...mirror mirror, what's inside me?.. (с)
Собственно, надо же с чего-то начать.
Весьма и весьма отдалённо основано на кельтских мифах.
Посвящение опускаю, дабы не примазываться к великим.
Рыцарь и его леди
_______
Зима выдалась снежная – холмы и леса маленького королевства словно сахарной пудрой покрыло. В эти прозрачные, холодом пронизанные дни Принц и его рыцари охотились на оленей. Тусклые ночи коротали в избушках, разбросанных по лесу. Сидели вкруг умирающего очага, закутавшись в подбитые мехом плащи. По цепочке передавали кувшин с медовухой. Грезили о грядущих рыцарских подвигах вроде славных побед над чудовищами. Самодовольно вспоминали подвиги былые – на другом, не столь опасном поприще.
Всё началось в ночь на понедельник. Среди ночи, когда охотники уже крепко спали, дверь избушки нежданно зашлась пронзительным скрипом. Изморозный воздух кольнул лёгкие.
На пороге показалась нищенка. Безобразная, лохмотьями прикрытая старуха тихо хныкала. Просила приюта.
Принц лениво приоткрыл глаза. Взглянул на незваную гостью. Зевнул, отвернулся и велел кому-нибудь закрыть дверь.
Спросонную лень преодолел юный Рыцарь. Правда, приказ он истолковал не совсем так, как подразумевал Принц. Дверь закрыл, но прежде пригласил старуху войти. Предложил ей хлеб, закутал в свой плащ. Даже уступил место подле очага.
Когда рыцарь лёг рядом с нищенкой, кто-то сдавленно хихикнул. Кто-то перешепнулся с соседом. Кто-то и вовсе не сдержал едкого словца. А Рыцарь безмятежно улыбнулся, закинул руки за голову и уснул, предоставив соратникам хоть всю ночь пересуживаться. Те разом растеряли всё ехидство, приуныли и с расстройства решили последовать его примеру. Вскоре в комнате слышалось лишь мерное дыхание спящих да потрескиванье угля в очаге.
Уже позже Принц и его рыцари припоминали, что рассказывали о чём-то подобном старухи-сказительницы. Уже позже рыцари с горя рвали перья на шлемах. Уже позже Принц с досады отправлял на виселицу привратника, запоздавшего открыть ворота.
А в то утро они просто проснулись – в изумлении, откуда зимой в грязной избе могла взяться сирень.
Принцесса с улыбкой смотрела на охотников – хрупкая, нежная, прекрасная до перехвата дыхания, до щемления в сердце. Казалось, зимняя пасмурность сумрачной комнаты отступила, исчезла. Как будто тени рассеяли сребристо-лунные отблески её королевского венца. Или золотистое сияние волос. Или мягкий, чуть потусторонний свет небесной ясности глаз.
Не поднявшись с колен, спросил Принц, что привело к ним королевну иного мира. Не склонившись в поклоне, ответила Принцесса, что обречена была скитаться в образе старухи, пока доброта мужчины не освободит её. Вложила свою ладонь в ладонь Рыцаря. Чистые, серебром звенящие нотки её голоса вознеслись в небесную бесконечность. Тихая песня звучала органично, как шёпот ветра. Плела звуками лёгкое, точно из паутинки сотканное кружево, на котором сияют звёздным светом капли росы. И, внимая песне, растворялись стены избушки, таял снег. Весенними красками первой зелени облекались холмы. Веял цветами тёплый ветер. Росли шпили башенок светлого камня и зубцов крепостной стены. Обретали очертания фигурки охотничьих собак, лошадей, бардов, слуг.
Среди отзвуков последних нот, таявших в прозрачности воздуха, Принцесса повела Рыцаря в чудо.
Оставляя позади молчание людей, некогда бывших его повелителем и его соратниками, Рыцарь последовал за своей леди.
Сказка была к услугам Рыцаря. Любой слуга был самым почтительным, любые покои – самыми удобными, любое блюдо – самым изысканным. Любое желание немедля исполнялось. Любое слово почиталось за закон.
Принц умело скрывал своё недовольство объявившимся на его земле иным мирком. Двойное недовольство тем, что мир этот создали не для него. Но особой радости тоже не выказывал. Во всяком случае, ни воинов, ни гонцов от него в замок не прибывало.
Чистая радость переполняла душу Рыцаря, когда в анфиладах зачарованных комнат внимал он голосу Принцессы, когда видел, как отблеск солнца вплетается в её косы, когда рядом с ней встречал яркие краски заката и бледное золото рассвета…
Вот только вскоре чудо стало обыденностью. Радость уступила место привычке, привычка – скуке. Потом и вовсе раздражению.
Прохладным весенним вечером на какой-то упрёк Принцессы Рыцарь бросил, что не стоит его злить. Пусть вспомнит, кем была она, когда он её пригрел.
Принцесса побледнела. Рыцарь мгновенно пожалел о своей грубости. Он попросил прощения. Она простила.
Но проходило время – и он повторял это вновь.
Весна без лета сменилась осенью. Тихо вяла трава. Шуршащим ковром покрывали землю высохшие листья, которые вскоре сковало ледком. Потом погребло под снегом.
Зимним вечером, ледяным и серым, Рыцарь повторил это в третий раз.
Принцесса казалась спокойной. Отвернулась безмолвно.
А когда сон сморил Рыцаря – тихо вышла из крепости.
По неприметной тропе побрела она за границу холодных лесов и пустынных холмов. Истончался и бледнел за её спиной прекрасный замок…
Рыцарь проснулся на голой холодной земле один.
Рыцарь повёл себя как истинный образец самообладания. О паре деревьев, с яростными криками изрубленных в щепки, предания ведь всё равно умалчивали.
После долгих мытарств обнаружив тропинку, по которой ушла Принцесса, Рыцарь следовал по ней до тех пор, пока не вышел на берег озера. Несмёрзшиеся бескрайние воды морщинил лёгкий бриз. В маленькой барке с изогнутым носом, столь изящной, что достойна была везти королей, дожидался одетый в белое рулевой. Кивком подозвал он Рыцаря. Молча ждал, пока тот устроится на корме. Без единого слова направил барку на середину зеркальной глади озера, которая по мере отдаления от берега принимала синий цвет океанской глубины. А в самом центре, вдруг посветлев, стала прозрачной, как хрусталь…
Исчезло озеро, берега, лес вдали. Над Рыцарем плыли облака, а тень лодки скользила по мерцающим изумрудам лужаек, бронзе гор, сапфиру небольшой речушки, серебру возвышавшегося на холме замка с крошечными фигурками вокруг него.
Нырнув вниз, вскоре барка мягко остановилась у берега реки, там, где пожилая женщина полоскала в воде полотнища белой ткани. Там рулевой и оставил Рыцаря, вновь направив свою лодку ввысь.
Женщина охотно ответила на все вопросы Рыцаря. Мир этот скрыт от глаз смертных чарами их принцессы, и лишь тот, кто достоин, может прийти сюда. Но Принцесса умирает, умирает в замке на холме. Здоровье её подорвано чарами, заставившими её странствовать в течение семи лет, и жестокостью мужчины, освободившего её от этих чар.
Когда Рыцарь тихо попросил женщину проводить его в замок – она с поклоном подчинилась.
Принцесса лежала, разметав потускневшие волосы по подушкам – тонкая, бледная, почти прозрачная. Увидев Рыцаря, не сказала ни слова – да и нужны ли они были, слова? Лишь улыбнулась – едва. Светло, мягко, устало.
Рухнув на колени, припав губами к её холодной руке, дрожащим голосом Рыцарь спросил, что может её исцелить. В ответ услышал – в краю вечной ночи хранит Король эльфов золотую чашу. Три глотка воды из той чаши, поднесённой любящим любимой, подарят ей жизнь. Но ни одному смертному не дано одолеть эльфа.
Рыцарь на миг крепче сжал её хрупкую ладонь в своих ладонях. И шепнул «я вернусь»…
Следуя традициям, на пути к владениям эльфов Рыцарь старательно преодолел множество опасностей. Прибегнул к помощи парочки дряхлых колдуний и говорящих зверюшек. Поспособствовал вымиранию ценных видов фауны – вроде драконов. Кажется, даже какую-то принцессу ненароком освободил. А чтобы не прослыть непорядочным человеком, который порыцарствовал и бросил, отправил королевишну в замок Принца. Заодно и бывшего повелителя из глубокой депрессии вытащил… Однако не суть это важно.
Должность границы между миром людей и миром эльфов исполняла река – в асбестово-чёрной воде мерцали звёзды, которых не было на вечносумеречном небе. Деревья в лесу по ту сторону тускло светились во тьме.
Первый увиденный Рыцарем эльф оказался высоким, гибким, чем-то на тростинку похожим. Облачённым в зелёное. С притаившимися в глазах звёздными искрами. Дожидаясь потенциального нарушителя, он с улыбкой пожёвывал травинку.
Эльф представился стражем границы. Уведомил Рыцаря, что знает о его задаче. Вызвав из небытия лодку, предупредил, что смертные плохо чувствуют себя в Звёздной Стране. И, добавив, что будет ждать здесь, оттолкнул ладью от берега.
Ворота остались закрытыми, когда Рыцарь подошёл к стенам твердыни эльфов. Вскинув голову, он прокричал свой вызов: исцеляющую чашу Короля или воина для её защиты. В ответ получил воина.
Неслышно эльф шагнул из тени, поприветствовав Рыцаря серебристым росчерком меча. Скрестившись, звонко запели клинки. Мелодия поединка мгновенно набрала темп.
Ни один смертный не мог победить эльфа. Просто Рыцарь и не думал проигрывать. На его стороне было рыцарское бесстрашие и вера в хорошее. И огонь любви в сердце. И знание, что умирать не имеешь права.
Обезоружив противника, Рыцарь повалил его на траву. Приставил к горлу меч. Не успел ещё отдышаться – а эльф со спокойной улыбкой, точно после игры, а не боя, сказал, что Король ждёт победителя у реки.
Король на том берегу всё так же непринуждённо жевал травинку. Завидев Рыцаря, кивнул. Извлёк из зелёных одежд небольшую чашу. Взвесил её на ладони.
В тишине голос его звучал ясно до звонкости.
Кажется, Рыцарь решительно намерен излечить свою леди. Но за всё в этом мире нужно платить. За жизнь чаша берёт свою цену, и её не каждый готов уплатить. Какова же цена?
Молчание Звёздной Страны эхом повторило его ответ.
Рыцарь смотрел на звёзды, мерцавшие в чёрной реке. Такая хрупкая вещь – счастье, такое странное существо – человек…
Падающая звезда, яркой искрой прочертившая зеркальную гладь, подсказала ему единственное решение.
Само небо улыбалось, когда Рыцарь подходил к замку на холме. Палило золотыми лучами солнце. Ликовали жители иного мирка – возлюбленный Принцессы вернулся с победой!
Лёгкими шагами Рыцарь поднимался наверх. Считал ступени. Мерил минуты. Вот уже переступил порог её покоев. Сказать? Молчание? Жизнь. Любовь. Выбор…
Принцесса не улыбалась. Не могла. Лишь глаза её сияли.
Наполняя чашу водой из кувшина, Рыцарь медлил. Вглядывался в её бесконечно прекрасное лицо, впитывал мягкий свет лучистых глаз. Запоминал, оттискивал, точно в мокрой глине, на дне зрачков, памяти. Слушал ликующие крики, доносившиеся в распахнутое окно.
Так нужно, наверное. Не возвращать к жизни лишь затем, чтобы вновь убить неосторожными словами. А иначе не ушёл бы. Не отпустила бы. Вернуться к своим – так сказал Король? Ведь действительно – не свой. Не волшебник, не принц. Просто рыцарь…
Последняя капля, растворившаяся рябью на глади воды, была солёной.
Глухо разлетелся осколками упавший на каменные плиты кувшин. Рыцарь отсалютовал чашей жителям иного мирка. С поклоном передал её Принцессе. Дождался, пока та сделает три глотка. И, красиво взметнув подбитым мехом плащом, вышел из комнаты – прежде, чем смог бы увидеть в глазах равнодушной Принцессы отражение мужчины, смотрящего на неё с безразличием.
_______
Рыцарь перестал любить. Но он никогда не мог забыть, как он любил…