Моя первая самостоятельная работа в этом жанре. Ничего серьезного, просто зарисовка. Хотелось бы услышать мнение со стороны и, конечно же, критику.
Ранним весенним утром отец Клиф собирался на службу. Было солнечно, и пели птицы. В небольшой собор маленького городка ходили почти все жители. Отец Клиф был знаком со всеми. К нему часто обращались за разной помощью, но в основном это были просьбы выслушать. Жизнь в городе протекала спокойно и размеренно. Люди ходили на работу, в школу, колледж, смеялись, расстраивались, рождались и умирали. Собравшись, священник пошел в храм и, после всех приготовлений, начал принимать утреннюю исповедь. Люди шли со своими бытовыми проблемами, ничего серьезного не было: ни суицидов, ни воровства. Клифу нравилось такое положение дел. Он всегда был честным и порядочным человеком, даже когда еще не был священнослужителем. Он считал, что в больших и шумных городах сложно сохранить чистоту совести и легче впасть в пучину греха.
читать дальшеИтак, исповедь подходила к концу, когда в кабинку зашел мужчина, в котором святой отец узнал Мартина, учителя младших классов в школе, находящейся недалеко от храма. Даже через сетку. разделяющую их, было заметно, что он встревожен.
-Святой отец, – начал он, – я хочу признаться в страшном грехе, но я должен быть уверен. Что об этом никто не узнает, вы можете поклясться в этом?
-Я не могу давать клятвы – ответил священник – но тайну исповеди мне нельзя нарушать, это грех.
-Хорошо – удовлетворенно кивнул он – тогда я начну сначала, я так давно ни кому не рассказывал ничего о себе. Я и моя мать приехали в этот город, когда мне было около шести лет. Жили мы одни, об отце я ничего не помню, а мать даже не уверена кем он был. Она устроилась работать парикмахером, а меня отдала в школу. Мне нравилось получать знания и помогать другим одноклассникам, во многом из-за этого, я и выбрал в будущем профессию учителя. Мать получала не так уж много, но на жизнь нам хватало. После окончания школы я уехал учиться в университет. Совмещая учебу и работу, я получил профессию и вернулся сюда. Здесь устроился на работу. С матерью я виделся нечасто. Не то что бы у нас были плохие отношения, она хорошо обо мне заботилась, но сама при этом была мягкотелым человеком, и сколько я не пытался ее изменить ничего не вышло. Мне всегда было жаль ее, но ее слабохарактерность действовала мне на нервы. Я работал, иногда ходил в кино или театр, помогал в подготовке каких-либо мероприятий в школы или города, и даже было несколько коротких романов. В таком порядке прошло около десяти лет. На сороковом году жизни я узнал, что мать больна раком, и жить ей осталось около года. Тогда, я переехал к ней и стал за ней ухаживать. Я старался ее поддержать, и это помогало, вместо обещанного года она продержалась около двух. Последние несколько месяцев она жила уже, благодаря аппаратам жизнеобеспечения и страшно мучилась болями: просыпалась почти каждый час, впадала в состояние комы, бредила – и никакие таблетки и препараты ей не помогали. А я чувствовал себя таким беспомощным, что мне становилось тошно и хотелось что бы она, наконец, закончила свои мучения. И вот в один из немногих дней, когда она была в трезвом уме, она мне сказала: «Послушай меня, Марти, я так долго боролась, так долго цеплялась за жизнь, оттягивая неизбежный конец – тут она закашлялась – я очень устала, мне становится все сложнее, я хочу, что бы ты сделал для меня кое-что, пусть это будет последним желанием». Сейчас я думаю, сколько ей мужества потребовалось, что бы решиться на это. Может, в конце концов, она изменилась? Стала сильнее? Хотя, это уже не важно. Я выполнил ее просьбу. Я ввел ей морфий, двойную дозу. Она умерла во сне. Заснула и так и не проснулась. А обвинили в этом медсестру, которая помогала мне за ней ухаживать. Я убил ее и, не важно, что это была ее просьба, я убийца. Вот я это и сказал. Не мог больше держать в себе. Но я не хочу, чтобы из-за меня сел в тюрьму невинный человек. Мне страшно, святой отец.
Он опустил голову. Священник долго молчал, прежде чем заговорить.
-Ты действительно раскаиваешься, я это вижу и думаю, всевышний простит тебя – заговорил, наконец, он – однако, тебе стоит признаться в своем преступлении, та женщина, медсестра, не должна отвечать за твои поступки, ты ведь это и сам понимаешь. Марти, ты должен молиться, много молиться и тогда бог поможет тебе.
-Спасибо Святой отец – сказал Марти, вставая – я выполню ваш наказ.
После этого, весь день прошел спокойно, но из головы Клифа не выходила эта история и в душу закрались сомнения. «А правильно ли он сделал, ничего не рассказав властям?» - задавался он вопросом снова и снова. С одной стороны, тайну исповеди нарушать нельзя, да и Мартин, искренне раскаивался, с другой, Клиф ничего никогда не утаивал от других и был предельно честен сам с собой. Он почти не помнил мать Марти. Она была из тех людей, которые мало верили в бога. Священник видел ее раз или два, она приходила не мессу. Умерла же она два месяца назад.
Клифу разрывался между долгом обществу и долгом священнослужителя. В конечном итоге, он решил никому ничего не говорить. А через несколько дней стало известно, что Марти покончил жизнь самоубийством. Повесился в той самой квартирке, где они с матерью жили. Он оставил записку, в которой написал признание и шприц, которым он ввел лекарство, с отпечатками пальцев.
-
-
16.02.2012 в 23:43-
-
20.02.2012 в 02:08