Доказательство

[Ласточкина]

Глава пятнадцатая

Новый вдох

    Никто не сдвинулся с места, когда бледное свечение начало рассеиваться. Каждый из присутствующих в кабинете Геометра молчал. Все трое осознавали случившееся, но никто не решался заговорить первым.

    - Ты не можешь этого сделать. Понимаешь, что случится после?

    - Вполне понимаю, но разве это важно? Это неважно. Важно то, что мы сможем выправить график.

    - Слишком много энергии высвободится. Кто будет ее сдерживать?

    - Я, разумеется, кто же еще?

    - Ты понимаешь, что никто подобного еще не делал?

    - Понимаю. Но я должен следовать чертежу и его правилам, иначе ничего нельзя будет изменить.

    - Ты уверен, что это в самом деле настолько необходимо?

    - Да. Все мы видели, что ждет Избранника… и вас.

    Ман умолк. Геометр решительно поднялся из-за стола.
Несколько минут назад Кристаллическая вышла из круга Покоя, выстроенного Хранителем. Обнажено-звонкая, чистая и готовая к новому шагу.

    Видение было ярким. Скользнуло во взглядах всех. Вольский со вскриком проснулся. Искривленный график выводил двадцатипятилетнего художника на темную улицу. Ледяная сталь, вспарывающая одежду, и острая боль. Заволакивающий всё вокруг алый туман. Душа, утратившая Избранника столь рано, высвобождает огромной силы энергию, попав в Теневую. Стирает свои воспоминания и не может вернуться в поток Силы. Сущности душ, испуганные колоссальным зарядом, разрушаются, прорывают собственные поля, объединяясь с Силой, чтобы удержать баланс. Опустевшая Теневая и дробящаяся Кристаллическая.

    - Что это?! - Вольский дрожащими пальцами стер испарину, выступившую над губой.

    - Это, мальчик, неверный график-с. Поправлять будем-с. - Китаец присел рядом, опустив руку на плечо Вольского.

    - А потом?..

    - Ты любишь вопросы, но не все из них настолько хороши, как этот-с. Хранитель, как думаете-с, что потом?

    - Потом Избранник отправится Туда, а каждый из нас будет делать то, что должен. - Пёс казался совершенно спокойным. Главное - не позволять никому сейчас сомневаться. Сомнения могут остановить в самом начале пути. Сомневаться Гончий не любил.

    - Тогда мы должны приступать. - Геометр хлопнул в ладоши и одарил всех самой лучезарной и - без сомнений - самой сумасшедшей из своих улыбок. - Хранитель, дружочек, ты ведь помнишь, что я говорил тебе тогда. Контроль. Контроль и надежда. Неподконтрольная категория. Исключение. Но важное. Важнейшее. Верно, профессор, вы же мастер в отвлеченных категориях?

    - Да какой уж там мастер? - Ман никак не мог отогнать воспоминания, родившиеся видением будущего, он усиленно моргал, словно стараясь отогнать неровное крошево энергетических полей, выводящих из равновесия все души по Ту и эту стороны.

    - Какой-никакой, а вопросы ваши найдут ответы. Не сегодня, так завтра. Это ведь в надежде главное?

    - Это.

    - А нам, Геометрам, что главное?! Нам главное, чтобы…

    - Всё было-с в равновесии. Батюшка, ты чего это? Столько-с слов…

    - И правда, и правда. Многословие - это не ко мне. Я всегда говорю по сути. Не больше и не меньше. Если иногда и позволю себе что лишнее, так это исключительно по любознательности и впечатлительности своей натуры. А вообще…- Геометр резко вытянул вперед руку. - Хранитель, циркуль!

    Холодный металл лег в ладонь непривычной тяжестью. Геометр улыбался - четко, наметанным взглядом отмерить и приоткрыть циркуль буквально на 15 миллиметров, не ошибиться, разорвать тонкой чертой связку, почувствовать и залюбоваться прозрачным свечением собственной души, несдержанной, ярко-изумрудной, ускользающей в поток Силы. Циркуль падает из пальцев. Отчего так тепло в этой комнате? А кто эти люди? Странные какие. Напряженные, что ли. Чертежи? Ух ты! Это кто же всё это нарисовал? Наверное, вот этот молодой человек, он так уверенно поднимает циркуль и что-то чертит. Только что это он чертит в воздухе-то? Кто ж по воздуху чертит?

    Хранитель медленным спиральным скольжением впускал Кристаллическую в тело Геометра. Обжигающий глоток шершавого воздуха. Темнота перед глазами - и века в глубине сердца. И зияющая пустота - не Избранник. Другой. Освобождение осознания.

    Семнадцатый, ничего не говоря, прошел к столу. Опустился в кресло. Он не оглядывался. Не дышал, казалось. Он лишь всматривался в выученный наизусть чертеж. Новая бумага. Повторить разметку. В точности. До силы нажима карандаша, не ослабить. Выпрямить. Вот изгиб. Вывести его. Убрать пересечения. Как же трудно дышать. Отчего так трудно дышать? И в пальцах такая тяжесть. Она мешает рисовать. Очень мешает. А ему всегда так нравилось рисовать. Не выводить по линейке, это может каждый, но выводить жизни, вырисовывать штрихами первый вздох и самую важную встречу, крик ребенка и помощь в самый сложный момент. Он ведь видел сотни, тысячи жизней в каждом из своих рисунков. Не просто графики… Как же хочется спать… Чертеж уже можно завершать. Довести до тридцати, хотя бы до тридцати, чтобы убрать эту зияющую ошибку двадцати пяти, а дальше Он справится, новый справится …

    Воздух сгущался. Приторной тяжестью висел в кабинете. Хранитель подошел к столу ближе, закрывая спиной Володьку, жавшегося к Китайцу. Он ощущал уже не просто воздух, а всю скрытую, ранее смятую неверным чертежом энергию Кристаллической. Сколько мог, Хранитель забирал на себя, уводил неровные вспышки от остальных. Кровоподтеками по плечам от давления сжавшихся пальцев. Ровнее дыхание. Чтобы не сбить энергопоток. Геометр не выдержит, не сможет удержать всю эту огромную силу один. Хранитель понял это уже на второй минуте. Еще ближе. Защищая. Учителя. Избранника. Переговорщика. Смотрителя. Пёс чувствовал горячее дыхание чужой энергии рядом с собственным яростно бьющимся сердцем.

    Ман не верил своим глазам. Тонкой паутиной поначалу, захлестывающей серебристой плетью через несколько минут сила опутывала Геометра и Хранителя. Чертежник, исправляющий график, казался совершенно чужим, незнакомым. На губах его не играла безумная улыбка, нет, губы напряженно подрагивали, а вот пальцы, обычно пляшущие беззаботно над бумагой, были, как никогда, малоподвижны. Карандаш и линейка. Словно больше они ничего не знали. Словно только эти движения сейчас составляли смысл существования человека за столом. Человека с чужой Кристаллической душой. Человека, отдавшего свою душу потоку, только чтобы не допустить падения Кристаллической. Человека, который когда-то был Семнадцатым Геометром.

    Хранитель казался профессору еще более странным. Выбившиеся из хвоста пряди путались с лентами силы, взгляд тяжелый, но ровный, устремлен прямо перед собой. Какие мысли сейчас в голове у Пса? Что он видит, почти сливаясь с Кристаллической и сутью Геометра? Ман выдохнул. Осторожным движением мысли он коснулся души Хранителя, взволнованной, но уравновешенной каким-то новым знанием. Успокоить. Не позволить ей сдаться под напором. У Переговорщика едва не подкашивались ноги от нахлынувшей неожиданным потоком энергетической волны. График выправился. Завершен самый сложный этап. Или самый легкий. Ман не решился бы определить. Он лишь всеми силами успокаивал душу того, кого прежде называли Псом.

    Разворачивалась. Чувствовала небывалый прилив силы, желания. Кристаллическая желала вернуться к Избраннику, больше не быть запечатанной в этом теле. Геометр помог. Избранник не выдержал бы, слишком еще мал. Геометр смог. Или Хранитель. Кто теперь Хранитель? Какая разница. Необходимо вернуться к Избраннику.

    Синим внутренним огнем светились глаза Смотрителя. Будто вся суть его – горящий аквамарин. Он создавал занавес вокруг Избранника. Губы его шевелились, но ни единого звука он так и не произнес. Защитить мальчика от рвущейся к нему силы, способной и убить в своем желании воссоединиться. Все идет так, как должно, так, как Китаец предсказывал, еще тогда, бесконечно давно, на своей крохотной кухне. Что же дальше? Эти трое при всем желании не удержат силу в комнате. Туже, опоясать кабинет еще одним кольцом щита, чтобы не просочилась, не утратила ни грамма энергии, не вывела из равновесия все своим гигантским желанием Воссоединения.

    Семнадцатый вставал из-за стола. Какая боль. Неостывшим тупым железом разрывающая сила. Никак невозможно удержать в пальцах все эти предметы. Что это за предметы? Кому они нужны? Нужно встать. Горячим шаром боль скатывается к ногам. Не устоять. Нельзя падать. Куда ты?! Еще рано! Нет. Уже пора. Как же больно. Закрыть на мгновение глаза. Только на несколько минут. Чьи это руки? Да, пожалуйста, еще немного. Вот так уже не больно. Почти не больно. Нет! Не убирайте руки! Сводит мышцы. Словно плавится тело. Как темно вокруг. Не могу открыть глаза… и уже не больно. Совсем не больно. Совсем. Не. Больно.

    Нитями металла захлестнуло горло. Ловить оседающее на пол тело Учителя. Удерживать Кристаллическую. Не позволять. Зачем? Просто чтобы еще раз взглянуть в глаза. Не закрывай глаз, Геометр. Ты не можешь вот так… Не так… Все знали, что так… И я знал. Сразу же знал. Но еще хотя бы минуту. Одну минуту. Тебе больно. Прости, Учитель. Прости. Убрать руки. Закрывая глаза, выдохнуть. Выдохнуть, я сказал. Ровнее. Ровнее. Ровнее.

    Влажное тепло в глазах. Откуда оно взялось. Старческое. Нельзя. Не сейчас. Сейчас нужно выпускать силу Кристалла.

    - Хранитель, пора.

    Пёс не двигался с места. Всё еще удерживал Кристаллическую.

    - Пора, Хранитель!

    Гончий встрепенулся. Поднялся. Циркуль летал в его пальцах, выводя новую спираль. Комната утонула в серебристом тумане. Густая и чистая, неподвижная, пульсирующая энергия разворачивала души, открывала грани, неподконтрольная, яркая. Невозможно спрятаться или укрыться. Только Вольский не чувствовал этого. Избранник водил подушечками пальцев по густой дымке и улыбался.


    Дальний берег. Тихая песня. Плеск воды. Тени у костра.

    - Вы, профессор, всё вовне ищете, а вы бы в себя заглянули. - Студентка поражается сама себе: вот так набраться смелости и попытаться ответить на вопросы профессора.

    - Как вы всё упрощаете, дорогая. Ведь должна же быть и объективность в исследовании.

    - Да какая уж тут объективность! Профессор, мы же в походе, в лесу. Небо, смотрите, какое звездное!

    - Да, Анна, небо удивительное сегодня.

    - Всё просто, профессор. Всё внутри. Как сохранить душу, вы всё спрашиваете? А зачем? Душа - первоисточник всего. Она сама себя защищает.

    - Вы всё выворачиваете наизнанку, Анечка.

    - А почему бы и нет? Вы говорите, что любовь защищает душу, а я вам говорю, что душа рождает любовь, чтобы защищаться.

    - Самостоятельно защищаться?

    - Конечно. Неужели же вы не понимали этого? В каждом из нас есть силы для такой защиты.

    - Внутри, а не вовне. Не вовне.

    Мягкий плеск воды. Не было такого разговора. Не было такого вечера. Потому что слишком хороша была Анечка, а профессор отринул защиту, что так желала построить его душа. Отчего она и ранилась. Выдохнуть.


    Огромный зал. Пустота. Скользящее по периметру Время. Голоса. Подрагивающий воздух.

    - Произойдет многое, но мы должны сильнее оберегать Ту сторону, ты согласен?

    - Конечно, согласен.

    - Много веков мы не подвергали контролю происходящее. Души Кристалла больше не могут пускать всё на самотек. Даже Время согласно пополнять поток силы, но его недостаточно для контроля.

    - А что же еще нужно?

    - Ты привык верить в силу. С ее помощью можно связывать душу и тело. Но должно быть еще одно звено. Его дадут нам Кристаллические, уходящие на Ту сторону, создавая Теневую.

    - И что же это за звено?

    - Надежда. Никому из Верховных она не свойственна. Мы просто знаем, что произойдет, мы не совершаем ошибок, мы не оглядываемся в прошлое. Геометры станут звеном надежды. Геометры будут контролировать силу душ. Геометры свяжут веру и силу, что ты им дашь, Смотритель.

    - Да.

    Голоса стихают. Давнее воспоминание. Почти легенда. Дом в пригороде и сотни лет напряженного ожидания. Ожидания новой надежды. Надежды на новую силу. Силу нового Геометра. Выдохнуть.


    Прямой. Высокий. Сдувший прядь волос, упавшую на глаза. Не позволяя уводить себя в отрывистые видения, Восемнадцатый Геометр все еще задерживал дыхание. Вольский перевел взгляд на молодого человека и неуверенно улыбнулся. Геометр кивнул и тоже улыбнулся.

    - График ровен. Рисуй от души, мальчик.

    Несколько дуг воздушного узора. Дымка мягко стягивалась в туго вибрирующий кокон. Огромная энергия Кристаллической ждала своего Избранника для продолжения Пути. Вольский коснулся свечения, окуная в него кончики пальцев. Замер. Сильнейшим болезненным разрядом душа воссоединилась, наконец, с телом, забирая Избранника на Ту сторону. Вспышка. И бледное свечение.

    Геометр завершил круг, обводя комнату алым свинцом собственной силы. Выдохнуть. Вот теперь можно выдохнуть. И вдохнуть.

Эпилог

    Идеальная тишина нарушалась только шорохом перьев. Китаец смахивал несуществующую пыль с очередного дракончика на каминной полке в своей гостиной. Он сосредоточено рассматривал изящные линии туши, покрывающие изогнутую фарфоровую спинку, и ни о чем не думал.

    - Послушай, Китаец…

    - Ну вот зачем ты-с?! Так хорошо молчалось!

    - Извините-извините. - Ман нахохлился в своем кресле и демонстративно громко опустил чашку с чаем на блюдце. Блюдце протестующее звякнуло.

    - Свои люди-с, сочтемся. - Ехидная ухмылка не украсила лицо старика, а только прочертила несколько новых резких линий в уголках глаз. - Чего-с изволил сказать-то?

    - Как думаешь, справится наш Геометр?

    - Конечно, справится. Не люблю я его-с, больно нормальный, но справится.

    Профессор улыбнулся. Посмотрел в окно. Густые сливки пара, как всегда затягивали двор. Предзакатный час полировал крыши домов. Где-то на втором этаже медленно двигались стрелки часов.

    - А новый Хранитель…

    - Заходил-с, заходил-с на днях. Чудной такой. Всё никак не поймет еще, что-с к чему-с.

    - Научится. Дело такое.

    - Такое-с. А уж как о Семнадцатом начнет спрашивать, сладу нет. Всё ему расскажи. Виданное ли дело, чтобы старик Китаец с Хранителями о Геометрах говорил-с!

    - Судя по твоему лицу, ты совсем и не против. - Ман улыбался.

    - А чего ж против-то? Совсем и не против. Я поговорить, может, шибко-с люблю, да вот только теперь это и поняли.

    - Это всё наше Доказательство.

    - Оно самое-с. Как там люди-то говорят? Жертвенность? - Смотритель поправил салфетку на большом, красного дерева комоде и лукаво посмотрел на Переговорщика.

    - Да, так говорят. Вера доказательств не требует. И надежда. - Ман внимательно посмотрел на Китайца. - В этом сила Кристалла?

    - Потому и сила, - многозначительно кивнул старик. Перья мягко обводили контуры очередного коллекционного дракончика.


    Уверенные мазки кисти.

    - Чем вы нас на этот раз порадуете, Владимир? М!.. Портрет… Кто это?

    - Я не знаю. - Вольский пожимает плечами. В Академии его давно прозвали странным. Многие даже не рискуют с ним заговаривать. Все чудачества с изобразительными элементами, эксперименты и странную манеру письма ему прощают за огромный и всё еще разворачивающийся талант. Профессора удивленно вскидывают брови, картины отправляются на выставки, а двадцатитрехлетний художник только неуверенно улыбается и говорит, что рисует от души.

    - Снова душа просит? - Учитель снисходительно улыбается. Заданием была пейзажная зарисовка, с которой успешно справился весь курс, кроме Вольского, но портрет был поистине изумительным. Невольно задерживался взгляд на изображенном лице. Еще пока только набросок. Не везде ровно положены тени, но студент уже выправляет работу, прямо на глазах преподавателя оживляя высокого худого человека в явно дорогом сером костюме.

    - Как всегда. - Вольский явно смущен и старается не отрывать взгляд от полотна.

    - Кажется, это лицо я видел на ваших еще юношеских работах. Неужели вы не припоминаете того, кто столь часто появляется в вашем воображении?

    - Это не воображение, профессор, это…

    - Душа. Да-да-да, я помню вашу стройную теорию. Однако откуда же такая теория взялась у столь юного создания?

    - Я не знаю, откуда. Я просто это знаю. Ничто в этом мире не может быть создано без души. Поэтому ни воображение, ни рецепторы, ни нервные окончания тут не при чем. Всё это - только душа.

    - То есть, у тех, кто не может создавать нечто столь совершенное, - Профессор одобрительно окинул взглядом прекрасный портрет. - душа какая-то неправильная?

    - Нет, не бывает неправильных душ. Бывает, что предназначение неверно выбрано…

    - Поражаюсь я вам, Владимир, поражаюсь. Как бы там ни было, ваше предназначение - рисовать. Рисуйте. От души.

    Старый художник отходит от талантливого студента и долго смотрит ему в спину. Что за судьба уготована молодому дарованию? Сколько протеста и нового дыхания принесет он в искусство? Сможет ли пробиться со своей горящей живописью сквозь зачерствевшие души критиков? Не утратит ли свой потрясающий дар, если однажды сломается и перейдет на сторону канона? Ответов профессор не знал, он только молчаливо восхищался мальчиком, рисующим от души.

    - Пап, - белокурая головка неуверенно просовывается в дверной проем, девушка шепотом окликает преподавателя. Он взмахом руки разрешает дочери войти и молча кивает на пишущего Вольского. - Задерживаешься? Из-за него? - В глазах девушки скрывается неожиданный интерес.


    В тусклом круге лампы за столом среди множества чертежей работает математик. Его пальцы уверенно держат карандаш. Он задумчив. Два графика удивительно похожи. Сходство чертежник заметил давно, но только сейчас позволил себе полюбоваться совершенством тонких линий и верностью разметки - много работы. Бумага почти неощутимо отличается по плотности. Не хватает лишь одного штриха. Уверенным скольжением простого карандаша он завершает график Кристаллической, соединяя две души на одном Пути. Восемнадцатый Геометр улыбается и переводит взгляд в окно. Предзакатный час полирует крыши Теневой.

@темы: Доказательство, Мастер

Comments

[мрэ]

"В конце все всегда правильно. Если что-то не правильно, значит, это не конец". ©
Именно эта фраза всплыла, пока читал. Все так, как должно быть.
А ты, как и обещал, раскрываешь все в финале. ...В открытом, я бы сказал, потому что ничто не закончено.
Все только начинается для Вольского и той девушки, я угадал?), и явно ничего не остановится в Теневой.
Там все также будут появляться новые Геометры, и вековечный Китаец будет делать бумагу для чертежей.
Боже, как мне было жаль отпускать Геометра...Ты бы знал! >< Мне будет очень не хватать его...может, и правда распечатать? ...Кхм. Так вот, Геометр. Почему-то мрэ так и думал, что напоследок он сделает что-то такое грандиозное, что завершит его неоднозначный и эксцентричный образ. И если в начале у него главенствовало "Я" ("Я - Геометр!" и то, что "Его ученик" не мог не справиться), то его самоотдача в итоге все это перекрывает. Наверное, он был самый ненормальный Геометр из всех 17 предыдущих - не по каким-то постоянным сумасбродствам, вроде заполонения весами всей Теневой, а по своим свершениям, по своему Доказательству, в конце концов. И думается мне, что Пес будет достойным продолжателем. ...К слову, о птичках. Пес. Он меня очень удивил. Огромное значение в истории, и большая привязанность к своему Учителю. Не столько ради дела он сдерживал силу души, сколько из желания защитить, прикрыть тех, кто с ним рядом. И пусть он кажется закрытым и загадочным, у него внутри огромная сила. ..."Внутри". Меня и Ман удивил. Вот филолог...С такой упущенной возможностью в жизни. Как-то за него обидно немного даже. Поставить на себе крест из-за крысиной наружности. ...Может, он и в Теневую поэтому попал? Хотя там он явно на месте, там он нужен.
Само произведение можно разбирать на фразеологизмы. Во всяком случае, я точно ловлю себя на том, что цитирую Геометра или Китайца. И знаешь, ассоциация с Булгаковым не то, чтобы потускнела, нет...Но отошла немного на второй план, потому что нельзя сравнивать два полноценных произведения без ущерба для них самих. Мое мнение, разумеется.)
А вот только тебе, Мастер Кот, покоя никто не даст теперь. Не будет у тебя тишины, ибо чувствую я, вся наша дурная компашка (прошу прощения) будет требовать еще и еще...Бойся нас!)
И теперь есть о чем подумать. Перечитать... и снова подумать. Потому как, мнится мне, это та книга, которая раскрывается со временем, с перечитыванием. В ней можно найти много нового, незамеченного во время первого раза.
Персонажи раскрылись настолько, насколько это вообще было для них возможно. А тянуть историю дольше положенного - дурной тон.
Ты невозможен, Кот, ты просто невозможен. Ты пишешь явно от души и очень как-то...честно, что ли.)

...Вот так всегда, стоит пропасть на недельку-другую из сети, а тут уже Геометры уходят. =З=

[Ласточкина]

Мрэша, спасибо огромное за отзыв... Автор растерял слова и рассеян до невероятности.))
В самом деле скрыто очень многое, мне бы хотелось, чтобы осталось место для полета читательской фантазии,
равно как и нет в этой истории ничего случайного, потому что случайности, как известно, Геометр совсем не любил...
Искренне рад, что тебе понравилась эта моя большая сказка... и уже - не секрет - пишется новая.
Так что... готовься.))

[мрэ]

...Я очень виноват своим исчезновением, я так хотел первым откомментировать еще предыдущие главы! Т^Т
Что касается скрытого, то в этом я и не сомневался: ты не из тех авторов, что раскроют все-все и не дадут читателю подумать.
кажется, я и правда распечатаю...Уже копирую в ворд. ><"
Так что... готовься.))
Yaaaaaaaaahoooooo!!!!!! ))))
Это все, что я могу сейчас сказать.)))

[Ласточкина]

Смешной такой)) Скоро будет, если не этим вечером, то завтра - точно.

[мрэ]

...Если сегодня вечером, то мои слова - к вашим услугам. Потом пропаду до субботы, как минимум.
Флудильщики.)

[Ласточкина]

Та же история. И мы не флудим, а обмениваемся важной информацией.)))

Выдохнул.


И я выдохнула. Конец? Все? Больше не будет? Жаль…

Геометр оказался не таким уж плохим, как я думала. И прошу у него прощения.

Рада, что все закончилось благополучно. Некоторое переживание за отца Вовки. И надежда, что тело ему достанется хорошее и крепкое.

И еще у меня вопрос, а какой он? Новый Хранитель?

Знаешь, это так приятно сидеть с чашкой горячего чая и читать что-то, что держит в напряжении до самого конца.