Не грусти! Ведь сегодня умер какой-нибудь плохой человек.
Глава 5
читать дальше- Мне некуда в бессилии стремиться,
С тоскою взор свой, устремляя вдаль…
Декламатор вдохновенно прикрыл глаза. Стоящие рядом девушки тихонько прыснули в кулачки.
- Но, Боже, дай мне сил не спиться,
Покуда я глушу свою печаль, - с чувством закончил Норвик. Прысканье перешло в откровенный хохот. Неудачливый рифмоплет покраснел и шагнул к Андрэ, сжимая кулаки. Тот встретил его взглядом, полным такой злости, что парень стушевался и отступил. Бада хмыкнул. Шесть часов за книгами кого угодно могут вывести из себя. А младший Ноэрдвайк, похоже, ранее не утруждал себя упорной работой с печатными и рукописными источниками.
Загадочную фигурку молодые люди оставили в покое, твердо решив в ближайшее время предъявить оную Хотову при первой же возможности, и направили свои стопы к заместителю Декана. Соваться к Лето с просьбой об освобождении от занятий не решился даже Андрэ. То, что он плел преподавателю, Бада перестал слушать на третьей минуте беседы. В рассказе Норвика присутствовали загадочные убийства всех мастей, личная благодарность Первосвященника, особые полномочия, которыми его якобы наделили, и прочая муть. Замдекана слушал герцогского сына с приоткрытым ртом ровно четверть часа. Потом покрутил головой и подписал освобождение сроком на три дня. Для обоих. С чем они и двинулись в библиотеку.
Когда Норвик попытался повторить тот же номер со славным пожилым библиотекарем, баронет не выдержал, мягко отодвинул приятеля в сторону, и просто попросил список книг, которые Александр Вист брал за последнюю неделю.
- Я новенький, а он обещал мне помочь. Вызвали в середине семестра, понимаете… А Саша сказал, что он как раз нужные книжки брал читать. Посоветовал к вам обратиться.
- Не знаю, молодой человек, насколько эти книги смогут быть вам полезны… - с сомнением протянул библиотекарь.
- В любом случае, лишними они для меня точно не будут, - твердо парировал Бада. – Я, честно признаться, привык к обществу книг в замке. И не хотел бы менять свои привычки.
Библиотекарь растаял.
- Похвально видеть в вас столь искреннее стремление к знаниям, тем более в столь юном возрасте, - он извлек формуляр, исписанный убористым почерком. – Вот, прошу. Список книг Александра Виста.
Библиотека баронства Бада, вполне естественно, сильно уступала Университетской. В этом баронет даже не сомневался. Он, правда, с трудом представлял, насколько. Покосившись на неуверенно мнущегося возле огромных стеллажей Норвика, Бада приступил к работе. В баронском собрании он прочел все книги. И, среди прочего, ему попался древний труд по организации архивов и книгохранилищ. Судя по всему, тот, кто обустраивал Университетское хранилище знаний, тоже пользовался этим трудом.
Андрэ с удивлением смотрел на приятеля. Тихий, скромный и немногословный Василий преобразился. Негромко напевая под нос, он с легкостью отыскивал книги по списку, умело пользуясь нехитрыми воздействиями. О существовании некоторых из них Норвик даже не был в курсе. Спустя некоторое время, молодые люди стали счастливыми обладателями изрядной стопки талмудов. Норвик с тоской перевернул первую страницу.
- Та-ак, Андрэ, работаем следующим образом, – Бада взглянул на приятеля и вздохнул. – Для начала объясни мне, что мы ищем?
- А леший его знает, - честно ответил Норвик. – Я вообще с трудом представляю, что со всем этим делал Сашка. – Он постучал пальцем в открытую книгу. – Вот, гляди: «Техника работы по дереву и металлу. Создание Образов и Подобий» - это четвертый курс «вещевиков». А вот «призывы Иных Сущностей» - вообще шестой год обучения, тот же факультет, только Заговоры. На кой ему все это понадобилось?
- Давай так, ты скопируй формуляр. Список отнесем Хотову. А я пока попробую поискать, чем сии труды могли заинтересовать нашего с тобой ровесника. Ему сколько?
- Двадцать один… - с удивлением ответил Норвик. – А ты уверен, что разберешься во всем этом барахле?
- Не сомневайся, - улыбнулся баронет. – И не такое штудировали. Понадобиться помочь – я попрошу.
За изучением талмудов они просидели до вечера, а на выходе из библиотеки случайно напоролись на вечер стихотворцев.
- Норвик, пойдем, поедим и передохнем. А то ты кого-нибудь по дороге сожрешь, - баронет потянул Андрэ за рукав. – Давай-давай. Сейчас слегка сформируем то, что удалось вычитать, в единое целое, и поспим. Завтра утром - еще раз в библиотеку, я кое-что не успел, там работы осталось на час, от силы. А потом в Управление съездим.
- Ты там еще что-то понять умудрился? – изумился Норвик, следуя за баронетом. – Ну, тогда расскажешь. А на кой ляд нам самим в управление ехать? Пошлем курьера, и…
- Хочешь еще раз на отповедь нарваться? - усмехнулся Бада. – Сами скатаемся, ноги, чай, не отвалятся.
- Слушай, а где ты так научился работать с источниками? – спросил Норвик уже в комнате, с аппетитом поглощая жареную индюшку. – Не в вашем же, прости, захолустье.
- Именно там, - пробормотал Бада сквозь индюшачью ногу. – Захолустье, конечно, куда деваться… У нас славный Отец-Наблюдатель в местном приходе был. Он и отцу какую-никакую библиотеку собрал. Все-таки, всего день пути от Столицы. И меня к чтению приучил. Умер вот недавно. От старости. Жаль его. А я, как читать научился, «проглатывал» все подряд. Все, что под руку попадалось… Рукописное, печатное. Первое время даже не особенно в смысл вникал, просто запоминал. А потом начал разбираться потихоньку. Хотя, на кой черт Прежним были нужны каталоги косметики, хоть убей…
Норвик захохотал.
- Это ты, дружище, мало в Столице крутился. Ладно, дело наживное. Рассказывай, давай, что ты там начитал?
Бада вытер жирные пальцы о салфетку, достал трубочку, открыл окно и уселся на подоконник. На небо медленно взбиралась толстая, круглая, желтая, как деревенское масло, луна. Оглушительно пахла черемуха. В глубине небольшого парка, куда выходили окна их комнаты, слышались приглушенные голоса. «Весна…», - подумал баронет,- «Красиво-то как». Он раскурил трубку и негромко начал:
- Большинство книг используются на пятом-шестом годах обучения. Причем, за редким исключением, все они относятся к факультету Амулетов и Заговоров. Я ведь не поленился просмотреть весь формуляр, а не только последнюю неделю. И вот странность: Вист брал учебники этого курса, начиная со второго семестра после поступления. Он факультативно посещал занятия «вещевиков»?
Андрэ покачал головой.
- Он у себя в группе пахал, как проклятый, да еще и гулял напропалую. Куда ему еще факультативы?
- Я так и думал. Хорошо, пойдем дальше. Основы за первый, второй и третий курсы «Техник работы…» брались им «на вынос». Дальше книги забирать нельзя. Но, я не зря столько копался, выбирая соответственно инвентарным номерам. Я отобрал именно те книги, которые читал Вист. И взял несколько таких же для сравнения. Готов поклясться, что с учебников Саша делал списки. С книгами Виста работали, понимаешь? Долго и плотно. Он выписывал, делал отметки на полях. Отсюда я делаю простой и естественный вывод: Вист для кого-то выносил учебники с базисом, а потом делился информацией из числа той, что запрещена к общему доступу. Вопрос: кому он мог так помогать?
- Лехе… - прошептал Норвик. – Бада, ну у тебя и голова… Так, а что тебе завтра-то нужно?
- Смотри, - баронет соскочил с подоконника и взялся за составленный Андрэ список. – Последние три названия. Они напрочь выбиваются из остального перечня. Это уже не пятый-шестой, это последние курсы. «Относительная теория работы с пространством». Наш факультет, девятый курс. «Техника извлечения и связывания иномировых сущностей». Последний год, «вещевики». И «Занимательные шахматы. Самоучитель». Это вообще из наследия Прежних. Ни к селу, ни к городу. Вот их-то, я и не успел просмотреть.
- Может быть, он решил в шахматный клуб вступить? – неуверенно предложил Норвик.
- Ага, и начал изучать их параллельно с гулянками и высшими искусствами, – язвительно отозвался Бада. – Нет, дружище, тут что-то другое. Так что, давай-ка спать… Завтра мне понадобится свежая голова, - и он уверенно выколотил трубку о подоконник. На головы увлеченно целующейся внизу парочке.
***
Генерал Рыков, выходец из южных баронств, начальник Следственного Управления Столицы, был мужиком простым и незамысловатым. Место свое он получил отнюдь не с помощью «малого и большого политика», как он любил выражаться, а исключительно благодаря упорной работе, умению доводить любое начатое дело до конца и железной хватке, вошедшей чуть ли не в легенды Управления.
Посему, когда, двадцать пять лет назад, еще Старший следователь первого ранга Анатолий Рыков поздним октябрьским вечером обнаружил на пороге своей квартиры истекающего кровью парня в диких обносках, он попросту перевязал ему пробитое болтом плечо и отправил его в камеру предварительного заключения. А наутро отправился лично допрашивать потерпевшего. Затейливая история юноши чем-то тронула сурового сыщика. Отца ему он заменить не мог, да и поздновато было. Но подобием доброго дядюшки Рыков все-таки сделался.
Ясный разум, впитанные с молоком неизвестной матери понятия Стоков, и желание начать новую жизнь, надежно определили путь молодого человека. Десять лет Университета, куда Рыков устроил его по личной протекции, не стали для юноши, получившего фамилию Хотов, чем-то сверхъестественным. Фамилию подопечному Анатолий дал, исходя из личной анкеты случайно погибшего у стен Столицы, последнего представителя захудалого баронства, Михаила Хотова. Благо, погибший, и парень были тезками…
Обязательную десятилетнюю практику Миша Хотов проходил под чутким руководством того же Рыкова, бывшего уже Начальником отделения по раскрытию Особо Тяжких преступлений. От наставника он унаследовал усидчивость и хватку. От своего прошлого – знание реалий Клоаки и умение находить нужных людей.
Шестидесятидевятилетний Рыков, которому через год предстояло уходить в отставку «по возрасту», отлично понимал, кого он хочет видеть в своем кресле после ухода. Другое дело, что Хотов упирался всеми конечностями, и даже представление к званию «на первый ранг» «слил» под звон разбитой в отлично сыгранном пьяном угаре посуды, в ресторане «Императорский». Получил строгий выговор с занесением в личное дело, невозмутимо пожал плечами и отправился ловить своих убийц дальше.
Рыков зашел в кабинет Хотова в десять утра. Помещение пустовало. На столе царил несвойственный аккуратному следователю разгордаж, а сейф, в котором полагалось держать секретную документацию и особые улики, зиял в стене отверстой раной. На нижней полке поблескивала ополовиненная бутылка «Столичной Особой». В углу валялся скомканный номер «Вестника». Генерал грузно наклонился, расправил газету, прочитал первую страницу… В последовавшем семиминутном монологе чаще всего можно было разобрать слова, оканчивающиеся на «ать». (Страдать, мать, кивать…) Завершив монолог, Рыков отшвырнул несчастные листки и подошел к столу. На деревянной поверхности выделялся обугленный отпечаток ладони Старшего следователя второго ранга.
«Бывшего следователя, скорее всего» - с неожиданной грустью подумал пожилой генерал. «Эх, Миша… Такие надежды возлагал на тебя. Будь проклято это дело. Будь оно все…» Он не додумал, забрал из сейфа бутыль и тщательно запер дверь. Уселся в кресло Хотова и посмотрел в окно. За окном цвела черемуха, щебетали птички и раздавались вопли уличных торговцев. Рыков налил стакан, стоявший на столе и залпом выпил.
***
«Никогда не возвращайся к прошлому»
Думал Хотов, быстрым шагом удаляясь от здания Управления в северную часть Города. Количество выпитого никак не отражалось ни на походке, ни на мыслительном процессе следователя.
«Прошлое на то и прошлое, что оно прошло. Каламбур, однако. Или афоризм?»
Он вышел на улицу Угольщиков, постоял, словно бы вспоминая давно забытый маршрут, и уверенно свернул в один из «глухих» дворов. Подошел к стене, разгреб ногой прелую прошлогоднюю листву и удовлетворенно кивнул. Нагнулся и с усилием открыл небольшой, квадратный металлический люк. Оценил состояние петель.
«Надо же. По ходу, так и не открывался с того раза».
Цепким взглядом обежал дворик и неожиданно ловко скользнул внутрь, прикрывая за собой крышку.
Спустившись до самого дна узкого вертикального тоннеля, по вбитым в бетонную стенку металлическим скобам, Хотов чуть постоял, напряженно прислушиваясь, затем вытащил из внутреннего кармана куртки старую мятую шляпу и поглубже нахлобучил ее на голову.
«С другой стороны, кто меня может узнать? Столько лет прошло…»
Он прошел извилистыми проходами, спускаясь все глубже и глубже под землю. Затхлый воздух преддверия Клоаки с отвычки вызывал у следователя рвотные позывы. На некоторых развилках Хотов надолго застывал, вспоминая нужные повороты. Тренированная память не подвела его. Через полчаса он вышел в широкий, мощеный булыжником коридор. Глубоко вздохнул и двинулся направо. Вдалеке слышалось тонкое верещание какой-то твари. В темных провалах по обе стороны коридора тихо шуршали крысы.
«Первый проход, второй, поворот на юг, все верно».
Он остановился возле третьего справа отверстия в стене. Отдышался, тряхнул головой и нырнул во мрак…
Идеально круглая каменная полусфера была ярко освещена десятками небольших светильников. Хотов прижмурился на «пороге» помещения, давая глазам привыкнуть к свету. Напротив входа, на невысоком помосте, лежало нечто. Хотов, внутренне готовивший себя к этой встрече, невольно поморщился.
«Боги, она стала еще больше…»
- Не может быть, - проскрипел под сводами сферы пронзительный женский голос, – Кто к нам пожаловал, Серж.
Чудовищно, невообразимо толстая женщина игриво всплеснула руками, больше похожими на бычьи ляжки. Подле возвышения, державшего на себе ее тушу, возникли две высокие фигуры в одинаковых белых балахонах с низко надвинутыми капюшонами.
- Миша Козырь, все еще Старший следователь, несчастливый отец и бывший член Гильдии, - голос толстухи ввинчивался, как штопор, прямо в виски. Следователь отлично знал, что вслух она не говорила. Эта женщина была сильнейшим псиоником в Клоаке. А возможно, и во всем мире.
- Приветствую, Мадам, - низко поклонился Миша Козырь.
- Ну, попробуй назвать мне хотя бы одну причину, по которой Серж не должен разорвать тебя на клочки, отступник?
- Причин несколько, о, Великая. Первая: не так давно, наверху, был убит молодой изобразитель - Мастер. И кто-то зачистил все следы, не потревожив смотрящих. Не знаешь ли ты, кто способен на подобное?
- Предположим, - хихикнула Мадам. – Но ты не закончил, Козырь. Продолжай, мне интересно.
- Мастер сделал вот это, - Миша медленно и осторожно извлек из кармана маленькую фигурку пешки. Ту самую, со своим лицом.
- О-о-о… - неожиданно нежно «пропела» Мадам. От скрежетания не осталось и следа, – Как ты поднялся, Козырь! Тебя поставили на доску? Хорошо… Но с этими вопросами нужно идти не ко мне.
- К кому же? – следователь с трудом подавил желание заорать: «Что все это значит?!»
- Ты недавно получил письмо, Миша, – тем же тоном «произнесла» Мадам, – Тебе стоит встретиться с этим… человеком. Он даст частичный ответ на тот вопрос, что так громко бьется в твоем разуме. Ответ же на высказанное вслух прост. Тебе нужен Сумеречный Посредник, Козырь. Только он торгует информацией такого уровня.
- И где мне его искать? – спросил Миша, не надеясь на ответ. Посредник был легендой Клоаки. Человек, меняющий информацию на информацию. Человек, покупающий и продающий только знание, никогда не берущийся ни за что другое. Его поиски считались занятием поистине самоубийственным. В том смысле, что, если ты его не интересуешь, искать можно до собственной смерти. От старости.
- В Кабаке, – неожиданно ответила толстуха, – Эта фигурка, как и остальные, сокрытые у тебя в сумке, послужат тебе пропуском к нему.
«А что же с моим первым вопросом?» - промелькнуло в голове Козыря.
- Его имя - Гензель. Сомневаюсь, правда, что это тебе поможет, но ты славно развлек меня известием о начавшейся партии. Поэтому, я просто подарю тебе это знание.
- Благодарю, о, Великая, – вновь поклонился Миша и попятился к выходу.
- Прощай, Козырь. Пусть твоя партия сложится,- задумчиво изрекла Мадам. - Жаль…
Хотов выполз обратно в «булыжный» коридор. Колени у него тряслись, а со лба градом катился холодный пот. Он сунул руку в карман, нащупал трубку и закурил. Руки ходили ходуном.
«Партия. Доска. Прямой выход на Посредника. Твою мать, Козырь, во что ты влез?!!»
«Игра идет. Она не прекращалась ни на секунду. Просто пришло время очередной партии. Десятка Первых, круг Вторых… как глупо и выспренно это звучит теперь. Мы надеваем маски могущественных существ, пыжимся, исторгая фонтаны пафоса. Думаем, что чем-то управляем. Когда, наконец, поймем, что есть мир, есть мы в этом мире, и что свою жизнь, смертную или вечную, надо прожить достойно? И не более того».
В камине сухо щелкнуло, расколовшись, полено. Звук гулким эхом прокатился по огромному залу, украшенному гранитными колоннами.
Мужчина в одежде всех оттенков красного, от алого до цвета запекшейся крови, оторвал задумчивый взгляд от треугольной шахматной доски, стоящей перед ним на столике, гибко поднялся и подбросил дров в огонь.
Беловолосый гигант в серой форменной одежде, с белым кантом, застывший возле панорамного окна…
Женщина с коротко стриженными светлыми волосами, в строгом черно-белом костюме, с тоской глядящая в небо….
Рябой рыжий парень с разноцветными глазами, допивающий кружку пива в портовой забегаловке…
«Партия началась. И уже ясно, чем она завершится. Вопрос только в том, какими средствами они смогут достичь этого финала….»
читать дальше- Мне некуда в бессилии стремиться,
С тоскою взор свой, устремляя вдаль…
Декламатор вдохновенно прикрыл глаза. Стоящие рядом девушки тихонько прыснули в кулачки.
- Но, Боже, дай мне сил не спиться,
Покуда я глушу свою печаль, - с чувством закончил Норвик. Прысканье перешло в откровенный хохот. Неудачливый рифмоплет покраснел и шагнул к Андрэ, сжимая кулаки. Тот встретил его взглядом, полным такой злости, что парень стушевался и отступил. Бада хмыкнул. Шесть часов за книгами кого угодно могут вывести из себя. А младший Ноэрдвайк, похоже, ранее не утруждал себя упорной работой с печатными и рукописными источниками.
Загадочную фигурку молодые люди оставили в покое, твердо решив в ближайшее время предъявить оную Хотову при первой же возможности, и направили свои стопы к заместителю Декана. Соваться к Лето с просьбой об освобождении от занятий не решился даже Андрэ. То, что он плел преподавателю, Бада перестал слушать на третьей минуте беседы. В рассказе Норвика присутствовали загадочные убийства всех мастей, личная благодарность Первосвященника, особые полномочия, которыми его якобы наделили, и прочая муть. Замдекана слушал герцогского сына с приоткрытым ртом ровно четверть часа. Потом покрутил головой и подписал освобождение сроком на три дня. Для обоих. С чем они и двинулись в библиотеку.
Когда Норвик попытался повторить тот же номер со славным пожилым библиотекарем, баронет не выдержал, мягко отодвинул приятеля в сторону, и просто попросил список книг, которые Александр Вист брал за последнюю неделю.
- Я новенький, а он обещал мне помочь. Вызвали в середине семестра, понимаете… А Саша сказал, что он как раз нужные книжки брал читать. Посоветовал к вам обратиться.
- Не знаю, молодой человек, насколько эти книги смогут быть вам полезны… - с сомнением протянул библиотекарь.
- В любом случае, лишними они для меня точно не будут, - твердо парировал Бада. – Я, честно признаться, привык к обществу книг в замке. И не хотел бы менять свои привычки.
Библиотекарь растаял.
- Похвально видеть в вас столь искреннее стремление к знаниям, тем более в столь юном возрасте, - он извлек формуляр, исписанный убористым почерком. – Вот, прошу. Список книг Александра Виста.
Библиотека баронства Бада, вполне естественно, сильно уступала Университетской. В этом баронет даже не сомневался. Он, правда, с трудом представлял, насколько. Покосившись на неуверенно мнущегося возле огромных стеллажей Норвика, Бада приступил к работе. В баронском собрании он прочел все книги. И, среди прочего, ему попался древний труд по организации архивов и книгохранилищ. Судя по всему, тот, кто обустраивал Университетское хранилище знаний, тоже пользовался этим трудом.
Андрэ с удивлением смотрел на приятеля. Тихий, скромный и немногословный Василий преобразился. Негромко напевая под нос, он с легкостью отыскивал книги по списку, умело пользуясь нехитрыми воздействиями. О существовании некоторых из них Норвик даже не был в курсе. Спустя некоторое время, молодые люди стали счастливыми обладателями изрядной стопки талмудов. Норвик с тоской перевернул первую страницу.
- Та-ак, Андрэ, работаем следующим образом, – Бада взглянул на приятеля и вздохнул. – Для начала объясни мне, что мы ищем?
- А леший его знает, - честно ответил Норвик. – Я вообще с трудом представляю, что со всем этим делал Сашка. – Он постучал пальцем в открытую книгу. – Вот, гляди: «Техника работы по дереву и металлу. Создание Образов и Подобий» - это четвертый курс «вещевиков». А вот «призывы Иных Сущностей» - вообще шестой год обучения, тот же факультет, только Заговоры. На кой ему все это понадобилось?
- Давай так, ты скопируй формуляр. Список отнесем Хотову. А я пока попробую поискать, чем сии труды могли заинтересовать нашего с тобой ровесника. Ему сколько?
- Двадцать один… - с удивлением ответил Норвик. – А ты уверен, что разберешься во всем этом барахле?
- Не сомневайся, - улыбнулся баронет. – И не такое штудировали. Понадобиться помочь – я попрошу.
За изучением талмудов они просидели до вечера, а на выходе из библиотеки случайно напоролись на вечер стихотворцев.
- Норвик, пойдем, поедим и передохнем. А то ты кого-нибудь по дороге сожрешь, - баронет потянул Андрэ за рукав. – Давай-давай. Сейчас слегка сформируем то, что удалось вычитать, в единое целое, и поспим. Завтра утром - еще раз в библиотеку, я кое-что не успел, там работы осталось на час, от силы. А потом в Управление съездим.
- Ты там еще что-то понять умудрился? – изумился Норвик, следуя за баронетом. – Ну, тогда расскажешь. А на кой ляд нам самим в управление ехать? Пошлем курьера, и…
- Хочешь еще раз на отповедь нарваться? - усмехнулся Бада. – Сами скатаемся, ноги, чай, не отвалятся.
- Слушай, а где ты так научился работать с источниками? – спросил Норвик уже в комнате, с аппетитом поглощая жареную индюшку. – Не в вашем же, прости, захолустье.
- Именно там, - пробормотал Бада сквозь индюшачью ногу. – Захолустье, конечно, куда деваться… У нас славный Отец-Наблюдатель в местном приходе был. Он и отцу какую-никакую библиотеку собрал. Все-таки, всего день пути от Столицы. И меня к чтению приучил. Умер вот недавно. От старости. Жаль его. А я, как читать научился, «проглатывал» все подряд. Все, что под руку попадалось… Рукописное, печатное. Первое время даже не особенно в смысл вникал, просто запоминал. А потом начал разбираться потихоньку. Хотя, на кой черт Прежним были нужны каталоги косметики, хоть убей…
Норвик захохотал.
- Это ты, дружище, мало в Столице крутился. Ладно, дело наживное. Рассказывай, давай, что ты там начитал?
Бада вытер жирные пальцы о салфетку, достал трубочку, открыл окно и уселся на подоконник. На небо медленно взбиралась толстая, круглая, желтая, как деревенское масло, луна. Оглушительно пахла черемуха. В глубине небольшого парка, куда выходили окна их комнаты, слышались приглушенные голоса. «Весна…», - подумал баронет,- «Красиво-то как». Он раскурил трубку и негромко начал:
- Большинство книг используются на пятом-шестом годах обучения. Причем, за редким исключением, все они относятся к факультету Амулетов и Заговоров. Я ведь не поленился просмотреть весь формуляр, а не только последнюю неделю. И вот странность: Вист брал учебники этого курса, начиная со второго семестра после поступления. Он факультативно посещал занятия «вещевиков»?
Андрэ покачал головой.
- Он у себя в группе пахал, как проклятый, да еще и гулял напропалую. Куда ему еще факультативы?
- Я так и думал. Хорошо, пойдем дальше. Основы за первый, второй и третий курсы «Техник работы…» брались им «на вынос». Дальше книги забирать нельзя. Но, я не зря столько копался, выбирая соответственно инвентарным номерам. Я отобрал именно те книги, которые читал Вист. И взял несколько таких же для сравнения. Готов поклясться, что с учебников Саша делал списки. С книгами Виста работали, понимаешь? Долго и плотно. Он выписывал, делал отметки на полях. Отсюда я делаю простой и естественный вывод: Вист для кого-то выносил учебники с базисом, а потом делился информацией из числа той, что запрещена к общему доступу. Вопрос: кому он мог так помогать?
- Лехе… - прошептал Норвик. – Бада, ну у тебя и голова… Так, а что тебе завтра-то нужно?
- Смотри, - баронет соскочил с подоконника и взялся за составленный Андрэ список. – Последние три названия. Они напрочь выбиваются из остального перечня. Это уже не пятый-шестой, это последние курсы. «Относительная теория работы с пространством». Наш факультет, девятый курс. «Техника извлечения и связывания иномировых сущностей». Последний год, «вещевики». И «Занимательные шахматы. Самоучитель». Это вообще из наследия Прежних. Ни к селу, ни к городу. Вот их-то, я и не успел просмотреть.
- Может быть, он решил в шахматный клуб вступить? – неуверенно предложил Норвик.
- Ага, и начал изучать их параллельно с гулянками и высшими искусствами, – язвительно отозвался Бада. – Нет, дружище, тут что-то другое. Так что, давай-ка спать… Завтра мне понадобится свежая голова, - и он уверенно выколотил трубку о подоконник. На головы увлеченно целующейся внизу парочке.
***
Генерал Рыков, выходец из южных баронств, начальник Следственного Управления Столицы, был мужиком простым и незамысловатым. Место свое он получил отнюдь не с помощью «малого и большого политика», как он любил выражаться, а исключительно благодаря упорной работе, умению доводить любое начатое дело до конца и железной хватке, вошедшей чуть ли не в легенды Управления.
Посему, когда, двадцать пять лет назад, еще Старший следователь первого ранга Анатолий Рыков поздним октябрьским вечером обнаружил на пороге своей квартиры истекающего кровью парня в диких обносках, он попросту перевязал ему пробитое болтом плечо и отправил его в камеру предварительного заключения. А наутро отправился лично допрашивать потерпевшего. Затейливая история юноши чем-то тронула сурового сыщика. Отца ему он заменить не мог, да и поздновато было. Но подобием доброго дядюшки Рыков все-таки сделался.
Ясный разум, впитанные с молоком неизвестной матери понятия Стоков, и желание начать новую жизнь, надежно определили путь молодого человека. Десять лет Университета, куда Рыков устроил его по личной протекции, не стали для юноши, получившего фамилию Хотов, чем-то сверхъестественным. Фамилию подопечному Анатолий дал, исходя из личной анкеты случайно погибшего у стен Столицы, последнего представителя захудалого баронства, Михаила Хотова. Благо, погибший, и парень были тезками…
Обязательную десятилетнюю практику Миша Хотов проходил под чутким руководством того же Рыкова, бывшего уже Начальником отделения по раскрытию Особо Тяжких преступлений. От наставника он унаследовал усидчивость и хватку. От своего прошлого – знание реалий Клоаки и умение находить нужных людей.
Шестидесятидевятилетний Рыков, которому через год предстояло уходить в отставку «по возрасту», отлично понимал, кого он хочет видеть в своем кресле после ухода. Другое дело, что Хотов упирался всеми конечностями, и даже представление к званию «на первый ранг» «слил» под звон разбитой в отлично сыгранном пьяном угаре посуды, в ресторане «Императорский». Получил строгий выговор с занесением в личное дело, невозмутимо пожал плечами и отправился ловить своих убийц дальше.
Рыков зашел в кабинет Хотова в десять утра. Помещение пустовало. На столе царил несвойственный аккуратному следователю разгордаж, а сейф, в котором полагалось держать секретную документацию и особые улики, зиял в стене отверстой раной. На нижней полке поблескивала ополовиненная бутылка «Столичной Особой». В углу валялся скомканный номер «Вестника». Генерал грузно наклонился, расправил газету, прочитал первую страницу… В последовавшем семиминутном монологе чаще всего можно было разобрать слова, оканчивающиеся на «ать». (Страдать, мать, кивать…) Завершив монолог, Рыков отшвырнул несчастные листки и подошел к столу. На деревянной поверхности выделялся обугленный отпечаток ладони Старшего следователя второго ранга.
«Бывшего следователя, скорее всего» - с неожиданной грустью подумал пожилой генерал. «Эх, Миша… Такие надежды возлагал на тебя. Будь проклято это дело. Будь оно все…» Он не додумал, забрал из сейфа бутыль и тщательно запер дверь. Уселся в кресло Хотова и посмотрел в окно. За окном цвела черемуха, щебетали птички и раздавались вопли уличных торговцев. Рыков налил стакан, стоявший на столе и залпом выпил.
***
«Никогда не возвращайся к прошлому»
Думал Хотов, быстрым шагом удаляясь от здания Управления в северную часть Города. Количество выпитого никак не отражалось ни на походке, ни на мыслительном процессе следователя.
«Прошлое на то и прошлое, что оно прошло. Каламбур, однако. Или афоризм?»
Он вышел на улицу Угольщиков, постоял, словно бы вспоминая давно забытый маршрут, и уверенно свернул в один из «глухих» дворов. Подошел к стене, разгреб ногой прелую прошлогоднюю листву и удовлетворенно кивнул. Нагнулся и с усилием открыл небольшой, квадратный металлический люк. Оценил состояние петель.
«Надо же. По ходу, так и не открывался с того раза».
Цепким взглядом обежал дворик и неожиданно ловко скользнул внутрь, прикрывая за собой крышку.
Спустившись до самого дна узкого вертикального тоннеля, по вбитым в бетонную стенку металлическим скобам, Хотов чуть постоял, напряженно прислушиваясь, затем вытащил из внутреннего кармана куртки старую мятую шляпу и поглубже нахлобучил ее на голову.
«С другой стороны, кто меня может узнать? Столько лет прошло…»
Он прошел извилистыми проходами, спускаясь все глубже и глубже под землю. Затхлый воздух преддверия Клоаки с отвычки вызывал у следователя рвотные позывы. На некоторых развилках Хотов надолго застывал, вспоминая нужные повороты. Тренированная память не подвела его. Через полчаса он вышел в широкий, мощеный булыжником коридор. Глубоко вздохнул и двинулся направо. Вдалеке слышалось тонкое верещание какой-то твари. В темных провалах по обе стороны коридора тихо шуршали крысы.
«Первый проход, второй, поворот на юг, все верно».
Он остановился возле третьего справа отверстия в стене. Отдышался, тряхнул головой и нырнул во мрак…
Идеально круглая каменная полусфера была ярко освещена десятками небольших светильников. Хотов прижмурился на «пороге» помещения, давая глазам привыкнуть к свету. Напротив входа, на невысоком помосте, лежало нечто. Хотов, внутренне готовивший себя к этой встрече, невольно поморщился.
«Боги, она стала еще больше…»
- Не может быть, - проскрипел под сводами сферы пронзительный женский голос, – Кто к нам пожаловал, Серж.
Чудовищно, невообразимо толстая женщина игриво всплеснула руками, больше похожими на бычьи ляжки. Подле возвышения, державшего на себе ее тушу, возникли две высокие фигуры в одинаковых белых балахонах с низко надвинутыми капюшонами.
- Миша Козырь, все еще Старший следователь, несчастливый отец и бывший член Гильдии, - голос толстухи ввинчивался, как штопор, прямо в виски. Следователь отлично знал, что вслух она не говорила. Эта женщина была сильнейшим псиоником в Клоаке. А возможно, и во всем мире.
- Приветствую, Мадам, - низко поклонился Миша Козырь.
- Ну, попробуй назвать мне хотя бы одну причину, по которой Серж не должен разорвать тебя на клочки, отступник?
- Причин несколько, о, Великая. Первая: не так давно, наверху, был убит молодой изобразитель - Мастер. И кто-то зачистил все следы, не потревожив смотрящих. Не знаешь ли ты, кто способен на подобное?
- Предположим, - хихикнула Мадам. – Но ты не закончил, Козырь. Продолжай, мне интересно.
- Мастер сделал вот это, - Миша медленно и осторожно извлек из кармана маленькую фигурку пешки. Ту самую, со своим лицом.
- О-о-о… - неожиданно нежно «пропела» Мадам. От скрежетания не осталось и следа, – Как ты поднялся, Козырь! Тебя поставили на доску? Хорошо… Но с этими вопросами нужно идти не ко мне.
- К кому же? – следователь с трудом подавил желание заорать: «Что все это значит?!»
- Ты недавно получил письмо, Миша, – тем же тоном «произнесла» Мадам, – Тебе стоит встретиться с этим… человеком. Он даст частичный ответ на тот вопрос, что так громко бьется в твоем разуме. Ответ же на высказанное вслух прост. Тебе нужен Сумеречный Посредник, Козырь. Только он торгует информацией такого уровня.
- И где мне его искать? – спросил Миша, не надеясь на ответ. Посредник был легендой Клоаки. Человек, меняющий информацию на информацию. Человек, покупающий и продающий только знание, никогда не берущийся ни за что другое. Его поиски считались занятием поистине самоубийственным. В том смысле, что, если ты его не интересуешь, искать можно до собственной смерти. От старости.
- В Кабаке, – неожиданно ответила толстуха, – Эта фигурка, как и остальные, сокрытые у тебя в сумке, послужат тебе пропуском к нему.
«А что же с моим первым вопросом?» - промелькнуло в голове Козыря.
- Его имя - Гензель. Сомневаюсь, правда, что это тебе поможет, но ты славно развлек меня известием о начавшейся партии. Поэтому, я просто подарю тебе это знание.
- Благодарю, о, Великая, – вновь поклонился Миша и попятился к выходу.
- Прощай, Козырь. Пусть твоя партия сложится,- задумчиво изрекла Мадам. - Жаль…
Хотов выполз обратно в «булыжный» коридор. Колени у него тряслись, а со лба градом катился холодный пот. Он сунул руку в карман, нащупал трубку и закурил. Руки ходили ходуном.
«Партия. Доска. Прямой выход на Посредника. Твою мать, Козырь, во что ты влез?!!»
***
Два хода, один за другим
***
Два хода, один за другим
***
«Игра идет. Она не прекращалась ни на секунду. Просто пришло время очередной партии. Десятка Первых, круг Вторых… как глупо и выспренно это звучит теперь. Мы надеваем маски могущественных существ, пыжимся, исторгая фонтаны пафоса. Думаем, что чем-то управляем. Когда, наконец, поймем, что есть мир, есть мы в этом мире, и что свою жизнь, смертную или вечную, надо прожить достойно? И не более того».
В камине сухо щелкнуло, расколовшись, полено. Звук гулким эхом прокатился по огромному залу, украшенному гранитными колоннами.
Мужчина в одежде всех оттенков красного, от алого до цвета запекшейся крови, оторвал задумчивый взгляд от треугольной шахматной доски, стоящей перед ним на столике, гибко поднялся и подбросил дров в огонь.
Беловолосый гигант в серой форменной одежде, с белым кантом, застывший возле панорамного окна…
Женщина с коротко стриженными светлыми волосами, в строгом черно-белом костюме, с тоской глядящая в небо….
Рябой рыжий парень с разноцветными глазами, допивающий кружку пива в портовой забегаловке…
«Партия началась. И уже ясно, чем она завершится. Вопрос только в том, какими средствами они смогут достичь этого финала….»
@музыка: много и разная