. Куда? Встав, я едва не упал на дедулю - вагон как-то резко качнулся в сторону, а мой билет плавно спланировал с верхней полки прямо к острым коленям проводницы.

    - Во, а ты волновался. Куда билет запропастился, куда? - Егор обезоруживающе улыбнулся, а я едва ли не пришел в бешенство.

    - Вы, что, тут все мысли читаете?!

    Они переглянулись. Я готов поспорить, что они переглянулись! Только с кем, блин, тут поспоришь-то? Обреченно я упал на место, Егор смотрел на меня как-то осуждающе, а Алла так и вовсе не смотрела. И правильно. Нечего на меня смотреть! Хотя…

    - Аллочка, простите, не знаю вашего отчества, уточните, пожалуйста, у меня билет на ваш поезд? - Стараюсь улыбнуться как можно дружелюбнее.

    - Да. Номер поезда - 181. Вагон пятый. Место 16. Собственно, здесь мы и находимся.

    - Удивительно, а почему пассажиров так мало?

    - Погода не лётная! - хохотнул Егор, а дедок согласно подхихикнул. Я едва не рычал.

    - Еще появятся. У нас станций впереди много. - Она уставилась на меня огромными серыми глазами и словно бы сама призывала спрашивать.

    - А можно мне пока перебраться на другое место?

    - Нет, к сожалению, все места строго фиксированы.

    - Но ведь нет никого в вагоне, до первой остановки, Алла, а?

    - Что вы привередничаете? - с ума сойти, материнский тон, да кто она вообще такая-то? - У вас замечательные соседи. Общайтесь. Пейте чай. Я сейчас принесу.

    Поднялась и ушла, как будто так и надо разговаривать с пассажирами. Что за день. Скорее бы уснуть и добраться до места. Закрыть глаза. Представить другие. Невольно улыбаюсь.

    - Ишь, замечтался! - Кажется, Егор не умеет говорить тихо.

    Открыв глаза, я постарался отогнать навалившуюся усталость. Покурить бы. Заодно хоть на несколько минут избавлюсь от надоедливых соседей. В тамбуре холодно и шумно. Перестук колес гипнотизировал. Я потушил сигарету, и меня посетила неожиданная мысль. Открыть дверь. Еще одну. Оказавшись в четвертом вагоне, я ошалело моргал. Вагон совершенно пуст. Еще пять дверей - и абсолютно пустой третий вагон. И второй. И первый. Поезд мерно покачивался, скорые сумерки съедали проносящиеся мимо пейзажи, а я стоял посреди пустого первого вагона и пытался понять, так ли пусты остальные десять, в которых я не был, и не пуст ли локомотив. Озноб продрал до костей. Бегом я возвратился в свой вагон. Мои вещи лежали нетронутыми, а попутчики словно испарились, даже свертков не осталось, хотя бы обрывка газеты или подстаканника.

    Опустился на сиденье, сжимая в пальцах зажигалку. Зажмурившись изо всех сил, я убеждал себя, что вся эта ерунда мне просто приснилась.

    - А вот и чай. - Я открыл глаза, находясь по-прежнему в пустом, болтающемся из стороны в сторону вагоне, а пресно улыбающаяся Алла протягивала мне стакан чая.

    - А где эти? - кивнул я на противоположные места и натыкаюсь на удивленный взгляд.

    - Кто?

    - Дедок и здоровый этот, Егор.

    - Простите, но никого, кроме вас, тут не было.

    - Как же так, Алла? Я садился в вагон, тут было еще двое, я вышел покурить, а их словно ветром сдуло.

    - Ветром никого не сдувает. - Она наставительно опустила стакан на столик. - Вам померещилось.

    - Неслабо так померещилось.

    - Слабо или не слабо, не мне судить. Вам надо чай, и постельное я сейчас принесу.

    Опять этот материнский тон. Я с ума схожу. Я точно с ума схожу. Пребольно ударился головой о стенку при очередном рывке состава. Поаккуратнее, что ли. Я ведь не железный. Резко навалившаяся сонливость попросту не позволяла держать глаза открытыми. Ну ладно, вы меня убедили. В конце концов, середина недели, да и осень поздняя, мы еще до первой станции не доехали, народ наберется. А эти… соседи… Может, я просто уснул? Точно. Спросонья не сообразил. Да не спал я! Или спал?

    С грохотом мой рюкзак свалился с полки, содержимое рассыпалось по полу. Что это? Это точно не мое. Конверт? Чей? Ни адреса, ни адресата. Повертев его в руках, я оглянулся в проход в надежде на появление проводницы, но ее нет. Посмотрю, что там. Может, кто из друзей что написал в дорогу.

    Неровным почерком на клочке газетной бумаги было выведено: «Чай вдыхай. Дым ешь. Следы поют. Приходи седьмым».

    Шутники. Только чего-то мне ни разу не весело. Вздохнув, я застегнул рюкзак, всё еще сжимая конверт в пальцах.

    - А, получили письмецо уже?

    - А?

    - Письмо, говорю, получили. - Алла деловито расправляла тяжеленный матрас, с завидной ловкостью покрывая его простыней. - Там все объяснено.

    - Чего объяснено?

    - Что делать надо. - Подушка отправлена в наволочку, а проводница посмотрела на меня, как на идиота.

    - Кому?

    - Вам. Вы же седьмой.

    - К-какой?

    - Спите лучше. - Скорбно вздохнув, она бросила взгляд на готовую постель, потом на меня. - Всё и поймете.

    Вот дурдом на колесиках. Меня пробрал хохот - а ведь и правда на колесиках. Устраившись на постели, я поймал себя на мысли, что всё еще держу в руке загадочное «письмо». Отбросил его на стол. Веки смыкаются. Шумит поезд. Хоровод в голове. Сон. Или не сон?

@темы: Проза, Мастер

---

[RhiSh]

Только пока молчишь
Только пока - маски
Только в огне свечи
В сумрачной серой сказке

Только закрой глаза -
И уходи - тише
Крикнуть, шепнуть, сказать…
Только никто не слышит

---

_ Та, что гуляет сама по себе _

[Rhiannon]

Глава шестая

Кто же?

    Когда Таша открыла глаза, то первым делом задумалась - открыла она их или нет. Темнота оставалась всё такой же тёмной.

    Однако спустя некоторое время Таша догадалась поднять руку - чтобы нащупать бархат капюшона. И это самое некоторое время мгновенно вызвало у неё унылые мысли о не шибком быстродействии собственного интеллекта. На принятие стратегического решения такого рода определённо требовалось время меньшей продолжительности.

    …хватит терзаться мыслями о собственной неполноценности. Когда ты засыпала, ты же не накидывала капюшон.

    …Арон? Зачем?

    С ответом Таша определилась, как только скинула с головы чёрный бархат - увидела светлую серость неба и почувствовала на лице моросинки дождя.

    …какая забота.

    Интересно, сколько времени?

    - Полдень.

    Таша повернула голову.

    Арон сидел, сложив руки на груди, прислонившись спиной к дереву - за границами круга. Звёздочка мирно пощипывала травку рядом с ним.

    - Доброе утро, - склонил голову дэй.

    Судя по всему, он не был занят никаким делом, кроме ожидания, пока Таша соизволит проснуться.

    - Доб… кх-кх, - спросонья голос был чуточку хриплым, - доброе. И давно вы так… сидите?

    - Я не выходил из круга до рассвета.

    - Вы хоть поспали?

    - Немного. Но я два дня отсыпался на постоялом дворе, так что не беспокойтесь о моём самочувствии.

    Таша лениво потянулась - при этом с губ её сорвалось нечто среднее между мурлыканьем и мяуканьем. Встала на колени. Откинула капюшон с личика лежавшей рядом Лив - по-спящему безмятежного.

    - Лив. Лиив! Вставай давай. Хватит дрыхнуть.

    Безрезультатно.

    - Лииив! - Таша легонько потрясла сестру за острые плечики.

    - Sit weni’a verbo - мне кажется, вы не добьётесь успеха, - подал голос дэй. - Она не может проснуться… пока.

    - Поняла уже, - Таша устало отвела с лица прядь влажных волос.

    …когда же оно кончится, это пока?

    Таша покосилась на свои руки. Вид грязи под ногтями, что ни говори, не слишком радовал.

    - Отдала бы весь свой хлеб за тазик с чистой водой, - заявила она.

    - Этого обеспечить, увы, не могу. Но, насколько я знаю, в паре часов езды отсюда есть озеро.

    - Ой, это же здорово!

    - Даже в дождь?

    - А я люблю купаться в дождь. И гулять в дождь люблю… При условии, конечно, что потом я приду домой, где меня встретит камин, кружка горячего чая и мама с кучей упрёков и сухим полотенцем наготове.

    Слова сорвались прежде, чем обдумались.

    …она ведь никогда уже тебя не встретит, забыла?..

    …должно было резануть болью, но…

    …боли не было.

    Был лишь лёгкий ёк в сердце и… да, грусть. Но не слишком щемящая.

    …и воспоминания об этом - не ранят. И они… неясны… размыты. Словно сквозь дымку десятков лет…

    …за почти двое суток она ни разу не вспоминала о смерти матери.

    …и она проснулась в хорошем настроении.

    Что за Ксаш? Она такая эгоистка?

    - Таша, живым - жизнь. Люди уверены, что после смерти близких они обязаны денно и нощно пребывать в трауре, но забывают об одном: те, кто покинули нас, вряд ли хотели бы этого… Ну, за теми редкими исключениями, когда кто-то накладывает на себя руки, чтобы его пожалели. Но на такой шаг по таким причинам решаются только… слабые. Серые. И считающие упорно, что их не ценят. А потому на их похоронах жалость наблюдается у одного из десяти присутствующих - остальные же пребывают в нетерпении, когда закопают гроб и начнутся поминки… Ужасно глупо. И явно того не стоило. Думается, если те самоубийцы видели свои похороны - они грызли локти, так хотелось вернуть всё назад. Если, конечно, им было, что грызть.

    Таша только хлопнула ресницами.

    …нет, ей-Неба, для дэя у него порой довольно-таки странные рассуждения.

    - В общем, не вините себя. У вас было и будет слишком много забот, чтобы хоронить себя заживо. Да и ваша мать отдала свою жизнь не для того, чтобы вы до самой смерти посыпали голову пеплом, - он встал. - Перекусите, и едем.

    - Такие руки я к еде не допущу.

    - Вы уверены? До озера часа два, не меньше.

    - Ничего, потерплю.

    Спустя пару минут Звёздочка, с обречённой покорностью позволившая троим всадникам устроиться на своей спине, уже рысила по тропинке.

    - И что же вы планируете дальше делать? - спросила Таша.

    - Думаю, дня три-четыре нам стоит провести где-то здесь.

    - Где-то здесь - в ламийских лесах?

    - Нет. Подальше от нашего с вами родного клана людей. Гномы, ламии, альвы, ши… Первые представляются мне наиболее предпочтительными. За это время волки успеют наведаться к вам домой. Более продолжительные планы я пока строить не решаюсь.

    - Значит, сейчас мы отправляемся к гномам?

    - Verum.

    Таша задумчиво шмыгнула носом:

    - Один из них обронил кольцо…

    - Да, я видел.

    - И у меня сразу возникла идея осведомиться у гномов о его владельце.

    Арон помолчал.

    - Я бы на вашем месте этого не делал, - наконец сказал он.

    - Почему?

    - Трудно объяснить. Просто… предчувствия. И потом - вы же не собираетесь разыскивать этого самого владельца?

    - Ну… нет.

    - Тогда зачем вам знать, кто он?

    - Просто… из любопытства.

    - Любопытство кошку сгубило.

    Ну знаю, знаю!

    - Ладно… Это я так.


    Воздух был тёплым, сотканным из дождяной мороси. Во влажной одежде было малость некомфортно - но не холодно.

    Эх, хлеб отсыреет…

    - Может, поговорим? - спустя пару минут молчания предложила Таша.

    - Вам скучно?

    - Вообще-то нет, но… как-то непривычно молчать, когда рядом другой человек. Мне сразу кажется, что скучно ему.

    - Когда люди могут вместе молчать - это стоит тысячи слов. Да и, поверьте, мне не скучно - хотя бы по той причине, что я могу слушать вас и без единого произнесённого вами слова. Мысли, образы, чувства… Импровизированный монолог. И это гораздо интереснее. Разговаривать со мной, когда хотите что-то рассказать, - дело неблагодарное. А рассказывать что-то вам - я же вижу, что вы не готовы сейчас задавать вопросы. Они у вас ещё… не дозрели. Да и настроение не то.

    - Ваша правда.

    Таша смотрела по сторонам - и находила, что показавшийся ей ночью таким мрачным лес на самом деле довольно светлый и очень… жизнелюбивый.

    Жизнь, рост, сила… Это было видно - почти визуально.

    Таша осознала, что напевает что-то себе под нос.

    И именно в этот миг неожиданная мысль заставила её замолчать.

    - Конечно же, я прогуляюсь, пока вы будете купаться, - поспешил заверить её Арон. - Только не стану отходить слишком далеко.

    - А вы не будете…

    - Я подожду до постоялого двора. Уверен, у них сыщется ванна и тёплая вода.

    - Или хотя бы большая бадья… Эй, минутку - а вы видите все образы, которые возникают у меня перед глазами?

    - Я сказал, что могу их видеть. Но я понимаю, что в данном случае там есть много… личного. Поэтому ограничиваюсь лишь чувствами и мыслями.

    - Ясно. Эм…

    - Да?

    - Если честно, у меня возник вопрос… Я не совсем понимаю, как можно…

    - Читать чувства? Хм… Если честно - это нельзя объяснить. Хотя на самом деле всё просто. В общем, это и не телепатия даже - там ты влезаешь, - ох, не люблю это слово, - в чью-то голову, а тут просто… прислушиваешься к чьей-то душе. Чистые эмоции. И когда твой собеседник в хорошем настроении - это замечательные ощущения. Ты чувствуешь его радости, почти как свои собственные, и от этого у тебя возникают уже свои собственные радости… Да, понимаю, всё запутанно, но…

    - Нет-нет, я поняла. Правда.

    - Вот с чтением мыслей куда сложнее. Человеческий разум - далеко не книга, как порой сравнивают. Вслух мы произносим одну сформулированную мысль, а в сознании нашем при этом одновременно этих мыслей формулируются сотни. Пять-шесть важных, предположим, остальные - мельком промелькнувшие, фоновые. И считать всё это… В общем, не так редки случаи, когда неосторожные телепаты попросту сходят с ума.

    - Представляю… Это как клубок, да? Ооочень большой и очень запутанный.

    - Совершенно верно. Разница лишь в том, что нитки в клубках не двигаются самопроизвольно, пока их распутываешь. Не исчезают, не появляются и не завязываются в морские узлы.

    Подобный клубок не замедлил представиться Таше - причём нитки почему-то были зелёными. Толстыми. Похожими на змей.

    - Бррр, - честно сказала она.

    - Именно.

    Таша, рассеянно промурлыкав что-то, приняла решение любоваться видами - молча.

***

    - Долго ещё?

    - Скоро будем!

    Молния белой трещиной рассекла небесную черноту. Тут же зловеще, словно профессиональный злодей захвато-мирового масштаба, расхохотался гром. Струи дождя косо натянулись между небом и землёй.

    Да, чудесная погодка выдалась вечерком, ничего не скажешь!

    - Скоро - довольно-таки растяжимое понятие!

    - В данном случае оно означает временной промежуток длительностью от получаса до часа, в течение которого мы прибудем на гномий Постоялый двор.

    - А вот это, - кое-как перекрикивая отзвуки грома, - уже радует!

    Снова молния.

    Таша зажмурилась - её глаза явно не дружили с частой сменой светотени. Даже перед закрытыми веками всплывали извилистые зелёные пятна.

    Почему эти Ксашевы постоялые дворы стоят друг от друга в сутках пути, а на пути к гномам нет ни одной паршивой деревеньки, чтобы можно было переждать…

    -ААЙ!

    Звёздочка остановилась так резко, что Таша впечаталась носом в плечо Арона - пребольно.

    - Что там??

    Не ответив, дэй спрыгнул с седла. Шагнул вперёд.

    Потирая нос, Таша всмотрелась во тьму.

    Прежде, чем очередная вспышка взбесившейся грозы ослепила её - она увидела, как Арон склонился над человеком, валявшимся в луже у самых Звёздочкиных копыт...

    - Нет, мы не сбивали его! - крикнул падре. - Он просто лежал на дороге.

    ...или не человеком…

    Или…

    …ну, замечательно. С этим ливнем настроение и так хуже некуда, а тут ещё...

    ...этот олух не мог сдохнуть на какой-нибудь другой дороге?

    Дура! Это не смешно!

    - Арон! Он жив?

    Мужчина выпрямился:

    - Да!

    Облегчённо выдохнуть…

    - Кто хоть?

    - Мальчишка. На вид - ваш ровесник.

    …и, сообразив кое-что, застыть.

    - О, Ксаш, - простонала Таша, - неужто нам придётся тащить его с собой?

    - Нас никто не заставляет.

    - Ага, кроме совести, - Таша уныло смотрела вниз. - Что хоть с ним такое?

    - Никаких ран я не увидел. Либо это проклятие - что было бы крайне проблематично - либо он просто обессилен.

    - И как же мы его повезём?

    - Я пойду пешком.

    - Ещё что придумаете?!

    - Боюсь, это единственный выход.

    - Нет, это не выход! Вы… Всё равно при скачке и он, и Лив грохнутся наземь, если их не поддерживать, а поддерживать их обоих я не смогу!

    - Почему же? Лив к вам на колени, его спереди.

    - Да у вас нога повреждена!

    - Конечно, я не смогу идти быстро, так что вам придётся ехать вперёд, но…

    - Арон, хватит геройствовать!

    - Разве это геройство?

    - Вы не дойдёте!

    - Таша, ну почему вы снова мне не верите?

    Звёздочка, гневно фыркая, била копытом - размокать под дождём ей явно не нравилось.

    - Таша, - мягко сказал дэй, - смерть в моих ближайших планах не числится. Если бы я знал, что не дойду - я бы вам об этом сказал. Или хотя бы слёзно попрощался.

    - Я поеду рядом с вами, - после минутного колебания сказала Таша. - Если что, я сойду, а вы…

    - А вот это, леди Морли, уже геройство. Уж если кому-то идти на жертвы, то явно не маленькой девочке.

    - Я…

    Угу, ещё обидься и начни доказывать, что ты жутко взрослая. Именно так поступают все упрямые дети.

    - Мне не семь лет!

    - Но и не… не столько, сколько мне.

    - Арон…

    - Всё будет хорошо. Поверьте.

    Он подхватил бессознательного парня на руки - Таша лишь мельком увидела бледное, точно из мрамора выточенное лицо юноши.

    - Пересаживайтесь в седло и берите Лив.

    Таша глубоко вдохнула.

    Выдохнула.

    Кое-как переползла вперёд - благо, седло было с низкой спинкой. Притянула к себе сестру.

    - Вот так, - дэй усадил парня на лошадь. Достал из сумки кусок толстой верёвки. Вытянул руки юноши так, чтобы они обхватили шею Звёздочки - кобылка наблюдала за его махинациями с терпеливым неодобрением - и некрепко связал его кисти.

    - Теперь он точно не упадёт. Развязать узел по приезде вам труда не составит, - он поправил сумку на плече. - Да, как только прибудете, немедленно требуйте горячую ванну. Не дожидайтесь меня, сразу отправляйтесь спать. Только не вздумайте ложиться в мокрой одежде - пусть её высушат.

    - Арон, а если…

    - Всё, вперёд.

    Вот Ксаш!

    …хватит ксашехаться. Вы же договаривались, что ты ему веришь. Что ты его слушаешься…

    Я не могу! Я не могу, я не должна так его оставлять!

    …если хочет - пусть остаётся…

    …да кто он тебе, в конце концов?

    Одной рукой сжимая поводья, другой девушка крепче прижала к себе Лив - и, чуть не до крови закусив губу, крикнула:

    - Пошла!

    Нетерпеливая кобылка мгновенно сорвалась с места, сквозь стену дождя - в черноту.

    Когда Таша обернулась - позади осталась лишь дождливая мгла.

***

    Когда Звёздочка с тремя седоками прорысила в ворота постоялого двора, ночь моросила колючим дождём. Свет окон симпатичного двухэтажного здания чуть рассеивал тьму жидкого воздуха.

    …сколько прошло времени? Не больше часа, наверное… К тому же Звёздочка шла небыстро…

    Значит, пешком это будет часа два… Ну? три.

    - Комнату на ночь, - Таша спрыгнула наземь и теперь, возясь с узлом на запястьях юноши, отдавала распоряжения открывшему ворота гному. - Эм…

    Нельзя оставлять Лив и этого парня без присмотра.

    - Одну, на четверых, если можно. Два ужина… один без мяса. Только, если можно, попозже - часа через два-три. А лекарь у вас есть?

    - Я обучался знахарству… немного, - скромно ответил гном.

    - Сможете осмотреть этого парня? - Таша смотала верёвку и сунула в сумку. - Мы подобрали его на дороге без сознания. Хотелось бы убедиться, что он не проклят.

    Гном спокойно кивнул:

    - А что с девочкой?

    - Лив, - мгновенное колебание, - спит. А… не могли бы вы и её осмотреть?

    - Конечно.

    - Чудно. И… да. У вас не найдётся ванна?

    - И горячая вода в избытке, - заверил её гном. - Нир!

    Дверь здания приоткрылась. В образовавшуюся щёлку кто-то выглянул.

    - Иди сюда! Давай-давай, ножки промочишь, невелика беда.

    Дверь с явной неохотой распахнулась. По лужам прошлёпал ещё один гном - с наглухо надвинутым капюшоном.

    - Поможешь госпоже доставить этого юношу наверх.

    - А, - Таша сомнительно взглянула на слугу сверху вниз, - вам не будет тяжело?

    Тот ничего не сказал, только фыркнул. А вот привратник ответил - в голосе его слышались нотки горечи:

    - Вот человек, он и есть человек. По-вашему, если мы ростом чуть пониже, так уже и силой обделены? Вы только с лошади его снимите.

    - Извините, я не хотела вас обидеть, - пробормотала Таша, покорно обхватывая парня за пояс и стаскивая вниз. - Я читала, что гномы по силе даже превосходят людей - просто в первый раз лично сталкиваюсь с вами и… и мне неудобно, что вам придётся тащить кого-то в два раза больше вас.

    - Ладно, не вы первая, не вы последняя, - проворчал привратник - явно смягчившись.

    Гном-слуга между тем ловко подхватил парня на короткие ручки, каким-то образом умудрился устроить его поудобнее - и понёс в здание с небрежной лёгкостью богатыря в отставке. Привратник не замедлил отправиться к двери следом за ним.

    Таша, закрыв рот - и когда это у неё челюсть успела отвиснуть? - покосилась на подоспевшего конюха.

    Тот уже взял в руки повод - но Звёздочка не обращала на него ни малейшего внимания. Страдальчески опустив голову, лошадь уставилась в лужу под копытами.

    - Иди с ним, ясно? - Таша погладила Звёздочку по мокрому боку и осторожно взяла на руки Лив. - О тебе позаботятся.

    Кобылка, вяло фыркнув, покорно поплелась в конюшню.

    Похоже, даже Звёздочка слишком устала, чтобы вредничать.


    Когда Таша вошла внутрь, то чуть ли не мяукнула от счастья: в комнате стола записей было восхитительно тепло - и, главное, сухо. Маятник часов на стене мирно оттикивал пять минут одиннадцатого.

    Привратник уже расчеркивался в книге - при свете он оказался довольно-таки моложавым, с курчавыми чёрными волосами, крючковатым носом и небольшим брюшком. Закутанный в тёмный плащ слуга молча ждал у лестницы.

    Заплатив за ночь и получив указания о месторасположении комнаты, Таша взяла ключ:

    - Скоро сюда должен прибыть дэй. Лет сорок, темноволосый, в чёрной дзи… рясе. Скажете ему, где моя комната?

    - Конечно, - любезно кивнул гном. - Я приду осмотреть ваших… спутников, как только смогу.

    - Хорошо.

    Таша, шагнув к лестнице, понесла Лив наверх. Слуга тенью последовал за ней.

    Кое-как открыв дверь, девушка вползла внутрь и торопливо опустила сестру на ближайшую койку.

    - Могли бы и поаккуратнее, - голоском неожиданно высоким и нежным, точно переливы флейты, сказал гном.

    Он бережно уложил юношу на соседнюю кровать. Достал из ящика тумбочки свечу, вставил в подсвечник, сгрёб со стола коробок спичек. Когда неверный огонёк рассеял мрак - снял капюшон и откинул полы мокрого плаща за спину.

    Ксаш…

    Женщина?

    - Их надо раздеть, - деловито решила горничная. - Повесим одежду рядом с огнём, так она за пару часов высохнет. Они пока всё равно спят. И вашу, кстати, тоже… Ну, вы когда мыться отправитесь, тогда я одёжку и заберу.

    У неё было круглое, с гладкой золотистой кожей лицо, темноглазое, пухлогубое. Рыжие кудряшки - тщательно зализаны и собраны в косу. Женщина в теле - и даже в длинном сером платье и фартуке это самое тело выглядело… эм… аппетитно.

    - Ожидали увидеть бороду? - заметив её взгляд, фыркнула горничная.

    - Нет… Просто… Не знала, что женщины-гномы так красивы, - честно ответила Таша.

    - Да будет вам, - горничная польщённо поправила фартук. - Разве ж это красота? В здоровом теле, как известно… Раздевайте девочку, а я займусь этим.

    - А раздевать…

    - Надо всё снять, всё! Не то заработают переохлаждение… чего-нибудь важного. А сверху одеялами накроем.

    …то есть, этот парень будет валяться в одной комнате с тобой… без всего?

    Он же будет под одеялом!

    …но под одеялом-то…

    Что за скабрезные мысли, а?

    Таша, решительно отвернувшись, принялась выпутывать Лив из мокрого, липнущего, наотрез отказывающегося сниматься плаща.

    - Вот и всё, - спустя пару минут горничная удовлетворённо вытерла мокрые руки об фартук и задула свечу. - Пойдёмте - ванна, должно быть, уже готова. А пока отмокать будете, я одежду мокрую развешу.

    Старательно не глядя в сторону соседней койки, Таша подоткнула одеяльце Лив, вышла из комнаты и проследовала за горничной в конец коридора.

    

    Ванна оказалась на удивление чистой, принесённые служанками вёдра воды - действительно горячими. Кроме того, Ташу заботливо обеспечили полотенцем, куском мыла и отрезом грубой холстины - а-ля мочала.

    - Ожидала худшего, если честно, - призналась Таша, скидывая плащ.

    - У нас всё по высшему разряду. Не то что у ламий, - опрокидывая вёдра в ванну, поделилась горничная. - Вы какую воду хотите?

    - Погорячее… А что у ламий?

    Конечно, Таша была на ламийском постоялом дворе - но тогда ей было не до всяких мелочей вроде удобства комнат.

    - Жуть, грязь, полное отсутствие гигиены! Вместо ванны - заплесневелое корыто. Бельё месяцами не меняют. Матрасы - клопиные заповедники. А еда - даже овощи умудряются с кровью делать… Вы раздевайтесь, раздевайтесь. Думаете, я голых девиц не видела?

    Таша, вздохнув, стянула мокрое платье. Кинув его на пол, - в компанию к плащу, - попробовала воду рукой.

    Горничная вскинула бровь:

    - Бельё не носите?

    - Ношу. В особые дни, - Таша уже растянулась в горячей воде. Запрокинула голову, намочив волосы. Живительное тепло медленно сообщалось телу - от кончиков пальцев до самой макушки.

    - То-то я смотрю, вы плащ не снимаете, - горничная с явным осуждением собирала одежду. - Естественно, мокрый шёлк-то всё облипает…

    Таша только зевнула. Не объяснять же, что в случае необходимости срочной перекидки любой лишний предмет одежды становится обузой.

    - Извините, - лениво жмурясь, спросила Таша, - я давно хотела спросить…

    - Да?

    - Гномка, гномиха или гномесса?

    Горничная вздохнула:

    - Лучше просто Нирулин.


    Когда чистенькая, распаренная, закутанная в полотенце Таша вошла в комнату, в ставни яростно колотился возобновившийся ливень.

    - Просили передать, что с обоими ребятами всё в порядке, - доложила хлопотавшая над чем-то Нирулин. - Никаких признаков проклятий. Но как проснутся, пусть выпьют это - и вам тоже не помешает.

    - Что это? - Таша взяла одну из трёх глиняных кружек, стоявших на тумбочке.

    - Парки.

    Горячий, чуть дымящийся напиток был странного золотистого цвета.

    - Парки?

    - Молоко, цветочная пыльца, мёд и… кое-какие травки. Ну, по большей части травки.

    - Хоть безобидные травки-то?

    Горничная обиженно фыркнула:

    - Я этим свою младшенькую лечу! Три годика ей.

    Ну, мало ли…

    Таша поднесла кружку к губам, глотнула - и поняла, что питьё восхитительно вкусное. Стоило же отпить ещё немного, как усталость и сонливость словно рукой сняло.

    - Здорово! Как это делают?

    - Не знаю.

    - А можно узнать у повара?

    - Он тоже не знает, поверьте. Парки варят в городе, доставляют сюда в бочках. Нам остаётся только подогреть - хотя, в общем-то, парки и в холодном виде не теряет целебных свойств. Ужин не сейчас, нет?..

    Живот заискивающе уркнул.

    - Давайте, - махнула рукой Таша. - Один.

    - Вы же на двоих…

    - Второй моему спутнику, когда он подойдёт.

    Нирулин кивнула:

    - Сейчас принесу.

    Таша села на кровать. Взгляд неумолимо обращался к закрытому окну.

    …ещё скажи, что будешь торчать у окошка, аки пленная принцесса.

    Рано ещё, рано. Через час, если повезёт…

    Таша вздохнула, едва не поперхнувшись при этом парки, и наконец соизволила рассмотреть комнату.

    На четыре койки приходилось две тумбочки. Под окном приткнулся небольшой стол с задвинутым под него табуретом, у двери - довольно-таки потрёпанный шкаф для одежды.

    Учитывая, что размеры комнатки были довольно скромными, - свободного места в ней, по сути, не было.

    Следом взгляд Таши обратился на причину отсутствия Арона, - и, соответственно, её нынешних тревог.

    Мирно посапывающая причина была белокожей, веснушчатой, с мелкими чертами продолговатого лица. В общем и в целом - ничего особенного… Вот волосы хороши - пышные кудряшки, пшеничные с рыжеватым отливом. Даже жаль, что коротко обкромсаны.

    …а подбородок ничего такой. Квадратный, волевой… Мужественный.

    Да ну… Вот у Арона, с ямочкой, красивый…

    Нет, только не об Ароне.

    …а при чём тут вообще этот святоша, детка?

    Ни при чём. Абсолютно.

    Вернувшаяся Нирулин возложила поднос с едой на стол.

    - Ещё что-нибудь?

    - Нет, спасибо. Как там наша одежда?

    - Как только высохнет - принесу… Спокойной ночи, госпожа.

    - Спокойной ночи, - Таша отставила кружку с парки и направилась к столу.


    Закончив с ужином, Таша аккуратно сложила на подносе грязную посуду - конечно, это и без неё сделали бы, но не стоит привыкать к свинству. Подперев подбородок рукой, прислушалась.

    …дождь…

    …сонное сопение этих двоих…

    …шаги где-то внизу…

    …разговоры…

    …деловитые крики откуда-то со двора…

    …тьфу, и не стыдно им этим за соседней стеной заниматься?

    А ты не забыла, что его-то и не сможешь услышать?

    Таша, теребя подол платья, встала. Оглядела комнату. Подняла с пола мокрую сумку, сев на кровать, принялась её разбирать.

    Так, хлеб на выброс, ясно… Мясо… просушить? А, Ксаш с ним - пойдёт на рынок да купит другое. Перстень Бьорков - в ящик, кошель - туда же. Кольцо похитителя… Лучше в сумке оставить, наверное. Ножик - развернуть и тоже в ящик, тряпицу на стол - просушить. И верёвку на стол. Сумку перекинуть через спинку кровати…

    Ну почему вещей так мало?

    Встать. Измерить шагами комнату - вернее, тот пятачок посредине, что свободен от мебели. Два шага в ширину, четыре - в длину.

    Покоситься в сторону окна. Снова сесть. Взять кружку с парки, погреть её в ладонях.

    Не дожидайтесь меня, сразу отправляйтесь спать…

    Таша залпом осушила кружку. С размаху опустила её на тумбочку. Получше завязала служившее платьем полотенце и растянулась на кровати, прямо поверх шерстяного одеяла - в твёрдом намерении немедленно заснуть.

***

    Донёсшиеся снизу удары часов возвестили о наступлении пятого часа ночи.

    Таша смотрела в потолок. Глаза даже не думали смеживаться.

    Впрочем, она прикрыла их, прикинувшись спящей - когда часа два назад горничная вошла в комнату. Нирулин сунула высохшую одежду в тихо скрипнувший шкаф - из которого сразу же после её ухода Таша извлекла своё платье.

    Я не волнуюсь. Абсолютно. Всё хорошо. Он же сказал, что не будет идти быстро…

    …и поэтому ты так сосредоточенно выщипываешь одеяло?

    Ташины пальцы судорожно скатывали шерсть в комки.

    Ксаш, Ксаш, Ксаш…

    Как я могла…

    …слушай, ты же не ссаживала его с лошади - он сам остался. Так что если он влипнет в неприятности, то исключительно из-за собственного идиотизма. И то, что этот идиотизм прикрывается отвагой, ничуть его не умаляет.

    Таша, отшвырнув очередной комочек шерсти, перевернулась на живот.

    Нет, вообще-то - он же не какой-нибудь божий одуванчик, которого и кузнечик забьёт. И разбойники в этих местах - такая редкость…

    …ну да, ну да. Не хотелось бы, чтобы они совсем перевелись.

    А если их будет слишком много?

    Таша яростно боднула лбом подушку.

    …а давай вообще посмотрим на это с другой стороны. Он тебе кто?

    Ну…

    …друг? Не смеши меня. Вы два дня как знакомы.

    …конечно, все эти «красивые подбородки» не могут не навевать…

    Чушь! Просто… нельзя же отрицать, что он привлекательный мужчина.

    …ну-ну…

    Оставим тему, ясно? Я уже говорила - я не испытываю ничего похожего на…

    …на то, что порой чувствовала в марте, перекидываясь в кошку?

    Вот именно!

    …а что тогда?

    Огонёк свечи с шипением потух в лужице воска.

    Ещё одна…

    Таша, привстав, открыла верхний ящик. Достала оттуда новую свечку. Выскребла из подсвечника быстро застывающий воск.

    Просто мне с ним… хорошо. Легко. И никаких потом, и никаких тревог…

    И с ним… я не одна.

    …забавно, что в полной мере ты осознала это, только когда его не стало рядом.

    …однако всё это здорово попахивает эгоизмом, не находишь? Ты беспокоишься, что с ним что-то случится, не потому, что тогда ему будет плохо…

    …а потому, что тогда тебе уже не будет хорошо.

    Неправда! Я не…

    Таша нашарила спичечный коробок…

    О, Ксаш…

    Пусто.

    Нет, только не темнота…

    Мрак навалился почти физически.

    Таша вскочила, спотыкаясь, подбежала к окну, распахнула ставни, высунулась наружу. Вид расплывающихся на земле пятен света из окон внизу отрезвил её.

    Девушка оперлась ладонями на подоконник.

    Вообще - что за вопрос, «что я чувствую»? Он спас мне жизнь, я у него в долгу!

    …ты об этом не просила…

    Что значит - я не просила? Я не собираюсь искать себе оправдания! И…

    Дождь холодно, легко, словно кончиками пальцев касался лица.

    И вообще - всё, хватит, больше не могу! Я иду.

    …ночью? В ливень? Искать где-то на дороге? Сбрендила?

    Если останусь тут, точно сбрежу!

    …или сбрендю…

    Тьфу!

    Таша подбежала к шкафу, судорожно выхватила плащ, рванула дверную ручку на себя…

    …и чуть не ткнулась лбом в складки чёрной накидки.

    - Добрая ночь. И почему вы до сих пор не спите?

    Внимательный, чуть вопросительный взгляд.

    - А… Я… по делам.

    Давай-давай, ври. С телепатом это, несомненно, сработает…

    …его-то какое дело - спишь ты или не спишь?

    - Вы… почему вы так долго?

    - К сожалению, по дороге моя рана весьма недвусмысленно давала о себе знать - видимо, сырость… Хотя, в конечном счёте, вы же сами говорили, что прогуляться под дождём неплохо - тем более когда знаешь, что в конце пути тебя ожидает пища и кров. А если бы я бежал, это уже не было бы прогулкой… Прибыв сюда, я осведомился о вас - мне ответили, что вы благополучно прибыли и сейчас спите в комнате наверху. Как выяснилось, мне посчастливилось натолкнуться на вашу горничную… Тогда я заглянул в таверну - конечно, поужинать можно было и в комнате, но я счёл невежливым будить вас звяканьем тарелок. Попросил приготовить ванну. Решил дождаться, пока высохнет моя одежда - по счастью, это заняло не слишком много времени… Вот, собственно, и всё.

    - А… Ну да… конечно.

    Знакомое ощущение спокойствия…

    …защищённости…

    …и злость.

    …ты сходишь с ума, места себе не находишь - а он спокойно прогуливается под дождём, ужинает и отмокает в ванне?

    Зла не хватает!

    - Таша…

    …не хватает - займи.

    - Дайте пройти, - прошипела девушка.

    Он молча посторонился.

    Таша пулей вылетела в коридор - и побежала, куда глаза глядят.

    В тот момент глядели они на лестницу.

    И только на десятой ступеньке Таша поняла, что вообще-то внизу она ничего не забывала. И видеть никого не хотела.

    А куда тогда?

    …назад.

    Да ни за что!

    Плюнув на всё, - в переносном смысле, конечно, хотя и в прямом очень хотелось, - Таша села на ступеньку.

    …ну и чего ты хочешь этим добиться?

    Ничего.

    Вспышка гнева быстро меркла.

    Просто мне…

    …стыдно?

    Да! Он и в ус не дует - а я, как последняя дура, истерю, уже мчусь…

    …ну да, не дует - потому что вообще-то ему не во что дуть.

    А потом - кто он мне, действительно? Чтобы я тратила на него свои нервы, которые и без того ни к Ксаше? Тоже мне, нашёлся…

    …кто?

    Да в том-то и дело, что не знаю.

    Кто-то…

    …близкий.

    Мелькнула шелестнувшая шёлком чёрная тень. Беззвучно постояла рядом. Опустилась на ту же ступеньку.

    Некоторое время оба молчали.

    - Таша, - наконец сказал он, - простите, я не…

    - Да нет, это я… Я виновата. Если бы я слушала вас и просто заснула… А так… - Таша досадливо мотнула головой. - Да ещё обижаюсь, как глупый ребёнок.

    Почему как?

    - Просто… я уже думала…

    - Можете не говорить. Я же вижу - дальнейший разговор не принесёт никакого удовольствия.

    - Это верно.

    Сквозь частокол перил Таша смотрела на дремлющего за столом записей гнома-привратника.

    - Может, всё-таки вернёмся в комнату? Понимаю, что все спят, но в любом случае посиделки на лестнице - не лучшая идея.

    Таша, кивнув, приняла протянутую руку.


    …уже лёжа в кровати, глядя в темноту, которой не боишься, слушая шёпот дождя и его мерное дыхание - не то сказать, не то шепнуть:

    - Арон…

    - М? - сонный отклик.

    Помолчать в нерешительности…

    - Я… рада, что мы встретились.

    Тишина.

    - Я тоже рад, Таша.

    И, хотя не видишь - откуда-то знать, что он улыбается.

    Почему-то улыбнуться… может, в ответ?

    Подложить руку под голову. Закрыть глаза.

    И точно знать - теперь ты сможешь заснуть спокойно.
    

@темы: Рианнон, Та, что гуляет сама по себе

---

Доказательство

[Ласточкина]

Глава пятнадцатая

Новый вдох

    Никто не сдвинулся с места, когда бледное свечение начало рассеиваться. Каждый из присутствующих в кабинете Геометра молчал. Все трое осознавали случившееся, но никто не решался заговорить первым.

    - Ты не можешь этого сделать. Понимаешь, что случится после?

    - Вполне понимаю, но разве это важно? Это неважно. Важно то, что мы сможем выправить график.

    - Слишком много энергии высвободится. Кто будет ее сдерживать?

    - Я, разумеется, кто же еще?

    - Ты понимаешь, что никто подобного еще не делал?

    - Понимаю. Но я должен следовать чертежу и его правилам, иначе ничего нельзя будет изменить.

    - Ты уверен, что это в самом деле настолько необходимо?

    - Да. Все мы видели, что ждет Избранника… и вас.

    Ман умолк. Геометр решительно поднялся из-за стола.
Несколько минут назад Кристаллическая вышла из круга Покоя, выстроенного Хранителем. Обнажено-звонкая, чистая и готовая к новому шагу.

    Видение было ярким. Скользнуло во взглядах всех. Вольский со вскриком проснулся. Искривленный график выводил двадцатипятилетнего художника на темную улицу. Ледяная сталь, вспарывающая одежду, и острая боль. Заволакивающий всё вокруг алый туман. Душа, утратившая Избранника столь рано, высвобождает огромной силы энергию, попав в Теневую. Стирает свои воспоминания и не может вернуться в поток Силы. Сущности душ, испуганные колоссальным зарядом, разрушаются, прорывают собственные поля, объединяясь с Силой, чтобы удержать баланс. Опустевшая Теневая и дробящаяся Кристаллическая.

    - Что это?! - Вольский дрожащими пальцами стер испарину, выступившую над губой.

    - Это, мальчик, неверный график-с. Поправлять будем-с. - Китаец присел рядом, опустив руку на плечо Вольского.

    - А потом?..

    - Ты любишь вопросы, но не все из них настолько хороши, как этот-с. Хранитель, как думаете-с, что потом?

    - Потом Избранник отправится Туда, а каждый из нас будет делать то, что должен. - Пёс казался совершенно спокойным. Главное - не позволять никому сейчас сомневаться. Сомнения могут остановить в самом начале пути. Сомневаться Гончий не любил.

    - Тогда мы должны приступать. - Геометр хлопнул в ладоши и одарил всех самой лучезарной и - без сомнений - самой сумасшедшей из своих улыбок. - Хранитель, дружочек, ты ведь помнишь, что я говорил тебе тогда. Контроль. Контроль и надежда. Неподконтрольная категория. Исключение. Но важное. Важнейшее. Верно, профессор, вы же мастер в отвлеченных категориях?

    - Да какой уж там мастер? - Ман никак не мог отогнать воспоминания, родившиеся видением будущего, он усиленно моргал, словно стараясь отогнать неровное крошево энергетических полей, выводящих из равновесия все души по Ту и эту стороны.

    - Какой-никакой, а вопросы ваши найдут ответы. Не сегодня, так завтра. Это ведь в надежде главное?

    - Это.

    - А нам, Геометрам, что главное?! Нам главное, чтобы…

    - Всё было-с в равновесии. Батюшка, ты чего это? Столько-с слов…

    - И правда, и правда. Многословие - это не ко мне. Я всегда говорю по сути. Не больше и не меньше. Если иногда и позволю себе что лишнее, так это исключительно по любознательности и впечатлительности своей натуры. А вообще…- Геометр резко вытянул вперед руку. - Хранитель, циркуль!

    Холодный металл лег в ладонь непривычной тяжестью. Геометр улыбался - четко, наметанным взглядом отмерить и приоткрыть циркуль буквально на 15 миллиметров, не ошибиться, разорвать тонкой чертой связку, почувствовать и залюбоваться прозрачным свечением собственной души, несдержанной, ярко-изумрудной, ускользающей в поток Силы. Циркуль падает из пальцев. Отчего так тепло в этой комнате? А кто эти люди? Странные какие. Напряженные, что ли. Чертежи? Ух ты! Это кто же всё это нарисовал? Наверное, вот этот молодой человек, он так уверенно поднимает циркуль и что-то чертит. Только что это он чертит в воздухе-то? Кто ж по воздуху чертит?

    Хранитель медленным спиральным скольжением впускал Кристаллическую в тело Геометра. Обжигающий глоток шершавого воздуха. Темнота перед глазами - и века в глубине сердца. И зияющая пустота - не Избранник. Другой. Освобождение осознания.

    Семнадцатый, ничего не говоря, прошел к столу. Опустился в кресло. Он не оглядывался. Не дышал, казалось. Он лишь всматривался в выученный наизусть чертеж. Новая бумага. Повторить разметку. В точности. До силы нажима карандаша, не ослабить. Выпрямить. Вот изгиб. Вывести его. Убрать пересечения. Как же трудно дышать. Отчего так трудно дышать? И в пальцах такая тяжесть. Она мешает рисовать. Очень мешает. А ему всегда так нравилось рисовать. Не выводить по линейке, это может каждый, но выводить жизни, вырисовывать штрихами первый вздох и самую важную встречу, крик ребенка и помощь в самый сложный момент. Он ведь видел сотни, тысячи жизней в каждом из своих рисунков. Не просто графики… Как же хочется спать… Чертеж уже можно завершать. Довести до тридцати, хотя бы до тридцати, чтобы убрать эту зияющую ошибку двадцати пяти, а дальше Он справится, новый справится …

    Воздух сгущался. Приторной тяжестью висел в кабинете. Хранитель подошел к столу ближе, закрывая спиной Володьку, жавшегося к Китайцу. Он ощущал уже не просто воздух, а всю скрытую, ранее смятую неверным чертежом энергию Кристаллической. Сколько мог, Хранитель забирал на себя, уводил неровные вспышки от остальных. Кровоподтеками по плечам от давления сжавшихся пальцев. Ровнее дыхание. Чтобы не сбить энергопоток. Геометр не выдержит, не сможет удержать всю эту огромную силу один. Хранитель понял это уже на второй минуте. Еще ближе. Защищая. Учителя. Избранника. Переговорщика. Смотрителя. Пёс чувствовал горячее дыхание чужой энергии рядом с собственным яростно бьющимся сердцем.

    Ман не верил своим глазам. Тонкой паутиной поначалу, захлестывающей серебристой плетью через несколько минут сила опутывала Геометра и Хранителя. Чертежник, исправляющий график, казался совершенно чужим, незнакомым. На губах его не играла безумная улыбка, нет, губы напряженно подрагивали, а вот пальцы, обычно пляшущие беззаботно над бумагой, были, как никогда, малоподвижны. Карандаш и линейка. Словно больше они ничего не знали. Словно только эти движения сейчас составляли смысл существования человека за столом. Человека с чужой Кристаллической душой. Человека, отдавшего свою душу потоку, только чтобы не допустить падения Кристаллической. Человека, который когда-то был Семнадцатым Геометром.

    Хранитель казался профессору еще более странным. Выбившиеся из хвоста пряди путались с лентами силы, взгляд тяжелый, но ровный, устремлен прямо перед собой. Какие мысли сейчас в голове у Пса? Что он видит, почти сливаясь с Кристаллической и сутью Геометра? Ман выдохнул. Осторожным движением мысли он коснулся души Хранителя, взволнованной, но уравновешенной каким-то новым знанием. Успокоить. Не позволить ей сдаться под напором. У Переговорщика едва не подкашивались ноги от нахлынувшей неожиданным потоком энергетической волны. График выправился. Завершен самый сложный этап. Или самый легкий. Ман не решился бы определить. Он лишь всеми силами успокаивал душу того, кого прежде называли Псом.

    Разворачивалась. Чувствовала небывалый прилив силы, желания. Кристаллическая желала вернуться к Избраннику, больше не быть запечатанной в этом теле. Геометр помог. Избранник не выдержал бы, слишком еще мал. Геометр смог. Или Хранитель. Кто теперь Хранитель? Какая разница. Необходимо вернуться к Избраннику.

    Синим внутренним огнем светились глаза Смотрителя. Будто вся суть его – горящий аквамарин. Он создавал занавес вокруг Избранника. Губы его шевелились, но ни единого звука он так и не произнес. Защитить мальчика от рвущейся к нему силы, способной и убить в своем желании воссоединиться. Все идет так, как должно, так, как Китаец предсказывал, еще тогда, бесконечно давно, на своей крохотной кухне. Что же дальше? Эти трое при всем желании не удержат силу в комнате. Туже, опоясать кабинет еще одним кольцом щита, чтобы не просочилась, не утратила ни грамма энергии, не вывела из равновесия все своим гигантским желанием Воссоединения.

    Семнадцатый вставал из-за стола. Какая боль. Неостывшим тупым железом разрывающая сила. Никак невозможно удержать в пальцах все эти предметы. Что это за предметы? Кому они нужны? Нужно встать. Горячим шаром боль скатывается к ногам. Не устоять. Нельзя падать. Куда ты?! Еще рано! Нет. Уже пора. Как же больно. Закрыть на мгновение глаза. Только на несколько минут. Чьи это руки? Да, пожалуйста, еще немного. Вот так уже не больно. Почти не больно. Нет! Не убирайте руки! Сводит мышцы. Словно плавится тело. Как темно вокруг. Не могу открыть глаза… и уже не больно. Совсем не больно. Совсем. Не. Больно.

    Нитями металла захлестнуло горло. Ловить оседающее на пол тело Учителя. Удерживать Кристаллическую. Не позволять. Зачем? Просто чтобы еще раз взглянуть в глаза. Не закрывай глаз, Геометр. Ты не можешь вот так… Не так… Все знали, что так… И я знал. Сразу же знал. Но еще хотя бы минуту. Одну минуту. Тебе больно. Прости, Учитель. Прости. Убрать руки. Закрывая глаза, выдохнуть. Выдохнуть, я сказал. Ровнее. Ровнее. Ровнее.

    Влажное тепло в глазах. Откуда оно взялось. Старческое. Нельзя. Не сейчас. Сейчас нужно выпускать силу Кристалла.

    - Хранитель, пора.

    Пёс не двигался с места. Всё еще удерживал Кристаллическую.

    - Пора, Хранитель!

    Гончий встрепенулся. Поднялся. Циркуль летал в его пальцах, выводя новую спираль. Комната утонула в серебристом тумане. Густая и чистая, неподвижная, пульсирующая энергия разворачивала души, открывала грани, неподконтрольная, яркая. Невозможно спрятаться или укрыться. Только Вольский не чувствовал этого. Избранник водил подушечками пальцев по густой дымке и улыбался.


    Дальний берег. Тихая песня. Плеск воды. Тени у костра.

    - Вы, профессор, всё вовне ищете, а вы бы в себя заглянули. - Студентка поражается сама себе: вот так набраться смелости и попытаться ответить на вопросы профессора.

    - Как вы всё упрощаете, дорогая. Ведь должна же быть и объективность в исследовании.

    - Да какая уж тут объективность! Профессор, мы же в походе, в лесу. Небо, смотрите, какое звездное!

    - Да, Анна, небо удивительное сегодня.

    - Всё просто, профессор. Всё внутри. Как сохранить душу, вы всё спрашиваете? А зачем? Душа - первоисточник всего. Она сама себя защищает.

    - Вы всё выворачиваете наизнанку, Анечка.

    - А почему бы и нет? Вы говорите, что любовь защищает душу, а я вам говорю, что душа рождает любовь, чтобы защищаться.

    - Самостоятельно защищаться?

    - Конечно. Неужели же вы не понимали этого? В каждом из нас есть силы для такой защиты.

    - Внутри, а не вовне. Не вовне.

    Мягкий плеск воды. Не было такого разговора. Не было такого вечера. Потому что слишком хороша была Анечка, а профессор отринул защиту, что так желала построить его душа. Отчего она и ранилась. Выдохнуть.


    Огромный зал. Пустота. Скользящее по периметру Время. Голоса. Подрагивающий воздух.

    - Произойдет многое, но мы должны сильнее оберегать Ту сторону, ты согласен?

    - Конечно, согласен.

    - Много веков мы не подвергали контролю происходящее. Души Кристалла больше не могут пускать всё на самотек. Даже Время согласно пополнять поток силы, но его недостаточно для контроля.

    - А что же еще нужно?

    - Ты привык верить в силу. С ее помощью можно связывать душу и тело. Но должно быть еще одно звено. Его дадут нам Кристаллические, уходящие на Ту сторону, создавая Теневую.

    - И что же это за звено?

    - Надежда. Никому из Верховных она не свойственна. Мы просто знаем, что произойдет, мы не совершаем ошибок, мы не оглядываемся в прошлое. Геометры станут звеном надежды. Геометры будут контролировать силу душ. Геометры свяжут веру и силу, что ты им дашь, Смотритель.

    - Да.

    Голоса стихают. Давнее воспоминание. Почти легенда. Дом в пригороде и сотни лет напряженного ожидания. Ожидания новой надежды. Надежды на новую силу. Силу нового Геометра. Выдохнуть.


    Прямой. Высокий. Сдувший прядь волос, упавшую на глаза. Не позволяя уводить себя в отрывистые видения, Восемнадцатый Геометр все еще задерживал дыхание. Вольский перевел взгляд на молодого человека и неуверенно улыбнулся. Геометр кивнул и тоже улыбнулся.

    - График ровен. Рисуй от души, мальчик.

    Несколько дуг воздушного узора. Дымка мягко стягивалась в туго вибрирующий кокон. Огромная энергия Кристаллической ждала своего Избранника для продолжения Пути. Вольский коснулся свечения, окуная в него кончики пальцев. Замер. Сильнейшим болезненным разрядом душа воссоединилась, наконец, с телом, забирая Избранника на Ту сторону. Вспышка. И бледное свечение.

    Геометр завершил круг, обводя комнату алым свинцом собственной силы. Выдохнуть. Вот теперь можно выдохнуть. И вдохнуть.

Эпилог

    Идеальная тишина нарушалась только шорохом перьев. Китаец смахивал несуществующую пыль с очередного дракончика на каминной полке в своей гостиной. Он сосредоточено рассматривал изящные линии туши, покрывающие изогнутую фарфоровую спинку, и ни о чем не думал.

    - Послушай, Китаец…

    - Ну вот зачем ты-с?! Так хорошо молчалось!

    - Извините-извините. - Ман нахохлился в своем кресле и демонстративно громко опустил чашку с чаем на блюдце. Блюдце протестующее звякнуло.

    - Свои люди-с, сочтемся. - Ехидная ухмылка не украсила лицо старика, а только прочертила несколько новых резких линий в уголках глаз. - Чего-с изволил сказать-то?

    - Как думаешь, справится наш Геометр?

    - Конечно, справится. Не люблю я его-с, больно нормальный, но справится.

    Профессор улыбнулся. Посмотрел в окно. Густые сливки пара, как всегда затягивали двор. Предзакатный час полировал крыши домов. Где-то на втором этаже медленно двигались стрелки часов.

    - А новый Хранитель…

    - Заходил-с, заходил-с на днях. Чудной такой. Всё никак не поймет еще, что-с к чему-с.

    - Научится. Дело такое.

    - Такое-с. А уж как о Семнадцатом начнет спрашивать, сладу нет. Всё ему расскажи. Виданное ли дело, чтобы старик Китаец с Хранителями о Геометрах говорил-с!

    - Судя по твоему лицу, ты совсем и не против. - Ман улыбался.

    - А чего ж против-то? Совсем и не против. Я поговорить, может, шибко-с люблю, да вот только теперь это и поняли.

    - Это всё наше Доказательство.

    - Оно самое-с. Как там люди-то говорят? Жертвенность? - Смотритель поправил салфетку на большом, красного дерева комоде и лукаво посмотрел на Переговорщика.

    - Да, так говорят. Вера доказательств не требует. И надежда. - Ман внимательно посмотрел на Китайца. - В этом сила Кристалла?

    - Потому и сила, - многозначительно кивнул старик. Перья мягко обводили контуры очередного коллекционного дракончика.


    Уверенные мазки кисти.

    - Чем вы нас на этот раз порадуете, Владимир? М!.. Портрет… Кто это?

    - Я не знаю. - Вольский пожимает плечами. В Академии его давно прозвали странным. Многие даже не рискуют с ним заговаривать. Все чудачества с изобразительными элементами, эксперименты и странную манеру письма ему прощают за огромный и всё еще разворачивающийся талант. Профессора удивленно вскидывают брови, картины отправляются на выставки, а двадцатитрехлетний художник только неуверенно улыбается и говорит, что рисует от души.

    - Снова душа просит? - Учитель снисходительно улыбается. Заданием была пейзажная зарисовка, с которой успешно справился весь курс, кроме Вольского, но портрет был поистине изумительным. Невольно задерживался взгляд на изображенном лице. Еще пока только набросок. Не везде ровно положены тени, но студент уже выправляет работу, прямо на глазах преподавателя оживляя высокого худого человека в явно дорогом сером костюме.

    - Как всегда. - Вольский явно смущен и старается не отрывать взгляд от полотна.

    - Кажется, это лицо я видел на ваших еще юношеских работах. Неужели вы не припоминаете того, кто столь часто появляется в вашем воображении?

    - Это не воображение, профессор, это…

    - Душа. Да-да-да, я помню вашу стройную теорию. Однако откуда же такая теория взялась у столь юного создания?

    - Я не знаю, откуда. Я просто это знаю. Ничто в этом мире не может быть создано без души. Поэтому ни воображение, ни рецепторы, ни нервные окончания тут не при чем. Всё это - только душа.

    - То есть, у тех, кто не может создавать нечто столь совершенное, - Профессор одобрительно окинул взглядом прекрасный портрет. - душа какая-то неправильная?

    - Нет, не бывает неправильных душ. Бывает, что предназначение неверно выбрано…

    - Поражаюсь я вам, Владимир, поражаюсь. Как бы там ни было, ваше предназначение - рисовать. Рисуйте. От души.

    Старый художник отходит от талантливого студента и долго смотрит ему в спину. Что за судьба уготована молодому дарованию? Сколько протеста и нового дыхания принесет он в искусство? Сможет ли пробиться со своей горящей живописью сквозь зачерствевшие души критиков? Не утратит ли свой потрясающий дар, если однажды сломается и перейдет на сторону канона? Ответов профессор не знал, он только молчаливо восхищался мальчиком, рисующим от души.

    - Пап, - белокурая головка неуверенно просовывается в дверной проем, девушка шепотом окликает преподавателя. Он взмахом руки разрешает дочери войти и молча кивает на пишущего Вольского. - Задерживаешься? Из-за него? - В глазах девушки скрывается неожиданный интерес.


    В тусклом круге лампы за столом среди множества чертежей работает математик. Его пальцы уверенно держат карандаш. Он задумчив. Два графика удивительно похожи. Сходство чертежник заметил давно, но только сейчас позволил себе полюбоваться совершенством тонких линий и верностью разметки - много работы. Бумага почти неощутимо отличается по плотности. Не хватает лишь одного штриха. Уверенным скольжением простого карандаша он завершает график Кристаллической, соединяя две души на одном Пути. Восемнадцатый Геометр улыбается и переводит взгляд в окно. Предзакатный час полирует крыши Теневой.

@темы: Доказательство, Мастер

---

[RhiSh]

довольно старое
июньское

Сквозь тишину последних дней весны,
Соединяясь с первыми - июня,
Я расскажу вам, как мне снятся сны,
Я расскажу, кого во снах целую.

Я допишу забытые стихи...
На фоне зелени с голубизною,
На фоне пустоты, но не тоски
Я все долги давнишние закрою.

Я буду нежной флейтой поутру,
Минелой - днём. Виолончель - ночами.
Я в строках и воскресну, и умру
Тысячекратно - под твоё молчанье.

Я буду петь. Я буду говорить.
В пустыне тишины я буду всеми,
Кто я - и нет... Я протяну к вам нить
Из слов, что в краски облекают тени,

Что делают видения - Судьбой,
Реальностью из мимолётной трели...
Я заболею грёзой, сном, мечтой -
Как мною вы когда-то заболели.

И в полусвязных переливах слов
Я вам откроюсь чёрной орхидеей.
Я подарю смятенье, вихрь, любовь...
Властитель дней, я снами завладею!

@темы: RhiSh, Стихи

---

Венский вальс

[Ласточкина]

Рвется сквозь душу дыхание августа,
Ветер несет сквозь дожди облака.
Спьяну запутавшись в музыке Штрауса,
В улочках Вены плутают века.

Улочки-вены, спиралью завитые,
Рвут сухожилия кованых пут.
Вязы, по горлышко тенью залитые,
Шаг мой заглушат и пульс украдут.

Вырвавшись, в вальсе закружит бездомное
Сердце, отдавшись иллюзии нот.
Площадь, и голуби, будто знакомые -
Мне на запястье, с ладони – в полет,

Взмахом крыла разорвав подвенечное
Платье небес, укрывающих мир...
Льется сквозь время мелодия вечная –
Рифма и Штраус в созвучии лир.

@темы: Мастер, Стихи