Не грусти! Ведь сегодня умер какой-нибудь плохой человек.
Глава 4
читать дальшеХотов откинулся на спинку кресла и глубоко вздохнул.
«Дурацкий выдался день. Бесполезный».
Предыдущей ночью следователю так и не довелось поспать.
Когда гвардеец направился домой, Михаил первым делом убрал в сейф соблазнительную бутылку. Затем отдал приказ немедленно доставить в Управление Дарью Ларсову, девушку Мерзликина, и поместить ее под надежную охрану. Опыт подсказывал старшему следователю, что даже случайные свидетели в таком деле имеют свойство уходить в небытие. Александром Вистом Хотов решил заняться лично. Почти пять часов ушло у него на то, чтобы посетить те места, где Вист имел обыкновение бывать. Личное дело близкого знакомца Мерзликина вызывало если не омерзение, то ощущение, близкое к оному. «Лицемер, лжец, сволочь» - это была самая теплая характеристика, встреченная Хотовым на страницах сего документа. Публичные дома, кабаки и опиекурильни…
«Интересно, каков же, в таком случае, Ноэрдвайк-младший?» - спрашивал себя следователь, перемещаясь между этими замечательными заведениями, - «Этому Висту в Клоаку прямая дорога, а он в Университете учится. И такие знакомства завел. Странно… Ох, как странно».
Единственная доставшаяся Хотову информация не стоила выеденного яйца. В ночь убийства Виста видели в ресторане «На Абордаж», в Центре. Заведение он покинул под утро, вместе с неопознанной дамой. Высокий рост, светлые волосы, строгий черно-белый костюм. Больше ни Александра, ни его таинственную спутницу никто не видел. Имени не слышали. В общем, дохлый номер.
В три часа ночи Хотов вернулся в Управление и застал там полный разброд и шатание. Свидетельница Ларсова была обнаружена в камере предварительного заключения в состоянии, далеком от нормального, проще говоря, мертвой, как колода. К дверям камеры, кроме охраны, никто не приближался. Внешних повреждений на теле обнаружено не было. Хотов вытащил из постели патанатомов и заставил провести вскрытие, «не отходя от кассы». Прочитав заключение медиков, старший следователь впал в состояние, близкое к отчаянью. Девушке кто-то аккуратно вскипятил мозги. Внутри черепной коробки. И ни малейших следов воздействия…
Над Столицей занимался рассвет, в голове было пусто и звонко, а в руках ни одной ниточки, кроме Университета и Андрэ Ноэрдвайк.
Младший представитель рода оказался примерно таким, каким Старший следователь и ожидал его увидеть. Мальчишка. Обычная «золотая молодежь», пусть и с «максимальными» способностями. Видимо, Вист был не только мерзавцем, но и умелым актером. Хотов даже спрашивать о нем не стал. И так все ясно: днем мы приличные, учимся, балагурим и вообще душа компании, а по вечерам… Знакомая картина.
Беседа с официальным представителем Университета ничего не дала. Они и представить не могли… Высокое звание студента… Позор-позор… Отличник, пример для группы. Способности «выше среднего», предполагаемая стажировка в третьем полку гвардии… Последняя ниточка оборвалась.
По дороге из Университета в Управление, Хотов с тоски купил газету. Пробежал глазами пару страниц. И понесся на службу со всех ног, таща за собой ничего не понимающего гвардейца. Начальство встретило Старшего следователя второго ранга «с распростертыми объятьями».
- Какого хр-рена?! – раздалось в кабинете Начальника Следственного Управления Столицы, и следующие пятнадцать минут поток нецензурной брани, проистекающий из пасти генерала, прерывался лишь редкими междометиями. Хотов терпеливо выслушал начальственные экзерсисы, а затем хладнокровно спросил: похож ли он, Старший следователь Хотов, на кретина? И если похож, то почему его поставили на эту должность. А пока начальство хватало ртом воздух, не менее спокойно предложил заглянуть ему, Старшему следователю Хотову, в глаза и просто задать несколько вопросов. Ибо господин генерал не зря занимает это кресло, и должен еще помнить, как отличать правду ото лжи.
Служебное расследование по факту разглашения сотрудниками секретной информации завели, не сходя с места. Допросили всех, имеющих непосредственное отношение к делу. Впустую. Очередной обрыв нитей уже не омрачил настроение Хотову. Падать духом дальше было некуда. Поэтому, когда Фролова срочно вызвали письмом в казармы, Михаил только рукой махнул.
- Сами не знают, чего хотят, – ругался гвардеец, собираясь. – То к вам прислали, то обратно… Вы уж простите, Михаил Алексеевич.
- Иди уже, подкрепление, - Хотов раскурил трубку. – Напишешь потом мне, что там решили. Распоряжения о твоем отстранении я не видел, так что завтра поутру, коли отпустят, изволь ко мне в кабинет. Будем дальше работать. А ежели не отпустят, опять же, пиши. Попробуем разобраться.
И вот теперь он сидел в кабинете, пытаясь собрать из осколков единую картину.
«Еще раз: Леша Мерзликин. Тихий мальчик, работающий нелегальным изобразителем. Экспертиза показала, что найденные Андреем шахматы были доделаны совсем недавно. Последняя фигурка вырезана не более трех дней назад. Значит, примем за теорию, что это был его последний заказ. И настроить их он не успел. После того, как он заканчивает с заказом, его убивают. Способом, исключающим поднятие. В то же время пропадает подлец Вист, с которым Леша был не разлей вода. Даже, невзирая на то, что Александр поступил в Университет, а Мерзликин - нет. Едем дальше. Согласно свидетельствам, Комиссия завернула Лешу за недостатком способностей. При этом он работает по дереву так, что даже наши спецы удивились. Следовательно, где-то он этому обучался. Александр Вист. Бабник и сволочь. Отличник и чуть ли не гордость факультета Воздуха. Вот оно. Вынос книг из Университетской библиотеки не является чем-то сверхъестественным. Вист мог таскать приятелю книги. И, как пить дать, был посредником в темных делишках. Завтра проверить библиотеку. Какие книги брал Вист в последнее время. Ниточка раз. Попробовать договориться об экспертизе фигурок с привлечением специалистов Амулетчиков. Возможная ниточка два. Уточнить, у кого Вист мог брать заказы. Ниточка три… Надо еще… Отчет… Церковнику…»
Глаза следователя закрылись. Сон принял Михаила Хотова в свои далеко не ласковые объятия.
… Кровь стекала по кинжалу и капала на неровный дощатый пол.
- Бей! Арбалеты, мать вашу!!!
Бросок. Еще один. Уйти с линии выстрела. Двигаться, не застывать на месте. Хрипатый и Конь лежат с метательными ножами в глазницах. Один нож - один труп. Не останавливаться… Только не останавливаться. Дверь загораживают двое. Кр-ретины. Кинжал крест накрест рассекает воздух, цепляя глотку первого. Ку-уда вам… Кувырок в сторону - и последний нож. Тело оседает, открывая путь наружу. И бросок вперед. Плечо обжигает, левая рука повисает бесполезным дополнением к телу.
Плевать! Главное, вышел. Громко, но вышел. Их они не тронут. Это против кодекса. Еще более «против», чем то, что он совершил. Нет. Если Альма пойдет на подобное, он вернется. И она это поймет. Бежать. Бежать, пока они не прочухались. Выход там. Наверху. Только туда. Наверх, к свету. Плечо саднит, кровь успела пропитать весь левый бок… Плевать….В дверь постучали. Хотов вздрогнул и открыл глаза. В окно били лучи рассветного солнца. Усталость сыграла со следователем злую шутку.
- Войдите, - просипел он, нащупывая на столе трубку.
- Михаил Алексеевич, почта, - растрепанный курьер в форме управления сунулся в кабинет. – И утренние газеты, как вы и просили.
- Положи на стол, - бросил Хотов, делая первую затяжку. – Генерал Рыков на месте?
- Так и не уходили со вчерашнего дня. Свет в кабинете не гасили. Работают-с.
Курьер оставил почту на столе и вышел. Михаил встал, потянулся, не выпуская трубку из зубов. Взял письмо с печатью главпочтамта. Распечатал. Пробежал глазами. Зажмурился и потряс головой.
- Так даже в плохих романах не бывает, - процедил он сквозь зубы и отложил дымящуюся трубку. – Или это дурацкая шутка.
Бросил письмо на стол и взялся за газету. Первые же строки заставили его еще раз зажмуриться.
«Нет. Не может быть. Проклятье!»
«Сегодня ночью была совершена попытка нападения на Императорский Дворец. В результате этой чудовищной акции, трагически погиб Андрей Михайлович Фролов, гвардии десятник его Императорского Величества четвертого полка, двадцати семи лет. Андрей Михайлович был блестящим….»Хотов заскрипел зубами.
«Суки, боже, какие суки. Значит, сон «в руку». Время пришло».
Он скомкал газету и швырнул ее в угол. Взял письмо и еще раз перечитал его.
- Максимилиан фон Дрейк, - прошептал он, и бумага вспыхнула у следователя в руках. – Вот и встретимся. Но сперва…
Михаил Хотов рывком распахнул сейф, извлек из него шахматную доску с расставленными фигурками и задумчиво посмотрел на нее.
- Ну, нельзя сказать, чтобы я не догадывался…. – протянул он.
Фигурок на доске основательно не хватало. Черный офицер, две черных и одна белая пешки исчезли. Хотов протянул руку и снял с доски одну из черных пешек.
- Интересно…
У пешки было тщательно вырезанное лицо. Лицо Старшего следователя второго ранга М.А. Хотова.
Светлана отложила в сторону последний листок и сладко зевнула. На тщательное изучение личных дел и деталей следствия ушли большая часть дня и вся ночь. Зато теперь она представляла себе следующие шаги.
«Вист наверняка снабжал приятеля информацией. Значит, в первую очередь – библиотека. Затем к Хотову. Интере-есный фрукт. До ужаса интересный. Не зря Рыков так за него бился. Если бы не генерал, сидеть бы ему уже в СБ. Возможно, в немалом чине. Понятно теперь, почему его хотят убрать. Такой попросту опасен».
Дверь скрипнула. Престарелый мажордом, один из последних слуг, оставшихся в доме, осторожно кашлянул.
- Госпожа графиня, к вам курьер. Срочная доставка.
- Зови.
Курьер поразил Коростелеву копной медно-рыжих нечесаных волос. Вообще, он производил какое-то странное впечатление. Только взглянув ему в глаза, Светлана поняла в чем дело. Один глаз у молодого человека был ярко зеленый, а второй – густого янтарного цвета. А еще с его рябой физиономии не сходила дурацкая ухмылка.
- Вы увидели нечто забавное? – спросила Коростелева, расписываясь в получении и принимая маленький конвертик без обратного адреса. С недоумением посмотрела на печать, изображавшую дурацкий колпак с бубенчиками. – От кого это?
- От одного юноши, судя по всему, покоренного вашими прекрасными глазами, - хихикнул курьер. – А забавное… Да, пожалуй. Открывайте же.
Светлана, приоткрыв рот, уставилась на наглеца. Сейчас ей даже не пришлось изображать глупость. Происходило нечто неслыханное.
- О, прошу простить, – смешался тот. – Я…
- Пшел вон! - взвилась молодая графиня. – И не забудьте назвать ваш табельный номер мажордому. Будьте уверены, сегодня же вы останетесь без работы.
Курьер выкатился за дверь. Светлана фыркнула и распечатала конверт. На ладонь ей выскользнуло небольшое колечко, с камнем цвета хорошего красного вина. Графиня с некоторым недоумением заглянула внутрь конверта. Ни письма, ни записки.
- Бог знает что… - пробормотала она, и принялась рассматривать неожиданный подарок. Серебристый металл без чеканки. Довольно крупный камень чистой воды. Коростелева сосредоточилась, определяя возможные воздействия, вложенные в вещицу. Пусто…
Она пожала плечами, потянула руку положить кольцо на стол… и неожиданно уверенным жестом надела на безымянный палец левой руки. Кольцо пришлось точно по размеру. Светлана удивленно воззрилась на собственную руку.
«Зачем я это сделала? Будто… Будто потянуло что-то. Но. Эта вещь. Моя. Красиво…».
Она полюбовалась отблесками утреннего солнца на камне и встала.
«Пора бы и в Университет»
О визите странного курьера, равно как и о полученном странном подарке, она забыла через несколько минут.
У любой монеты две стороны. Есть, конечно, еще и ребро, но о нем вспоминают редко. Столица чем-то была похожа на пресловутую монету. И о ее второй стороне было не принято упоминать в приличном обществе. За долгие годы она несколько раз меняла свое название. «Нижний Город». «Подземье». «Стоки». «Клоака». Никто специально не давал имени этому месту. Просто надо же как-то называть огромное пространство, раскинувшееся под городом. Пространство, куда стекались отбросы общества, не принятые на поверхности. Воры, убийцы, работорговцы, измененные… Клоака ни у кого не спрашивала имени и рода. Не интересовали ее и профессия, и внешность. Она принимала всех и жестко ломала, делая из людей лишь их подобие. Или оставляла неизменным. Смотря, кто приходил туда. Там было можно все, что не запрещали понятия. Туда не рисковали соваться ни Управление, ни СБ, ни даже Церковь. Подлая, но не лишенная собственного странного достоинства. Туда было не трудно спуститься и невероятно тяжело подняться обратно.
Клоака делилась на зоны действия организаций и кланов. Квартал гоблинов. «Змеиный Хвост». Гильдия убийц. «Воровская кишка». Черный Рынок. Арена. Центральное место в огромной полусфере, центре подземного города, занимало бревенчатое трехэтажное здание с тяжелой дверью, отмеченной никому неизвестным знаком. Кабак. Без названия, без прозвища, на которые были столь богаты обитатели Клоаки. Просто «Кабак». С большой буквы. Нейтральная территория, на которой заключались и обмывались сделки. За его грубо сколоченными столами, в освещенном вечными факелами зале, можно было увидеть мирно беседующих гоблина и нага. Воры и Наемные убийцы не рисковали обнажать оружие в этом месте. И даже темные эльфы, притча во языцех всей Столицы, как верхней, так и нижней («- А я говорю, нет их! – А я говорю - есть!»), изредка появлялись там. Неизвестно было, сколько лет стоял Кабак. Многие говорили, что именно с него и началась Клоака. Что первые контракты заключались под этими закопченными сводами. Известно было лишь одно: деды дедов тех, кто сейчас пьянствовал там, заказывали выпивку и нехитрую закуску у Горбуна. Также как и его заведение, лишенный имени, чудовищно широкоплечий и низкорослый, Горбун царил за стойкой уже не первую сотню лет. Не очень удивительный факт в мире, где продолжительность жизни напрямую зависит от личного могущества, но все же…
Мужчина, уверенно вошедший в дверь с выжженным знаком, вызвал нервный шепоток, пробежавший по залу, как стая крыс. Модный фиолетовый костюм с искрой, цилиндр и трость – все в нем вызывало недоумение. Но лицо этого человека было хорошо известно в Кабаке. Как и во всей Клоаке. И вызывало уже не недоумение, а затаенный ужас.
- «Синий жар», - бросил вошедший, подойдя к стойке. – И побыстрее.
- Ты рискуешь, Макс, - в густом басе Горбуна, вот штука-то, слышалось искреннее удивление. – Ты сильно рискуешь, приходя сюда.
- Переживу, - отмахнулся фон Дрейк.
- Тебя не было видно семьдесят лет, - кабатчик поднялся на цыпочки на своем табурете, и перегнулся через стойку, - Теперь ты возвращаешься и, как ни в чем не бывало, заказываешь у меня «синий жар». Зачем ты вернулся, изгой?
В ладонь Максимилиану скользнул высокий бокал с бледно-голубой жидкостью.
- Недавно я решил подработать, Горбун, - не торопясь, начал Макс и с удовольствием пригубил из бокала. – Сработал чисто, без сучка и задоринки.
Он говорил смело, зная, что ничего из сказанного им за этой стойкой не достигнет ненужных ушей.
- А потом начались странности. Какой-то умник зачистил территорию. Убрал моего посредника. И подставил меня одной известной личности,– фон Дрейк в упор поглядел на кабатчика. Тот передернул плечами.
- И что ты от меня хочешь? Дела на поверхности меня не касаются.
- Серега Леший работал с тобой. Девять тысяч монет, Горбун. Мне нужно имя заказчика.
- Имени я тебе не назову, - кабатчик возвел очи горе, – Но говорят, что Гильдия получила массовый заказ. Много людей умрет сегодня ночью наверху, Макс. Очень много. А еще говорят, что это связано с большой политикой и каким-то заказным убийством.
- Политикой? – иллюзионист поморщился, - Поганый запашок. Каким образом?
- Я уже наговорил на девять кусков, - Горбун нагло ухмыльнулся.
- Давай без этих игр, а? – Макс снял цилиндр и потер лоб. – Ты меня знаешь, я в долгу не останусь.
- Его Императорское Величество вот уже два месяца не появляется на людях. Даже малых выходов не было. Пресс-служба моет мозг газетчикам и народу. И никто не знает, в чем дело.
- И как это связано с этим долбанным трупом? И с заказом Гильдии?
- А черт его знает. Только вот кое-кто увязывает эти события. И говорят о них одновременно. Смекаешь?
- Н-да… - протянул Максимилиан. – Дело ясное, что дело темное. Что ж, будем разбираться.
Он залпом допил бокал и поднялся.
- Спасибо на добром слове. Звон, как обычно.
- Маэр’ко, – окликнул его Горбун, и иллюзионист чуть вздрогнул. Это имя никем не использовалось очень давно. – Что мне сказать представителям дома, когда они придут?
- Скажи им, - глубоким голосом сказал Маэр’ко те-Драккари, - что ты меня не видел.
Он развернулся и вышел из Кабака.
«Твоих сил и разума хватило на триста двадцать лет», - думал Горбун, глядя вслед темному эльфу, вернувшемуся «на родину», - «Посмотрим, хватит ли их, чтобы выпутаться из этой ситуации».
читать дальшеХотов откинулся на спинку кресла и глубоко вздохнул.
«Дурацкий выдался день. Бесполезный».
Предыдущей ночью следователю так и не довелось поспать.
Когда гвардеец направился домой, Михаил первым делом убрал в сейф соблазнительную бутылку. Затем отдал приказ немедленно доставить в Управление Дарью Ларсову, девушку Мерзликина, и поместить ее под надежную охрану. Опыт подсказывал старшему следователю, что даже случайные свидетели в таком деле имеют свойство уходить в небытие. Александром Вистом Хотов решил заняться лично. Почти пять часов ушло у него на то, чтобы посетить те места, где Вист имел обыкновение бывать. Личное дело близкого знакомца Мерзликина вызывало если не омерзение, то ощущение, близкое к оному. «Лицемер, лжец, сволочь» - это была самая теплая характеристика, встреченная Хотовым на страницах сего документа. Публичные дома, кабаки и опиекурильни…
«Интересно, каков же, в таком случае, Ноэрдвайк-младший?» - спрашивал себя следователь, перемещаясь между этими замечательными заведениями, - «Этому Висту в Клоаку прямая дорога, а он в Университете учится. И такие знакомства завел. Странно… Ох, как странно».
Единственная доставшаяся Хотову информация не стоила выеденного яйца. В ночь убийства Виста видели в ресторане «На Абордаж», в Центре. Заведение он покинул под утро, вместе с неопознанной дамой. Высокий рост, светлые волосы, строгий черно-белый костюм. Больше ни Александра, ни его таинственную спутницу никто не видел. Имени не слышали. В общем, дохлый номер.
В три часа ночи Хотов вернулся в Управление и застал там полный разброд и шатание. Свидетельница Ларсова была обнаружена в камере предварительного заключения в состоянии, далеком от нормального, проще говоря, мертвой, как колода. К дверям камеры, кроме охраны, никто не приближался. Внешних повреждений на теле обнаружено не было. Хотов вытащил из постели патанатомов и заставил провести вскрытие, «не отходя от кассы». Прочитав заключение медиков, старший следователь впал в состояние, близкое к отчаянью. Девушке кто-то аккуратно вскипятил мозги. Внутри черепной коробки. И ни малейших следов воздействия…
Над Столицей занимался рассвет, в голове было пусто и звонко, а в руках ни одной ниточки, кроме Университета и Андрэ Ноэрдвайк.
Младший представитель рода оказался примерно таким, каким Старший следователь и ожидал его увидеть. Мальчишка. Обычная «золотая молодежь», пусть и с «максимальными» способностями. Видимо, Вист был не только мерзавцем, но и умелым актером. Хотов даже спрашивать о нем не стал. И так все ясно: днем мы приличные, учимся, балагурим и вообще душа компании, а по вечерам… Знакомая картина.
Беседа с официальным представителем Университета ничего не дала. Они и представить не могли… Высокое звание студента… Позор-позор… Отличник, пример для группы. Способности «выше среднего», предполагаемая стажировка в третьем полку гвардии… Последняя ниточка оборвалась.
По дороге из Университета в Управление, Хотов с тоски купил газету. Пробежал глазами пару страниц. И понесся на службу со всех ног, таща за собой ничего не понимающего гвардейца. Начальство встретило Старшего следователя второго ранга «с распростертыми объятьями».
- Какого хр-рена?! – раздалось в кабинете Начальника Следственного Управления Столицы, и следующие пятнадцать минут поток нецензурной брани, проистекающий из пасти генерала, прерывался лишь редкими междометиями. Хотов терпеливо выслушал начальственные экзерсисы, а затем хладнокровно спросил: похож ли он, Старший следователь Хотов, на кретина? И если похож, то почему его поставили на эту должность. А пока начальство хватало ртом воздух, не менее спокойно предложил заглянуть ему, Старшему следователю Хотову, в глаза и просто задать несколько вопросов. Ибо господин генерал не зря занимает это кресло, и должен еще помнить, как отличать правду ото лжи.
Служебное расследование по факту разглашения сотрудниками секретной информации завели, не сходя с места. Допросили всех, имеющих непосредственное отношение к делу. Впустую. Очередной обрыв нитей уже не омрачил настроение Хотову. Падать духом дальше было некуда. Поэтому, когда Фролова срочно вызвали письмом в казармы, Михаил только рукой махнул.
- Сами не знают, чего хотят, – ругался гвардеец, собираясь. – То к вам прислали, то обратно… Вы уж простите, Михаил Алексеевич.
- Иди уже, подкрепление, - Хотов раскурил трубку. – Напишешь потом мне, что там решили. Распоряжения о твоем отстранении я не видел, так что завтра поутру, коли отпустят, изволь ко мне в кабинет. Будем дальше работать. А ежели не отпустят, опять же, пиши. Попробуем разобраться.
И вот теперь он сидел в кабинете, пытаясь собрать из осколков единую картину.
«Еще раз: Леша Мерзликин. Тихий мальчик, работающий нелегальным изобразителем. Экспертиза показала, что найденные Андреем шахматы были доделаны совсем недавно. Последняя фигурка вырезана не более трех дней назад. Значит, примем за теорию, что это был его последний заказ. И настроить их он не успел. После того, как он заканчивает с заказом, его убивают. Способом, исключающим поднятие. В то же время пропадает подлец Вист, с которым Леша был не разлей вода. Даже, невзирая на то, что Александр поступил в Университет, а Мерзликин - нет. Едем дальше. Согласно свидетельствам, Комиссия завернула Лешу за недостатком способностей. При этом он работает по дереву так, что даже наши спецы удивились. Следовательно, где-то он этому обучался. Александр Вист. Бабник и сволочь. Отличник и чуть ли не гордость факультета Воздуха. Вот оно. Вынос книг из Университетской библиотеки не является чем-то сверхъестественным. Вист мог таскать приятелю книги. И, как пить дать, был посредником в темных делишках. Завтра проверить библиотеку. Какие книги брал Вист в последнее время. Ниточка раз. Попробовать договориться об экспертизе фигурок с привлечением специалистов Амулетчиков. Возможная ниточка два. Уточнить, у кого Вист мог брать заказы. Ниточка три… Надо еще… Отчет… Церковнику…»
Глаза следователя закрылись. Сон принял Михаила Хотова в свои далеко не ласковые объятия.
… Кровь стекала по кинжалу и капала на неровный дощатый пол.
- Бей! Арбалеты, мать вашу!!!
Бросок. Еще один. Уйти с линии выстрела. Двигаться, не застывать на месте. Хрипатый и Конь лежат с метательными ножами в глазницах. Один нож - один труп. Не останавливаться… Только не останавливаться. Дверь загораживают двое. Кр-ретины. Кинжал крест накрест рассекает воздух, цепляя глотку первого. Ку-уда вам… Кувырок в сторону - и последний нож. Тело оседает, открывая путь наружу. И бросок вперед. Плечо обжигает, левая рука повисает бесполезным дополнением к телу.
Плевать! Главное, вышел. Громко, но вышел. Их они не тронут. Это против кодекса. Еще более «против», чем то, что он совершил. Нет. Если Альма пойдет на подобное, он вернется. И она это поймет. Бежать. Бежать, пока они не прочухались. Выход там. Наверху. Только туда. Наверх, к свету. Плечо саднит, кровь успела пропитать весь левый бок… Плевать….В дверь постучали. Хотов вздрогнул и открыл глаза. В окно били лучи рассветного солнца. Усталость сыграла со следователем злую шутку.
- Войдите, - просипел он, нащупывая на столе трубку.
- Михаил Алексеевич, почта, - растрепанный курьер в форме управления сунулся в кабинет. – И утренние газеты, как вы и просили.
- Положи на стол, - бросил Хотов, делая первую затяжку. – Генерал Рыков на месте?
- Так и не уходили со вчерашнего дня. Свет в кабинете не гасили. Работают-с.
Курьер оставил почту на столе и вышел. Михаил встал, потянулся, не выпуская трубку из зубов. Взял письмо с печатью главпочтамта. Распечатал. Пробежал глазами. Зажмурился и потряс головой.
- Так даже в плохих романах не бывает, - процедил он сквозь зубы и отложил дымящуюся трубку. – Или это дурацкая шутка.
Бросил письмо на стол и взялся за газету. Первые же строки заставили его еще раз зажмуриться.
«Нет. Не может быть. Проклятье!»
«Сегодня ночью была совершена попытка нападения на Императорский Дворец. В результате этой чудовищной акции, трагически погиб Андрей Михайлович Фролов, гвардии десятник его Императорского Величества четвертого полка, двадцати семи лет. Андрей Михайлович был блестящим….»Хотов заскрипел зубами.
«Суки, боже, какие суки. Значит, сон «в руку». Время пришло».
Он скомкал газету и швырнул ее в угол. Взял письмо и еще раз перечитал его.
- Максимилиан фон Дрейк, - прошептал он, и бумага вспыхнула у следователя в руках. – Вот и встретимся. Но сперва…
Михаил Хотов рывком распахнул сейф, извлек из него шахматную доску с расставленными фигурками и задумчиво посмотрел на нее.
- Ну, нельзя сказать, чтобы я не догадывался…. – протянул он.
Фигурок на доске основательно не хватало. Черный офицер, две черных и одна белая пешки исчезли. Хотов протянул руку и снял с доски одну из черных пешек.
- Интересно…
У пешки было тщательно вырезанное лицо. Лицо Старшего следователя второго ранга М.А. Хотова.
Светлана отложила в сторону последний листок и сладко зевнула. На тщательное изучение личных дел и деталей следствия ушли большая часть дня и вся ночь. Зато теперь она представляла себе следующие шаги.
«Вист наверняка снабжал приятеля информацией. Значит, в первую очередь – библиотека. Затем к Хотову. Интере-есный фрукт. До ужаса интересный. Не зря Рыков так за него бился. Если бы не генерал, сидеть бы ему уже в СБ. Возможно, в немалом чине. Понятно теперь, почему его хотят убрать. Такой попросту опасен».
Дверь скрипнула. Престарелый мажордом, один из последних слуг, оставшихся в доме, осторожно кашлянул.
- Госпожа графиня, к вам курьер. Срочная доставка.
- Зови.
Курьер поразил Коростелеву копной медно-рыжих нечесаных волос. Вообще, он производил какое-то странное впечатление. Только взглянув ему в глаза, Светлана поняла в чем дело. Один глаз у молодого человека был ярко зеленый, а второй – густого янтарного цвета. А еще с его рябой физиономии не сходила дурацкая ухмылка.
- Вы увидели нечто забавное? – спросила Коростелева, расписываясь в получении и принимая маленький конвертик без обратного адреса. С недоумением посмотрела на печать, изображавшую дурацкий колпак с бубенчиками. – От кого это?
- От одного юноши, судя по всему, покоренного вашими прекрасными глазами, - хихикнул курьер. – А забавное… Да, пожалуй. Открывайте же.
Светлана, приоткрыв рот, уставилась на наглеца. Сейчас ей даже не пришлось изображать глупость. Происходило нечто неслыханное.
- О, прошу простить, – смешался тот. – Я…
- Пшел вон! - взвилась молодая графиня. – И не забудьте назвать ваш табельный номер мажордому. Будьте уверены, сегодня же вы останетесь без работы.
Курьер выкатился за дверь. Светлана фыркнула и распечатала конверт. На ладонь ей выскользнуло небольшое колечко, с камнем цвета хорошего красного вина. Графиня с некоторым недоумением заглянула внутрь конверта. Ни письма, ни записки.
- Бог знает что… - пробормотала она, и принялась рассматривать неожиданный подарок. Серебристый металл без чеканки. Довольно крупный камень чистой воды. Коростелева сосредоточилась, определяя возможные воздействия, вложенные в вещицу. Пусто…
Она пожала плечами, потянула руку положить кольцо на стол… и неожиданно уверенным жестом надела на безымянный палец левой руки. Кольцо пришлось точно по размеру. Светлана удивленно воззрилась на собственную руку.
«Зачем я это сделала? Будто… Будто потянуло что-то. Но. Эта вещь. Моя. Красиво…».
Она полюбовалась отблесками утреннего солнца на камне и встала.
«Пора бы и в Университет»
О визите странного курьера, равно как и о полученном странном подарке, она забыла через несколько минут.
***
Еще один ход сделан
***
Еще один ход сделан
***
У любой монеты две стороны. Есть, конечно, еще и ребро, но о нем вспоминают редко. Столица чем-то была похожа на пресловутую монету. И о ее второй стороне было не принято упоминать в приличном обществе. За долгие годы она несколько раз меняла свое название. «Нижний Город». «Подземье». «Стоки». «Клоака». Никто специально не давал имени этому месту. Просто надо же как-то называть огромное пространство, раскинувшееся под городом. Пространство, куда стекались отбросы общества, не принятые на поверхности. Воры, убийцы, работорговцы, измененные… Клоака ни у кого не спрашивала имени и рода. Не интересовали ее и профессия, и внешность. Она принимала всех и жестко ломала, делая из людей лишь их подобие. Или оставляла неизменным. Смотря, кто приходил туда. Там было можно все, что не запрещали понятия. Туда не рисковали соваться ни Управление, ни СБ, ни даже Церковь. Подлая, но не лишенная собственного странного достоинства. Туда было не трудно спуститься и невероятно тяжело подняться обратно.
Клоака делилась на зоны действия организаций и кланов. Квартал гоблинов. «Змеиный Хвост». Гильдия убийц. «Воровская кишка». Черный Рынок. Арена. Центральное место в огромной полусфере, центре подземного города, занимало бревенчатое трехэтажное здание с тяжелой дверью, отмеченной никому неизвестным знаком. Кабак. Без названия, без прозвища, на которые были столь богаты обитатели Клоаки. Просто «Кабак». С большой буквы. Нейтральная территория, на которой заключались и обмывались сделки. За его грубо сколоченными столами, в освещенном вечными факелами зале, можно было увидеть мирно беседующих гоблина и нага. Воры и Наемные убийцы не рисковали обнажать оружие в этом месте. И даже темные эльфы, притча во языцех всей Столицы, как верхней, так и нижней («- А я говорю, нет их! – А я говорю - есть!»), изредка появлялись там. Неизвестно было, сколько лет стоял Кабак. Многие говорили, что именно с него и началась Клоака. Что первые контракты заключались под этими закопченными сводами. Известно было лишь одно: деды дедов тех, кто сейчас пьянствовал там, заказывали выпивку и нехитрую закуску у Горбуна. Также как и его заведение, лишенный имени, чудовищно широкоплечий и низкорослый, Горбун царил за стойкой уже не первую сотню лет. Не очень удивительный факт в мире, где продолжительность жизни напрямую зависит от личного могущества, но все же…
Мужчина, уверенно вошедший в дверь с выжженным знаком, вызвал нервный шепоток, пробежавший по залу, как стая крыс. Модный фиолетовый костюм с искрой, цилиндр и трость – все в нем вызывало недоумение. Но лицо этого человека было хорошо известно в Кабаке. Как и во всей Клоаке. И вызывало уже не недоумение, а затаенный ужас.
- «Синий жар», - бросил вошедший, подойдя к стойке. – И побыстрее.
- Ты рискуешь, Макс, - в густом басе Горбуна, вот штука-то, слышалось искреннее удивление. – Ты сильно рискуешь, приходя сюда.
- Переживу, - отмахнулся фон Дрейк.
- Тебя не было видно семьдесят лет, - кабатчик поднялся на цыпочки на своем табурете, и перегнулся через стойку, - Теперь ты возвращаешься и, как ни в чем не бывало, заказываешь у меня «синий жар». Зачем ты вернулся, изгой?
В ладонь Максимилиану скользнул высокий бокал с бледно-голубой жидкостью.
- Недавно я решил подработать, Горбун, - не торопясь, начал Макс и с удовольствием пригубил из бокала. – Сработал чисто, без сучка и задоринки.
Он говорил смело, зная, что ничего из сказанного им за этой стойкой не достигнет ненужных ушей.
- А потом начались странности. Какой-то умник зачистил территорию. Убрал моего посредника. И подставил меня одной известной личности,– фон Дрейк в упор поглядел на кабатчика. Тот передернул плечами.
- И что ты от меня хочешь? Дела на поверхности меня не касаются.
- Серега Леший работал с тобой. Девять тысяч монет, Горбун. Мне нужно имя заказчика.
- Имени я тебе не назову, - кабатчик возвел очи горе, – Но говорят, что Гильдия получила массовый заказ. Много людей умрет сегодня ночью наверху, Макс. Очень много. А еще говорят, что это связано с большой политикой и каким-то заказным убийством.
- Политикой? – иллюзионист поморщился, - Поганый запашок. Каким образом?
- Я уже наговорил на девять кусков, - Горбун нагло ухмыльнулся.
- Давай без этих игр, а? – Макс снял цилиндр и потер лоб. – Ты меня знаешь, я в долгу не останусь.
- Его Императорское Величество вот уже два месяца не появляется на людях. Даже малых выходов не было. Пресс-служба моет мозг газетчикам и народу. И никто не знает, в чем дело.
- И как это связано с этим долбанным трупом? И с заказом Гильдии?
- А черт его знает. Только вот кое-кто увязывает эти события. И говорят о них одновременно. Смекаешь?
- Н-да… - протянул Максимилиан. – Дело ясное, что дело темное. Что ж, будем разбираться.
Он залпом допил бокал и поднялся.
- Спасибо на добром слове. Звон, как обычно.
- Маэр’ко, – окликнул его Горбун, и иллюзионист чуть вздрогнул. Это имя никем не использовалось очень давно. – Что мне сказать представителям дома, когда они придут?
- Скажи им, - глубоким голосом сказал Маэр’ко те-Драккари, - что ты меня не видел.
Он развернулся и вышел из Кабака.
«Твоих сил и разума хватило на триста двадцать лет», - думал Горбун, глядя вслед темному эльфу, вернувшемуся «на родину», - «Посмотрим, хватит ли их, чтобы выпутаться из этой ситуации».