Та, что гуляет сама по себе

[Rhiannon]

Глава четырнадцатая
Есть в герцоговском парке чёрный пруд…

- М! Альвийская работа, - Таша придирчиво оглядела ближайший гобелен, запечатливший, судя по всему, танец дриад в Ночь Середины Лета. – Века эдак седьмого нашей эпохи…
- Она даже не обращала на меня внимания, - трагически возвестил Джеми.
- Да, у Норманов явно золота… призраки не клюют… Если ты о Лавиэлль – почему же, очень даже обращала. Когда они с Леограном рассказывали тебе историю своей семьи, разве нет?
- Это не то внимание, что мне нужно! И потом… потом они же дорассказали, и тогда уже можно было обратить на меня другое внимание!
Занятные настенные гобелены трепыхали бахромушками на сквозняке. Звякали кольцами лёгкие кольчужки, красовавшиеся на выстроивших в ряд статуях славных предков Леограна и Лавиэлль. Тяжёлые бархатные портьеры скрывали высокие окна – впрочем, когда парочка проходила мимо, портьеры меланхолично помахивали вычурными кистями и раздвигались, пропуская в коридор косые лучи лунного света.
А ещё была пыль. Очень много пыли. И паутины с древними пауками, видимо, пылью питавшимися, так как мухам здесь поживиться было определённо нечем.
А ещё где-то внизу остались подвалы. О, эти подвалы… Таша вздрогнула, стоило только о них вспомнить. Гигантские, сырые, кишащие крысами – и невероятно, сверхъестественно тёмные. Правда, пробыли ребята там недолго: в теории всякой нечисти и нежити подобает коротать дни как раз в подобных подвалах, но на практике ни одно уважающее себя привидение не станет прозябать в подобной дыре, не говоря уже о вампирах. Так что и охотникам за нечистью там делать было определённо нечего.
В общем и в целом, для рыцарской истории с привидениями особняк Норманов являл собой самую подходящую декорацию.
Сейчас Джеми и Таша вышагивали по очередному бесконечному коридору: Таша – с энтузиазмом озирая окрестности, периодически пытаясь свериться с планом замка, щедро выданным им Леограном, её рыцарь – освещая путь огоньком белого пламени, плясавшим на его ладони. Параллельно второй упорно ныл о превратностях неразделённой любви, а первая стоически вздыхала.
- Это сколько же вниманий у неё должно быть? И потом, согласись, что обращать на тебя внимание, будучи в обмороке, не очень-то просто, - девушка задержалась подле занятной вазы: в Ташу высотой, с запечатлённым росписью на фарфоровых стенках балом-маскарадом – судя по размаху рисунка, в Королевском дворце Альденвейтсе, не иначе. – А Арон с этим вампиром темнит, темнит… Так и не сказал, кого подозревает, хотя подозревает кого-то явно. Интересно, он загадками говорит специально, чтобы окружающие больше практиковались в мыслительной деятельности? Ты что думаешь об этой истории?
- Ничего я не думаю, - в досаде на весь мир буркнул Джеми.
Таша, приглядевшись к своему отражению в приткнувшемся на стене зеркале, безнадёжно заправила за ухо выбившуюся светлую прядь.
«…лучшей идеей, пожалуй, будет не сыпать ему на рану всяческих специй, а просто помолчать».
Девушка мельком оглядела зеркальную раму. Основным элементом искусной резьбы по дереву составляли ирисы: парочка барельефных цветков венчала раму сверху и снизу, в лунном свете отливая серебром.
Полнолуние… Вопреки общераспространённому мнению, никакой тревожности, особого прилива сил или каких бы то ни было непривычных явлений в полнолуние у оборотней не было. Если уж на то пошло, ни от луны, ни от времени суток они никак не зависели. И перекидываться ночью предпочитали исключительно из эстетических или безопасных соображений.
Сейчас Таша куда с большей охотой подежурила бы у спальни Лавиэлль, - да и Джеми, думается, к такому предложению отнёсся бы с большим энтузиазмом, - но Арон загадочно обмолвился, что «ближайшие пару часов она будет спать спокойно». И отправил «детишек» патрулировать западное крыло в надежде встретить призрака и перемолвиться с ним словечком…
Что, как выяснилось, было явно не самой лучшей идеей.
Они уже часа три бродили по этому самому крылу, с этажа на этаж, по хитросплетению зал и коридоров – хоть хлебными крошками дорогу помечай. Ухитрились как-то занестись на крышу (причём, если верить плану, там и лестницы быть не должно было). Постояли на обнесённой зубцами площадке, подышали свежим воздухом, полюбовались чудесным видом лесов, полей и спящего Пвилла. Спустились вниз, оказавшись почему-то совсем не в том коридоре, из которого поднимались. Без особого успеха попытались найти тот. Помыкались с часик, надеясь найти хоть один обозначенный на плане объект. А затем, мужественно признав, что безнадёжно заблудились, покаялись в своём топографическом кретинизме – и побрели куда глаза глядят, надеясь, что ноги в итоге сами вынесут в восточное крыло, к Арону.
Или к Леограну.
Или…
«…помяни ксаш, называется!»
Таша, ухватив Джеми за шиворот, втащила его в укромную нишу в стене, потеснив стоявшую там громоздкую золотую вазу. Ваза, испуганно вздрогнув, некоторое время пребывала в раздумьях, не упасть ли ей подальше от супостатов, нагло оккупировавших её убежище – но затем смирилась со своей участью и осталась на месте.
- Эй, ты что…
- Тс! – Таша зажала ему рот, вжимая мальчишку в камень стены. – Молчи, просто молчи! И убери этот ксашев огонь!!
Джеми, послушно смолкнув, смял язычок пламени в руке, как бумажный клочок. Перед глазами белело кружево его рубашки – а по спине мурашками пробегалась жуть. Таше не нужно было видеть, чтобы знать…
Оно здесь.
Она стиснула в ладони деревянный крестик, который ей дал Арон. Кресты он взял с собой из дома госпожи Ингрид: сам вырезал сегодня утром. Два, ей и Джеми.
Почему-то от осознания того простого факта, что крест от него, становилось чуть спокойнее.
«Тихо, Таша, тихо. Это всего-навсего привидение. Оно тебе ничего не сможет сделать… ну, напугает чуть-чуть, и всё…»
«…ну, чуть-чуть покалечит…»
Жуть была подсознательной. Жуть зверя, который живёт по обе стороны реальности.
Когда кошки становились пособниками ведьм, это происходило по стечению обстоятельств, а не по причине их якобы ксашевской натуры. Но кое в чём люди были правы: кошки, как и ведьмы, всегда видели то, чего людям было увидеть не дано…
…а ещё они чувствовали. То, чего не было дано почувствовать даже ведьмам.
И колдунам.
По тому, как Джеми, вздрогнув, медленно заключил её в защитное кольцо своих рук, Таша поняла, когда призрак попал в поле его зрения. Вскинула голову – и в ореховых глазах мальчишки увидела, как скользит привидение в оконных стёклах. Из окна в окно, пропадая на тот краткий миг, когда стёкла разделялись камнем стены: бесформенное серебристое пятно сгущённого света, светившееся, но ничего не освещавшее…
Для всех, кроме них двоих.
Таша обернулась.
Невысокая женщина с тяжёлой русой косой застыла в окне напротив. Отражённые складки длинного платья тёмного бархата волновались пугающе реально.
Глаза девушки-кошки и призрака встретились.
«Помоги мне».
И призрак скользнул вперёд, отдаляясь, сливаясь с лунными бликами на стекле, всё зыбче, всё призрачнее, растворяясь в серебристом сиянии…
Таша не сразу поняла, что волосы у неё на макушке уже не топорщатся, как шерсть испуганной кошки, тело не сковывает льдом бездействия ужас – и в голове не звучит голос той, что когда-то жила.
- Что же это за… - девушка наконец позволила себе выдохнуть. – Джеми, она ушла. Так что меня можно уже и отпустить, если ты, конечно, не планируешь оборвать жизнь своей госпожи посредством удушения её в объятиях.
- А мне понравилось.
- Что понравилось?
- То, как мы от него прятались. Может, повторим, если повезёт ещё разок повстречаться?
Таша подозрительно вскинула голову.
- Алексас?! – рывком отстранившись, она отскочила к противоположной стене коридора, - ты… вы…
- Добрая ночь, Таша-лэн.
- Да как вы посмели?!
- Вот и вся благодарность за заботу об испуганной девушке, - удручился Алексас, выступая из ниши и стряхивая пыль с кружевных манжет. – И что, весь шум из-за того, что вы минуту побыли в объятиях не своего святого отца?
- А вам завидно, я погляжу!
- Не волнуйтесь, ручаюсь – сцен ревности он вам устраивать не будет. Это выше его достоинства.
- Вы… безнравственный моральноразложенческий гуманоидоподобный субъект!
- Позвольте с вами не согласиться. Не я один считаю себя вполне состоявшейся личностью, - наконец удовлетворившись состоянием своей рубашки, юноша безмятежно ей улыбнулся. – А я рад наконец обмолвиться с вами словом, Таша-лэн… в отличие от вас, как вижу.
- А я считала, что вы не унизитесь до использования чьей-либо беспомощности!
- Ничего подобного. Просто Джемино время вышло в самый неподходящий момент. Впрочем, учитывая, что до полуночи остаётся час – вскоре он к вам вернётся, если вы этого так хотите, - с затаённым ядом заметил Алексас. – А вот у меня возникает справедливый вопрос: зачем, встретив призрака, вы потащили нас в нишу, когда всё это время мы бродили по особняку в надежде встретить его и… поговорить?
- Рефлекс, - казалось, ещё немного, и от светлой макушки повалит пар. – Возможность поговорить у нас была, но особого красноречия от вас я не пронаблюдала!
- Я от вас тоже.
- Кошки издавна не в ладах с призраками!
- Простые смертные, знаете ли, их тоже не особо жалуют. Завести разговор с нечтом, напоминающим неотражённое отражение шаровой молнии, не так-то легко.
- Ах да, я и забыла, что вы не можете их видеть… в отличие от нас, - не преминула съязвить Таша. – И почему ваше время всегда наступает так невовремя? Уверена, будь на вашем месте Джеми…
- Однако на его месте я, и с этим ничего не поделаешь. Равно как и с тем, что призрака мы упустили, - Алексас небрежно взлохматил кудри. – План дальнейших действий?
Таша смотрела, как бархатными волнами колышутся портьеры на ночном сквозняке. Деревянный крестик колол ладонь.
Она просто прошла мимо… и попросила о помощи. Почему?
«…потому что вы её видели».
Таша взглянула в растекшийся по коридору лунный серебристый полумрак.
Она задала загадку. Разрешить её им предстоит самим.
- И, кажется, я знаю, что надо делать, - вслух сказала Таша.
- И что же?
- Для начала неплохо было бы найти этот ксашев проход в это ксашево восточное крыло.

- Портретная галерея, - с интонацией бывалого экскурсовода объявил Леогран.
- Не думаете перейти на мыслеграфии? – невзначай поинтересовалась Таша.
- Увы, семейные и аристократические традиции, необходимые в поддерживании, - вздохнул Леогран. – Но всё же – почему…
- Просто одним дано право видеть призраков, а другим – нет, - невозмутимо откликнулся Арон, - и с этим ничего не поделаешь.
- Что очень жаль, - Леогран несколько досадливо взглянул на Ташу, - имей мы возможность сами поговорить… или хотя бы увидеть…
- Ну, потому мы и здесь, что вы этого не можете, верно? – чуть усмехнулась Таша в ответ.
Алексас, как Таше не хотелось это признавать, оказался весьма толковым провожатым: молча отобрал у девушки план особняка, изучил, осмотрелся, повёл по клубком сплетённым коридорам и заловым анфиладам – и спустя минут десять уже вывел к спальне Леограна. Сам Леогран себя ждать не заставил: объявился вместе с Ароном, освещая путь резным фонариком и ведя с дэем по пути разлюбезную светскую беседу о дядином юбилее, ожидающемся на той неделе. С призраком они благополучно разминулись, а потому известие, что Таше и её «братишке» повезло больше, дэя крайне заинтересовало. Выспросив подробности, Арон задумчиво прошёлся по коридору – а затем, сделав одному ему известный вывод, попросил Леограна показать портреты почивших родителей и тёти.
- Да, род Норманов воистину благороден своей древностью, - с едва уловимой ноткой сарказма заметил Алексас, взглядом оценивая длину галереи.
- Уверяю вас, нашему роду есть чем похвастаться помимо этого, - сдержанно ответил Леогран. Отблески заключённой в стекло его фонаря свечи плясали тенями на мелких трещинах старых красок.
Пару минут коридор оглашался лишь двойным эхом шагов юношей.
- Вот и они, - Леогран вскинул тонкопалую руку, светом фонарика выхватывая холст из мрака. – Наши родители. Портрет десятилетней давности.
Присутствующие дружно вгляделись. Тонкоусый рыжеволосый мужчина насмешливо взглянул на них в ответ. Покойный герцог явно был франтом: чёрные с серебром одеяния его светлости были вычурными донельзя, однако как нельзя лучше подчёркивали молодцеватую фигуру и горделивую аристократическую выправку. Рядом с ним мечтательно улыбалась миловидная женщина в светлом платье – море тончайших кремовых кружев, делающих хозяйку походящей на некое произведение кондитерского искусства.
Таша едва заметно качнула головой – одновременно с Ароном. Не она.
«Но, если я правильно поняла объяснения Джеми, то…»
«…да, ты уже знаешь, кого вы повстречали».
- А вот наш дядя Оррак, - фонарь отвёлся чуть в сторону, осветив соседний портрет, - и его супруга… нынешняя – Камилла.
Особого различия между братьями Норманами Таша, как ни старалась, разглядеть не смогла. Разве что камзол на Орраке был жемчужно-серый, да взгляд не искрился самоуверенной саркастичной хитрецой, а был спокоен до апатичности. Зато живописное изображение герцогини удостоилось от Таши восхищённого вздоха: тяжёлые локоны обсидиановой черноты, обрамлённые пушистыми ресницами тёмные глаза, фарфоровая бледность кожи, аккуратный носик и губы – алые, пухлые, с капризным и безупречно красивым изгибом. Отороченное кружевом чёрное платье обтягивало точёную фигурку, как вторая кожа.
«…ничего себе такая дочь лесничего, а?»
- И её светлость Раксана, - Леогран шагнул вперёд. – Парный портрет сняли после новой женитьбы Оррака, сами понимаете… но все члены семьи Норманов должны быть здесь.
Ещё до того, как портрет озарил золотистый свет, Таша знала, что она увидит: строгое продолговатое лицо, толстую русую косу и глаза цвета сумеречного неба. Алексас, - и временно пребывающий на задворках его сознания Джеми, - вопросительно взглянул на неё. Девушка едва заметно кивнула в ответ.
- Так кто наш ночной гость? – словно бы равнодушно бросил Леогран.
Арон некоторое время безмолвно созерцал портрет. Перевёл взгляд на Камиллу. Затем обратно на Раксану. На миг задумчиво сжал губы – а затем коротко бросил:
- Леогран, проводите Ташу в её комнату. Джеми – со мной.
- Эй, эй, постойте, вы куда?!
- Тот же вопрос, - нахмурился Леогран.
- Настала пора кое-что сделать, но… мы сделаем это одни. Джеми, план у вас? Замечательно. Главное, не потеряемся, а больше нам ничего не грозит. Во всяком случае, этой ночью.
Повернулся на каблуках и, сопровождаемый скептически хмыкнувшим Алексасом, прошествовал по портретной галерее дальше – к выходу.
- Он всегда такой… необъяснимый? – вскинул бровь Леогран.
- Во всяком случае, мне он что-либо объясняет очень редко, - вздохнула Таша, направляясь в противоположную сторону. – Тут либо привыкаешь, либо нет.
- А вы привыкли?
- Пришлось.
Они неспешно мерили шагами галерею, ступая по гулкому камню: один тихо, другая – неслышно. И оба, как спустя некоторое время с улыбкой заметила Таша, старательно перешагивали междуплитные щели.
- В Пвилле его чуть ли не святым считают, - Леогран задумчиво качнул фонарём. – И почитают так же. Наш пастырь, когда отец Кармайкл приезжает, первым изъявить своё почтение бежит…
- Я вообще не представляю себе существа, которое, зная Арона, могло бы его не любить, - пожала плечами Таша. – Или это должно быть очень озлобленное существо.
- Ну да, ну да… однако есть ещё большая разница между знанием и иллюзией знания. А некоторые люди очень хорошо умеют создавать эту самую иллюзию, - заметил Леогран. – Когда вам кажется, что вы такого человека знаете – на самом деле вы знаете только маску. Хотя, если подумать, мы всегда знаем лишь маску. То, что снаружи. Даже если нам кажется, что мы знаем человека, как самого себя, всегда найдётся потаённый уголок его души, где он будет прятать мысли, чувства, воспоминания… вещи, которые он хотел бы скрыть даже от самого себя. Недаром говорят, что чужая душа – потёмки…
- К чему вы это?
Юноша чуть улыбнулся. Таша запоздало поняла, что вопрос её прозвучал чуть более резко, чем можно было ожидать.
- Ни к чему особо, - Леогран учтиво распахнул перед ней дверь в гостевую башню, - только почему-то у меня возникло ощущение, что отец Кармайкл не из тех людей, которые дают себя узнать.
- С чего бы?
- Вы же сами сказали, что он необъяснимый. Просто вы к этому привыкли… а я – нет. И поэтому могу судить здраво.
«Они с Алексасом сговорились, что ли?»
«…или они всего-навсего видят то, чего не видишь ты».
- Думаю, дальше я дойду одна, - сказала Таша.
- Таша-лэн, на лестнице темно, - напомнил Леогран. – Тогда возьмите фонарь.
- Я прекрасно вижу…
- Я тоже неплохо. Но я знаю каждую неровную ступеньку, а вы – нет. К тому же вы гостья, и я должен соблюдать законы гостеприимства. Возьмите, я настаиваю.
Таша, вздохнув, приняла из его руки тонкую фонарную дужку.
- Спасибо, - она склонила голову. – Спокойной ночи… ваша светлость.
Девушка метнулась вверх по винтовой лесенке.
Когда далёким отзвуком хлопнула дверь наверху, Леогран, слушавший шелест её шагов, задумчиво подкрутил ус. Качнул головой в такт своим мыслям.
А потом тихо и аккуратно закрыл тяжёлую башенную дверь.

Фонарик оказался весьма кстати: лампадки уже не горели, а загораться упорно не собирались. Таша, поставив фонарик к окну, оперлась ладонями на каменный подоконник, глядя в бархатистую небесную мглу с рассыпанным по ней звёздным крошевом.
«Я не понимаю… не понимаю. С чего они… и господин Риикон, и Алексас, и Леогран…»
«…не понимаешь или не хочешь понимать?
…ты закрылась в своей вере в него, как в скорлупе – потому что другого тебе не оставалось, кроме как довериться ему. Но теперь…
…ты даже и не пытаешься увидеть то, что, быть может, очевидно…»
«Но это значит нарушить доверие – подозревать его… а в чём? Что их всех смущает? Загадочность? Подумаешь… мало ли на свете загадочных личностей. Это их, хм… шарм».
«…но что ты знаешь о нём? Что он – пастырь в деревеньке у озера Лариэт, что он обладает множеством интересных способностей и полезных навыков… и что когда-то у него была возлюбленная по имени Лора. А всё остальное – мрак. Тайна. Не слишком ли неравно соотношение знания и незнания?»
«Хватит! Я не позволю себе в нём сомневаться! После того, сколько он для меня сделал…»
«…на это он, думается, и рассчитывает».
«Всё, потом!»
«…опять потом?»
Таша, вздохнув, склонила голову, чтобы задуть плачущую воском свечу – и замерла, глядя на золотистый лепесток каплевидного пламени, ровно тянувшегося к потолку…
…и его отражение в тёмном зеркале оконного стекла – которое вдруг метнулось на неведомом ветру.
Таша моргнула. На всякий случай щипнула себя за руку: щипок обжёг кожу болью весьма убедительно.
- Что за…
В колебании пламени явно присутствовал некий ритм. Точно его сбивало чьё-то дыхание.
Таша медленно наклонилась ближе, вглядываясь в тёмное застеколье: в отражение беспокойного пламени, оправы фонарика, опущенной дужки, своего бледного лица…
Своего – почти. Это лицо пристально смотрело на Ташу глазами мягкой осенней синевы.
Таша отшатнулась, ещё успев увидеть, как её отражённые губы разомкнулись, шепнув два слова. Обе свечи, здесь и там, рванулись пламенем в сторону и, зашипев, погасли.
Дыша тяжело и порывисто, точно пару верст пробежав без остановки, девушка взглянула на змеившуюся от фитиля тонкую белую дымку. Упала на кровать, разметав светлые волосы по одеялу, глядя в темнобалочный потолок. Нахмурилась, припоминая что-то.
Таша никогда не практиковалась читать по губам – но почему сейчас она так уверена, что не-её-отражение проговорило…
«Пусти меня»?

- Твоя настойка, милый.
Комнату с бревенчатыми стенами озаряло неровное пламя свечи. Обычная комнатка в охотничьем домике, с отсутствием изысков до аскетизма: обстановку составляли лишь кровать, тумбочка, шкаф да пара стульев.
Всплеснув волной обсидиановых волос, Камилла Норман подошла к кровати и исполненным изящества движением протянула мужу гранёный стакан. Герцогиня была совсем юной и до того красивой, что дух захватывало – портрет с оригиналом ни в какое сравнение не шёл. Герцог развалился на кровати: рыжеволосый мужчина в длинной белой рубахе, с посеребренными сединой висками и сеточкой морщин в уголках тусклых глаз. Меж бровей залегла угрюмая складка. Лицо прямо-таки источало мрачное равнодушие.
В общем и в целом, как резюмировала бы Таша, супруги Норманы являли собой ожившую иллюстрацию из легенд про неравный брак.
Герцог молча протянул руку, в пару глотков осушил стакан и с тихим стуком поставил на тумбочку.
- Спокойной ночи, милый.
Оррак поднял взгляд – и сквозь апатию в этом взгляде на миг пробилось что-то живое, но до того жуткое…
- Милый?
Хрусталь её голоса прозвучал чуть удивлённо.
…и – будто на миг приоткрывшийся занавес вновь сомкнулся.
- Спокойной ночи, - глядя на жену неживым взглядом, тихо сказал Оррак.
Камилла, склонившись к нему с поцелуем, с достоинством истинной королевы удалилась в соседнюю комнату, герцог, коротко дунув на свечу, отвернулся к стенке – и в комнате воцарилась тишь и тьма.

- Может, всё-таки расскажешь, как вчера всё прошло… и что вообще прошло? – в десятый раз за день невзначай спросила Таша.
- Я хотел бы… - Джеми удручённо коснулся рукой воды, отчего водяное стекло пошло рябью.
Таша, фыркнув, презрительно поболтала в воде босыми ногами – стараясь, однако, не поднять брызг и не замочить страниц талмуда «Аллигран: сказки и реальность». Дремавшие до сего момента на прозрачной глади лилии удивлённо качнулись над пробежавшей волной.
Они сидели в особняковом парке, на широком черномраморном бортике круглого бассейна, где под водяными лилиями нарезали ленивые круги золотые рыбки. Вокруг было не менее поэтично: вековые дубы бросали закатные тени на плиточные дорожки, бурно разросшиеся розовые кусты покачивали цветами на лёгком ветерке. Этот самый ветерок доносил до Таши и Джеми пьяняще-сладкий аромат и водяную пыль: в двадцати шагах от них рассыпал водяной веер фонтан – простой высокий конус тёмного мрамора, звенящими пенными струями опадавший в чёрный бассейн. Немного в стороне мечтательно шелестела сирень (как жаль, огорчалась Таша, что сиренник уже кончился), вдалеке, у ограды, сияли золотыми цветами липы, а здесь и там выглядывали из высокой травы ирисы. Крапчато-голубые, жёлтые, сиреневые, синевато-лиловые и даже чёрные – хоть ботанический сад устраивай.
Сад явно был хронически неухоженным, но от этого в Ташиных глазах только выигрывал. Она не любила стерильную искусственность скошенных газонов и постриженных кустов, которыми щеголяли городские парки. А вот такие заросшие старые сады… они были настоящими.
«В прежние времена была на свете Школа Чернокнижия. Обучали там колдовству и всяким древним наукам. Находилась эта школа в прочном подземном доме, поэтому окон там не было и всегда царил мрак. Учителей в школе Чернокнижия тоже не было, а все науки изучались по книгам, написанным огненными буквами, и читать их можно было только в темноте. Учение длилось от трёх до семи лет, и за это время ученики ни разу не поднимались на землю и не видели дневного света. Каждый день серая лохматая лапа высовывалась из стены и давала им пищу. И ещё одно правило всегда соблюдалось в этой школе: когда ученики покидали её, учитель, некий господин Оррак, оставлял у себя того, кто выходил последним».
- Забавно, - заметила Таша, - учителя Школы Чернокнижия зовут так же, как и герцога…
- То личное имя, а это родовое. Не понимаю я всё-таки такой любви к сказкам, - Джеми с самым вороватым видом стащил яблоко из стоявшей на траве плетёной корзинки. – Ладно бы у нас в жизни магов, альвов, рыцарей да всяческих чудес на каждом углу не было, но когда они есть…
- Людям порой хочется забыть о реалиях жизни, от которых и так спасу нет. Побывать там, где все маги добрые, а злые чародеи-отступники обязательно оказываются повержены, где рыцари благородны и отважны, а прекрасные дамы всегда дожидаются их… где нечисть вроде вампиров и оборотней однобоко зла и не испытывает ничего похожего на человеческие чувства. И уж тем более не блистает поголовно нечеловеческой привлекательностью, - поразмыслив, Таша всё-таки извлекла из корзинки ещё одно яблоко. – И люди… обычные люди… странно, но мне кажется, они никогда не привыкнут к волшебству. Или к волшебным существам, которые им встречаются на каждом шагу. Даже то, как они отнеслись к двусторонним зеркалам… поначалу-то, когда они только стали достоянием общественности, боялись, «игрушками Мрак» называли, а сейчас – редкий дом, где хотя бы одной пары нет.
- Люди не любят тех, кто отличается от них, и не принимают того, чего не могут понять, - Джеми горестно вздохнул. – Да что там оборотней – нас, магов, почитают, уважают, берегут, но… сторонятся. Мы лошадки тёмные, непонятные. В сущности, лучше нечисти только тем, что в хозяйстве пригождаемся. Только поэтому на вампиров и оборотней охотятся, а нас приглашают. Только поэтому их истребляют, а нас с поклонами выпроваживают куда подальше.
- Откуда ты знаешь? Ты же нигде, кроме как в Камнестольном, не был. Или гномы такие же?
- Ну, Найж рассказывал. И опекун наш, и учитель… Они много где побывали, - кажется, Джеми смутился – наверное, потому и решил сменить тему, - а вот почему вампирам и оборотням дают такой великий дар, как красота? Людей тянет к ним, они не в силах устоять… но потом мышеловка защёлкивается, и в качестве сыра оказываются они сами.
- Потому и дают, наверное. Мы же охотники, Джеми. Пение антилопы шадхавар тоже красиво. Но горе тем зверькам и пичужкам, которые осмелятся подойти к ней слишком близко.
Он поморщился:
- Не надо «мы». Ты не такая.
Таша, усмехнувшись, опустила взгляд.
«Учились однажды в Школе Чернокнижия три брата – Хальв, Гирен и Кауль из семьи Эйнмари. Договорились они, что выйдут в дверь одновременно, но та оказалась слишком узка. Тогда Хальв, старший, сказал братьям, что пойдёт последним. Когда Хальв поднялся по лестнице и ступил за порог, солнце стояло так, что тень его упала на стену. Только господин Оррак приготовился его схватить, как Хальв сказал, что не последний он, ещё один за ним идёт, и показал на тень. Господин Оррак принял тень за человека и схватил её, и Хальв вырвался на свободу, но с тех пор жил он без тени, потому что господин Оррак оставил её у себя».
- А оборотнями действительно только рождаются? То есть укус ничего?..
- Равно как укус мага не обратит тебя в мага, а укус вампира никак не поспособствует вечной жизни. Ты либо рождаешься в Ночь Середины Зимы, пока часы двенадцать бьют, и тогда тебя… - Таша закатила глаза, - «проклинают оборотничеством Богини», либо рождаешься от оборотня. Но второе не так… хм… надёжно: к примеру, я унаследовала дар, а Лив человеком вышла… А в первом случае рождаться опасно. Почти всех младенцев убивают сразу после рождения.
- Кроме как в случаях с наследниками престола.
- Неизвестно, что было бы лучше для самих наследников, - пробормотала Таша. Продолжила уже в голос, - а раз уж зашла речь о наших расовых особенностях, то я давно хотела спросить… хотя, может, ты и не больше моего знаешь… Я просто всё хотела узнать у какого-нибудь мага – почему считают, что вас так мало?
- В смысле?
- Ну вот… я точно не знаю, сколько вас, магов, это скрывается, но вроде бы как несколько тысяч всего. Определённое число. И всегда одинаковое. Ни больше, ни меньше…
- Совершенно верно, - Джеми утвердительно хрустнул яблоком. – Великое равновесие. С тех пор, как Кристаль Чудотворная наделила нас Даром, он никогда не уходит в пустоту. Пока маги с магичками не передадут свой дар, они и умереть не могут. Если некому передать, будут мучиться на смертном одре до тех пор, пока не найдётся преемник. Поэтому обычно они находят себе ученика заранее, потихоньку учат его, а потом, как чувствуют, что пора пришла, - а они всегда это чувствуют, - передают ему свой дар и уходят… А если кто-то умирает насильственной смертью, то его дар переходит к новорожденному, издавшему в тот миг первый крик.
- Да это я знаю, я другого не могу понять… почему только вы считаетесь магами? Вампиры ведь тоже колдуют… и альвы…
- У вампиров и альвов это в крови. Для них быть лишёнными магического дара – нонсенс, и это мы их зовём магами, а они себя таковыми отнюдь не считают. К тому же у вампиров этот дар… узкой направленности: несколько врождённых способностей, не более. Заклятия они могут хоть сутки напролёт бесцельно выкрикивать, - Джеми почесал затылок – рукой с зажатым в ней яблочным огрызком. – Альвы вообще заклятиями не пользуются, их магия иного рода, целиком и полностью основана на единении с природой… Я же говорю о людях, которые Даром выделяются из остальных. Гномы с магией как-то не дружат, да и оборотни-маги никогда не встречались, так что они всегда люди… Точнее, были ими до принятия Дара. Маги и магички же не совсем уже люди – им и срок жизни отмерен гораздо дольше людского. И со времён ухода Кристали обладателей Дара было… определённое число. Столько и осталось до наших дней.
«Миф о Школе Чернокнижия рождён народом по слухам о Камнестольнской Школе Чародеев. Действительно: Школа находится под Лонгорнскими горами, срок обучения – семь лет, и основателя её звали Ферли Орраком. В отличие от строгих правил Адамантской Школы, известной также как Школа Волшебников, в Камнестольнскую школу берут всех без исключения, невзирая на возраст, без какого-либо вступительного экзамена. Зачем понадобилось воздвигать Школу в Подгорной, среди народа, обделённого Даром, неясно, но потенциальных студентов перспектива семи лет без солнечного света, похоже, не пугает. А что пугает (но определённый контингент, напротив, и притягивает), так это возможные к изучению тёмные искусства, вплоть до некромагии. При поступлении заключается договор, включающий в себя тринадцать пунктов. Согласно последнему пункту, один из выпускников по окончании школы должен ещё на некоторый срок остаться при учителе в качестве ассистента, а учитель, в свою очередь, по окончании оговоренного срока обязуется обеспечить его работой – вот и истоки мифа о зловещем правиле Школы Чернокнижия. Адамантская и Камнестольнская Школы издавна соперничают, и именно поэтому слова «волшебник» и «чародей», - казалось бы, равнозначные понятия, - принципиально различаются по смыслу. Лишь колдуна-самоучку, ни в одной Школе не бывавшего, можно назвать и тем, и другим словом, равно как и общим «маг» – хотя на деле их предпочитают кликать именно «колдунами»…»
Таша зевнула, вдоволь насладившись свежим цветочным воздухом. Отложила книгу на бортик и положила подбородок на сложенные домиком ладони, задумчиво глядя на червонную монетку заходящего солнца.
- Сложно у вас это всё как-то…
«А ведь я что-то должна была у Джеми спросить.
Хотела…
Что-то важное…»
Мальчишка присоединился к Таше не так давно: свой день в ожидании темноты он скоротал в библиотеке, за чтением. Таша же, направляясь с утра в столовую, - по дороге с упорством палача пытая Джеми и Арона многочисленными вопросами, - выглянула в окно, наконец хорошенько разглядела окружающее особняк великолепие и поняла, что в пронизанном солнечным ветром саду куда уютнее, чем в особняке, который с рассветом менее мрачным не стал. А потому даже не особо сокрушалась, когда Арон сразу после завтрака, велев напоследок «детишкам» чувствовать себя в особняке, как дома, отправился в город по своим святым делам. Рассудив, что собственных свежекупленных «Легенд и мифов» ей хватит разве что на пару часов, Таша потребовала у Леограна «какую-нибудь книжку» (получив в результате неограниченный доступ в Нормановскую библиотеку), набрала с десяток талмудов в ветхих позолоченных переплётах (а чего мелочиться, в этих старых книгах всегда шрифт такой крупный, что за час прочитываешь) и, облюбовав этот самый бассейный бортик, провела весь день за чтением. Прервалась лишь раз, на обед – впрочем, и этого перерыва при желании можно было не делать: помимо книг её щедро снабдили корзинкой тех самых яблок, которые они сейчас и грызли на пару с Джеми. Кроваво-алых, сладких, крепких, душистых.
Периодически в сад заглядывал Леогран. Осведомлялся, не нужно ли чего Таше-лэн, обменивался с ней парой ничего не значащих фраз и, учтиво откланявшись, удалялся. Раз павой выплыла Лавиэлль, сопровождаемая дворецким, несшим обручи и шпаги для игры в «кольца», - любимая игра аристократов, где двое игроков с помощью деревянных шпаг перекидывались берёзовыми обручами, - и где-то с час отвлекала Ташу своими азартными воплями. Впрочем, Таша и сама к ним прислушивалась, ибо надеялась услышать хоть слово из уст дворецкого, - но тот упорно хранил гробовое молчание, чем в итоге вызвал у Таши серьёзные подозрения по поводу его и без того сомнительной непринадлежности к расе упырей. Впрочем, разыгравшуюся было фантазию осекло воспоминание о том, что Арон его видел, и уж наверняка не оставил бы без внимания упыриные мысли, будь таковые в дворецкой голове. К тому же от него вполне благонадёжно пахло человеком – никакого привкуса тлена Таша в его запахе, как ни принюхивалась, не уловила.
- Таша, - Джеми осторожно отложил свой огрызок к уже высившейся на бортике горке таких же, - я долго откладывал этот разговор…
«Начало многообещающее».
- …но, думаю, я всё-таки имею право знать…
«Мне уже страшно…»
- …как твой рыцарь…
«Да говори ты уже, ей-Неба!!»
- …кто всё-таки является нашим потенциальным убийцей?
Таша, даже облегчённо хмыкнув, уточнила:
- Ты кого именно имеешь в виду? В последнее время в нашу жизнь вмешивается поразительно много опасных личностей… и существ.
- Я не проявлял любопытства. Как и Алексас. Думал, что вы нам сами расскажете, - он старательно чертил кончиками пальцев круги на воде. – Но вижу, что моё молчание вас устраивает… а нас – нет. Всё-таки хочется знать, из-за чего мы рискуем жизнью. Зачем ты нужна этому магу? Это из-за твоего происхождения? И кто он?
Тихо дрожали на ветру листья дубов, шепча что-то скользящему мимо ветерку – а тот передавал их шёпот высокой траве и печально покачивающим головками ирисам. Пел свою прозрачную песнь фонтан, рисуя водяной пылью по воздуху, и закатные лучи играли медными отблесками в хрустале водяного купола.
Таша легонько коснулась ладонью бассейной глади. Провела пальцем по бортику, очертив водяным перламутром на чёрном мраморе контуры трёх лепестков.
- Он тёмный маг. Он убил мою мать и похитил мою сестру, - она заговорила ровно, без эмоций. Слова падали хрустальными шариками. – Он и ещё двое наёмников. Это всё, что нам известно. Мы с Ароном нагнали их в трактире Заречной и выкрали Лив, - но, как оказалось, с наложенным на неё заклятием… что вы, впрочем, знаете.
- Гм… похоже, версия с происхождением отпадает, - лицо Джеми выражало целую гамму чувств… восходящую гамму. От нижней ноты – болезненной печали, до верхней – изумления. – Но с чего ему сдалась твоя сестра?
- Меня терзал тот же вопрос. Но только я не сразу сообразила, что что-то тут не так… и не сразу отмела версию с происхождением. Решила, что им нужна была королевская дочь… - Таша, заново обмакнув палец в воду, мельком подняла взгляд. – В тот момент мне нужно было какое-то объяснение. Я уцепилась за это.
- Но ведь законная наследница престола именно ты! И если бы они выследили твою мать, то как? Да и вряд ли они бы повезли потенциальную угрозу королевской власти в Заречную – скорее прямиком в Адамант, на допрос и всё такое… да и морты охотятся за тобой, а не за твоей сестрой.
- Согласна, глупо, - она склонила голову, придирчиво оглядывая водяной ирис, - потихоньку тающий, безжалостно сушимый нагретым мрамором и тёплым липниковским воздухом. – Но я не знала, зачем ещё мы могли ему понадобиться. А потом Арон мою версию опроверг в пользу своей.
- Это какой же?
Таша упрямо обрисовывала цветок по уже едва видным контурам, отдаляя миг исчезновения своего творения: такого зыбкого, такого мгновенного…
- Что он просто… играет, - слова бросились равнодушно, словно пустой, посторонний, ничего не значащий факт. – Ему скучно… может, однообразие бессмертия надоело… и он играет. Мной.
Джеми, мягко отодвинув её руку, склонился над рисунком, легонько подышал на недолговечные водяные линии – и, пробежавшись пальцами по застывшей на мраморе тонкой стеклянной вязи, удовлетворённо выпрямился:
- А почему бы и нет? Эти некроманты так развлекаются, что простым смертным юмора вовек не понять. Взять хотя бы ту королевну, которая уже сто лет как мирно почила… конечно, придворный маг расстарался и соорудил ей хрустальный склеп с дырой во времени, - время там шло, но его разрушительные последствия в склепе напрочь отсутствовали, - да только разве смог бы нормальный человек влюбиться в труп? И не просто влюбиться, а поцеловать… да после поцелуя пожелать оживить… в общем, больные они на всю голову, - он вздохнул. – В общем, эта версия и мне кажется убедительнее.
«…интересно, а Норманы будут не против художественного приукрашивания их бассейна?»
- К тому же святому отцу виднее…
- Почему ему виднее? – рассеянно спросила Таша.
«…кажется, ты наконец вспомнила, что же хотела у него спросить?»
- Ну, насчёт скучающих бессмертных. Уж побольше нашего с тобой прожил.
- А, ну да…
«…а тебе не кажется, что в этих словах есть что-то…»
«Потом!»
- Джеми, - словно невзначай сказала Таша, - а я хотела у тебя кое-что уточнить.
- М?
- Вот ты говоришь, что призраки могут занимать чужие тела, потеснив разум владельца… сломав его. Так?
- Правильно.
- А может человек… сам… пустить призрака в себя?
Джеми озадаченно моргнул:
- Теоретически – да. Но, понимаешь ли, мало кто хочет этого делать, ибо что призрак сотворит в это время твоим телом, науке неизвестно… К тому же…
- Но в этом случае разум владельца не ломается, поскольку он отступил добровольно, так? И когда призрак уходит, то разум владельца безболезненно возвращается?
- Так-то оно так, но…
- О, так вы ещё здесь?
С самым разлюбезным видом к ним направлялся Леогран, небрежно перекидывая из руки в руки довольно-таки пафосную шпагу, - одни только мелкие колючие бриллианты на эфесе достаточно впечатляли. За юным хозяином неизменной тенью следовал дворецкий с воистину похоронным выражением на лице и ещё одним, - совсем простеньким, - клинком в руке.
- Так вы ещё и фехтуете, ваша светлость? – спросила Таша.
- Меня обучал отец, потом дядя… А сейчас я, как всегда, немного поупражняюсь перед ужином. Обычно со мной фехтует дядя, но он, как видите, ещё не вернулся…
- Что-то он не спешит.
- От него сегодня прибывал слуга. Попросил передать, что его светлость вернётся завтра.
«Завтра? Когда с призраком будет покончено, или когда он уйдёт до следующего месяца…»
«…или когда вы, вне зависимости от исхода – уедете?»
«Странно это как-то, ой странно…»
- Так что, - со вздохом продолжил Леогран, - придётся упражняться с Мором. Фехтовальщик из него, конечно… нет-нет, он не обижается, не смотрите на меня так, Таша-лэн. Это не обида, а констатация факта.
- Да я не… - Таша скрыла улыбку.
«Мор?»
«…ему явно подходит».
- Упражняться в фехтовании со слабым противником – пустая затея. Но, если вы только захотите, я могу составить вам компанию.
Таша скосила глаза – на Алексаса, который оглядывал Леограна с лёгкой улыбкой льва, завидевшего неподалёку конкурента на территорию.
- Вы? – изумлённо спросил Леогран.
- Ваша светлость, неужели вы всерьёз думали, что я саблю для красоты ношу? – едва уловимое движение, багряный блеск – и Леогран отпрянул: лезвие клинка, будто самого прыгнувшего из ножен в руку Алексаса, описало стремительную дугу в дюйме от носа юного герцога. – Впрочем, надеюсь, ваш дворецкий одолжит мне шпагу для поединка? Разница техник, сами понимаете…
- Мор, будь добр, - коротко кивнул Леогран и добавил, - к тому же эта шпага затуплена… чисто тренировочная. Вторая должна быть под стать.
Алексас, кивнув, с залихватским свистом загнал саблю в ножны и, отстегнув, оставил их на бассейном бортике. Неслышно поднялся, принял шпагу из рук хранившего старательное безмолвие дворецкого. Крутанул в ладони, прикинул что-то – и, кончиком клинка эффектно расчеркнув воздух, с нагловатым изяществом поклонился. Леогран склонил голову в ответ:
- Весь к вашим услугам.
- Всего вас мне, предположим, не надо, - небрежно заметил Алексас, - а вот ваша шпага на ближайшие пару минут, пожалуй, мне пригодится.
- Не слишком ли вы самоуверенны? – Леогран с какой-то нехорошей задумчивостью подкрутил ус.
- Я уверен в себе ровно настолько, насколько нужно.
- Что ж, тогда примите к сведению, что мне не раз и не два удавалось обезоружить моего дядю, а он – один из лучших фехтовальщиков в Долине.
- Обязательно приму, - заверил его Алексас, с лёгкой улыбкой оборачиваясь к Таше. – Не благословишь ли своего брата на победу?
Девушка вздёрнула носик:
- Думаю, в… ты и без моего благословения прекрасно справишься!
- И так всегда, - вздохнул юноша, - и за что я тебя люблю, кто мне объяснит?
И, насвистывая что-то, пошёл к вымощенной камнем площадке вокруг фонтана, оставив остолбеневшую Ташу рыбкой хватать губами воздух.
- Таша-лэн, - ласково произнёс Леогран, прежде чем направиться следом, - я очень надеюсь, что вы не будете возражать, если я уложу вашего брата одной левой.
Наконец обретя дар речи, Таша жалобно пискнула ему в спину:
- Может, не надо?..
- Но только так я буду удовлетворён, - бросил через плечо герцог. – Правой будет слишком быстро. Не волнуйтесь, Кармайкл-лэн – это будет безболезненно… но в меру поучительно.
«…хватит квохтать над ними, как кура. Волнуешься, что ли? За кого?»
«Ни за кого я не волнуюсь, я просто не люблю конфликты!»
«…а это не конфликт – это лёгкое недружеское измерение собственных сил».
Таша, сердито вытащив ноги из воды, обняла руками колени. Мор мрачно застыл неподалёку склеповой статуей.
«Будь здесь Арон, он бы их живо на место поставил! Вот обязательно надо им чем-нибудь помериться!»
«…мальчишки, что с них взять…
…но ты не Арон, а потому советую расслабиться и насладиться зрелищем…»
«Если будет чем наслаждаться».
Лезвия шпаг почти соприкасались. Водяная пыль в закатных лучах оседала на волосах юношей искрящейся пудрой.
- Готовы? – заняв позицию, любезно осведомился Алексас. Леогран коротко кивнул. Его противник благосклонно улыбнулся. – Нападайте.
Опущенная шпага герцога не замедлила взметнуться вверх багряной вспышкой.
Алексас парировал легко и непринуждённо: казалось, даже рукой не шевелил, одной кистью. Впрочем, Леогран его атаку отразил тоже без какого-либо видимого усилия – лишь отступил ближе к фонтану. Но поспешил компенсировать отступление, потеснив противника к окружавшим площадку розовым зарослям.
- Используете защиту Норлета? – спустя пару минут дуэли, которая как-то не спешила выявлять чьё-либо превосходство, прокомментировал герцог.
- Думаю, что она подходит для подобного случая, - с самым любезным видом откликнулся Алексас.
- Точно… думаю, что вы ожидаете моей атаки Нарро-Делло?
- Вы правы. Но, думаю, защита Кармина противостоит вашей атаке, - его стремительные выпады Алексас отразил с прежней беззаботностью – лишь отставил в сторону правую руку, до того небрежно заложенную за спину, - не так ли?
- Если только враг не изучил Дармендела… как я!
Леогран уже распалился: атаковал агрессивно, яростно, резко наскакивая. Алексас к этому отнёсся восхитительно равнодушно, - сохраняя на лице чуть скучающее выражение, отбрасывая шпагу герцога в сторону, точно надоедливую муху. Будто не дрался, а танцевал, кружась в рыцарском вальсе со шпагой в руке.
«Конечно, я ни ксаши не понимаю в фехтовании…»
«…но до чего красиво смотрится, а?»
- Вы великолепны, - с расцветающей на губах ехидной улыбкой признал Леогран.
- Спасибо, я над этим работал, - откликнулся Алексас.
- Признаю, что вы лучше меня.
- Так почему вы улыбаетесь?
- Знаю то, чего вы не знаете.
- И что же это?
- Я не левша!
И, перехватив шпагу правой рукой, Леогран ринулся в лобовую атаку. Звенящий ритм скрещивающихся клинков из вальса обратился в галоп – и под натиском герцога Алексас стал отступать к фонтану. Всё ближе и ближе, пока почти не упёрся в бассейный бортик и ничтоже сумняшеся не вспрыгнул на него, а Леогран, не оставшись в долгу, перенёс место дуэли на узкий круг скользкого мрамора. Шпаги молниями сияли в водяном крошеве.
«…а дополнительные эффекты, конечно же, являются необходимыми атрибутами боя?»
- Вы молодец, - невозмутимо заметил Алексас, вынужденный уйти в глухую оборону.
- Благодарю. С семи лет, как-никак, учусь, - Леогран вдруг скакнул вперёд, резко сократив дистанцию, но, когда Алексас успешно блокировал удар, не отстранился, а, усилив нажим, принялся гнуть вражескую шпагу книзу. Что, впрочем, оказалось осуществить далеко не так просто, как он думал.
- Ваша светлость, - по истечении пары минут великого стояния со скрещёнными клинками процедил Алексас, - позволите мне кое-что сказать?
- Говорите, - выдохнул Леогран.
- Я тоже не левша.
Резким толчком эфеса он вынудил герцога отшатнуться, перекинул шпагу из руки в руку – и атаковал, небрежно уперев левую руку в бок, танцуя на мраморном бортике, лезвием шпаги выписывая в воздухе сверкающие пируэты. Звонкая серебряная песнь скрещивающихся лезвий, удар, ещё удар – и клинок Леограна полетел в воду.
Герцог скакнул в фонтан, не раздумывая. Поскользнулся, упал, тут же перекатнулся и вскочил, мокрый от носков замшевых сапог до светловолосой макушки, но со шпагой в руке. Алексас на миг вскинул глаза на Ташу, улыбнувшись, небрежно метнул свою шпагу в трещину между мраморными плитами, - та застыла меж двух фонтанных струй, маятником покачиваясь у его ног, - и прыгнул следом, легко крутанув в воздухе сальто, приземлившись точно на обе ноги, взметнув фейерверк хрустальных брызг.
Когда юноша, с бесконечным изяществом выпрямившись, положил руку на эфес своей шпаги, освобождая клинок из плена междуплитья – даже герцог смотрел на него с идиотски-зачарованным видом.
- Кто вы? – выдохнул Леогран.
- Вы же знаете.
- А на самом деле?
- Это неважно.
- Я должен знать!
- Вы разочаруетесь.
Леогран вздохнул.
И, склонив голову, швырнул свой клинок себе под ноги.
- Вы лучший фехтовальщик, которого я когда-либо видел, - с торжественной серьёзностью промолвил герцог, - и, клянусь честью, я уверен: близок тот день, когда вы станете лучшим фехтовальщиком, которого когда-либо знала наша Долина. Я прошу прощения за мой скепсис. Теперь я вижу, что вы уверены в себе настолько, насколько вы этого достойны… а я в сравнении с вами недостоин даже права изучать высокое искусство владения шпагой.
Алексас нахмурился всего на один миг.
А затем поднял шпагу Леограна и, перехватив за лезвие, протянул её герцогу рукоятью вперёд:
- А вы – один из лучших противников, которые у меня когда-либо были. Хоть я не могу вернуть обидные для вас слова, сорвавшиеся с моих губ, я прошу за них прощения. И говорю вам, что если такой мастер, как вы, не будет и дальше изучать это высокое искусство – я буду чувствовать себя святотатцем, разбившим витраж.
Губы Леограна тронула улыбка:
- Что ж, думаю, извинения приняты обоюдно, - сказал он, принимая клинок из рук юноши. – Джеми Кармайкл, позволите ли вы мне считать нас с этого момента связанными узами дружбы?
Алексас задумчиво взглянул на герцога сквозь разделявшее их водное стекло.
- Как вам будет угодно, ваша светлость, - наконец сказал он, протянув Леограну ладонь.
Таша смотрела, как юноши с самым умиротворённым видом пожимают друг другу руки:
- Кажется, они неплохо поладили, да? – бросила она через плечо.
- Вроде бы, - Арон, неслышно стоявший за её спиной, шагнул вперёд. – И, кажется, во всех трёх участниках этих событий открылись новые стороны.
- Трёх?
- Алексасе, Леогране – и тебе, конечно же.
- А во мне-то что?
Арон протянул ей руку, помогая встать:
- Ну, - подледенив улыбку лёгкой иронией, сказал дэй, - до сегодняшнего дня у тебя ведь не было возможности проявить тягу к мастерам в своих делах, верно?
Таша промолчала. Лишь мельком оглянулась на парочку мокрых до нитки фехтовальщиков, вылезающих из фонтана, чей беззаботный смех вплетался в звенящую капель фонтана, шелестящий разговор дубовых крон и тихий шёпот закатного ветра.

Ужин прошёл в непринуждённой дружелюбной обстановке: настолько непринуждённой, что Таша засомневалась, помнит ли её «семейка» о том, что они здесь не в гостях, а по делу, притом не самому приятному. Однако, поднявшись из-за стола, Арон развеял её сомнения заверением Леограна и Лавиэлль, что их присутствие в борьбе с призраком ничего не решит, и отправкой юных Норманов в их покои. Как и Ташу – в её.
- И на каком это основании я должна отсиживаться в стороне в решающую ночь?! – возмущалась девушка, пока Арон почти тащил её в башню. – Да ни за что!!
- Как раз есть за что, - заявил мудро шедший в сторонке Джеми, - ловить вампира – это тебе не в игрушки играть!
- Ах, так значит, вы этой ночью будете ловить вампира? Значит, вы будете в не игрушки не играть, а я должна в это время мирно дрыхнуть наверху?!
- Именно, - хором подтвердили представители «сильного потолка».
«Спелись, называется!»
- А как же призрак? – с надеждой напомнила Таша. – Кто-то же должен…
- Если я не ошибаюсь – а ошибаюсь я редко, - невозмутимо ответил дэй, - и если всё пойдёт по нашей задумке, то… этой ночью мы убьём сразу двух зайцев.
- И это, как я понимаю, почти не фигурально.
- Хотелось бы обойтись без кровопролития, - уклончиво ответил Арон, распахивая башенную дверь. – Таша, я нисколько не сомневаюсь в неоценимости твоей помощи, но, поверь – прецедентов для предоставления этой самой помощи у нас ещё будет предостаточно.
И что-то подсказывало Таше, что в данном случае дэй настроен серьёзно.
«Помощь им моя не нужна, как же! Да они… они же даже не могут её видеть!!»
«…но, впрочем, есть такой вариант, при котором тебе и не надо с ними идти, верно?..»
«Не надо. Я ещё не решила. Всё-таки в этом варианте очень много но».
«…но есть везде. Целые букеты но. И везде их можно найти очень много. Всякое действие если уже не имеет, так рождает кучу противодействий…»
«Но в этом варианте но действительно очень много».
- Что ж, придётся ждать в башне пленной принцессой, - фыркнула Таша, взбегая вверх. – Желаю удачи.
- Таша!
Она обернулась уже у самого изгиба лестницы. Дэй задумчиво смотрел на неё снизу вверх:
- Ты же не наделаешь глупостей, правда? – мягко спросил он. – Ты же действительно будешь просто ждать нас?
Взгляд светлых глаз был проницательным, чуть усталым – и бесконечно тёплым. Искрящимся добротой. Взгляд отца, терпеливо уговаривающего горячо любимую дочь. И пусть эта упрямая девчонка так глупо капризничает, но…
- Конечно, - кротко кивнула девушка.
- Чудесно, - дэй светло улыбнулся. – Спокойной ночи, Таша.
Поднимаясь по лестнице, она слушала, как закрывается башенная дверь, как удаляются по коридору шаги Джеми. Конечно же, ей не стоит делать глупостей… даже нелепо, как эти мысли пришли ей в голову. Арон всегда желает ей только добра. Почему она упирается? Ведь так действительно будет безопаснее…
Таша закрыла дверь. Оглядев комнату, задержалась взглядом на сумке, мирно лежащей на полу подле кровати. После секундного колебания подошла ближе, опустилась на корточки и за цепочку вытянула из кармашка зеркальце.
Тихий щелчок.
Таша, опустившись на кровать, посмотрела в глаза своему отражению. Гм… Ну что, пойти по принципу «всё гениальное – просто»?
- Свет мой зеркальце… покажи мне Лив. Пожалуйста.
Кончики пальцев ощутили тепло нагревающихся рун, зеркальную гладь затянул серебристый туман – а когда он рассеялся, Таша увидела мирно спящую сестру.
Всё так же спящую.
«…а сколько прошло времени? Арон тогда сказал – четыре дня…
…почти уже…»
Она вглядывалась по сторону зеркала, - во мрак маленькой комнаты, рассеиваемый бликами уличных фонарей, - но, помимо тоскливого разочарования, ощущала удовлетворение.
Значит, у неё в руках волшебное зеркало… и она даже знает, как с ним обращаться…
«…а знаешь ли?»
- Покажи мне… дом.
Зазеркальная картинка дрогнула и, рябнув, пропала. На Ташу вновь смотрели её собственные глаза. Выждав пару секунд, чтобы удостовериться, она добавила «пожалуйста» - и, глядя на затягивающую стекло туманную дымку, кивнула. Хоть в этом точно разобрались…
В комнатной тиши послышался шелест яблоневой листвы на ночном ветру. Вроде бы говорят, что все деревья шелестят одинаково, но кто бы что ни говорил – шелест своих яблонь Таша узнала бы всегда. Пятнадцать лет они шептали ей колыбельные за окном.
Она долго сидела, глядя на маленький белый дом, тёмные окна которого слепли в ночной мгле.
- Пожалуйста, покажи мне… Арона, - наконец тихо сказала Таша.
Серебряная дымка с готовностью затянула стекло, однако на сей раз рассеиваться не спешила.
- Пожалуйста!
Бесполезно. Порой сквозь пелену стремились прорваться смутные очертания – но лишь на доли мига.
«…может, он, как телепат, от этого защищён?..»
Таша задумчиво стукнула ногтем по тихо откликнувшейся золочёной крышке. В сознание вдруг постучалась робкая идея. Идея, весьма сомнительно способная увенчаться успехом… но, с другой стороны – попытка же вроде не пытка?
- Свет мой зеркальце…
Тонкие пальцы сжали зеркальце чуть крепче.
- …покажи мне твоего настоящего владельца.
Серебристый туман застыл в замешательстве лишь на миг – и расступился, чтобы открыть взгляду липкий и непроницаемый мрак.
Тот же, что когда-то в трактирной комнатке, тот же, что когда-то во сне…
«А ты рискнула сделать это быстрее, чем я думал».
…кошмар, обернувшийся явью.
Отшвырнутое зеркало обиженно запрыгало по ковру.
«Зачем же так нервничать?»
- Нет, НЕТ!! – Таша судорожно обхватила голову руками, зажав уши: зная, что бесполезно, зная, что слова звучат в сознании, но не в силах слышать этот голос – чуть ироничный, такой мягкий, такой спокойный…
«Крики редко когда делу помогают».
- Прочь, сгинь, изыди!!!
«Ты гораздо приятнее, когда молчишь. Боюсь, ничего у тебя не выйдет, девочка».
Зажмурившись, она калачиком свернулась на кровати. Нет, этого не может быть, не может – это просто кошмар, просто сон, она просто спит, как и раньше…
«Вот здесь, если честно, я ожидал от тебя большего. Истерики с недоверием собственному разуму контрпродуктивны».
Её ресницы взметнулись вверх:
- Кто ты?
«Вот так-то лучше. У меня много имён, но ни одно из них я тебе сообщить не могу… до поры до времени».
- Что тебе нужно?
«От тебя – ничего».
- Что…
«Тебе не приходило в голову, что играть могут тобой, но не с тобой? Потому что с тобой затевать подобные игры не за что?»
Стало слышно, как где-то за окном шелестят, танцуя с ветром, дубовые листы.
«Мне очень жаль, девочка, но ты – лишь разменная монета в чужой игре, а твоя сестра – ниточка, за которую можно эту монету тянуть. Я не хотел убивать твою мать, но иначе не вышло. Искренне сожалею, что причинил тебе столько боли. Искренне сочувствую, поверь».
Тени танцевали на стенах.
«Есть вопросы – задавай. Я отвечу».
Таша разомкнула губы:
- Убирайся.
«Я тебе не желаю зла. И не притворялся тем, кем не являюсь… в отличие от некоторых. Во всём, что я сделал, не было ничего личного».
- Убирайся, слышишь?
«Хотя для тебя это было очень личным, понимаю…»
- УБИРАЙСЯ!!!
Высокий, пронзительный, почти птичий крик разбился звоном об оконное стекло.
«Как скажешь. Когда станешь достаточно адекватной для разговора – ты знаешь, как меня позвать. До скорой встречи, девочка… моя».
Тишина зазвенела в ушах.
Таша лежала, не шевелясь, не моргая, - и лишь отражение ровного огонька свечи странно дрожало и плыло в серебре её глаз.
Наконец она медленно слезла с кровати, подошла к лежащему на полу зеркалу и нагнулась – когда дверь распахнулась так резко, что ударилась о стену:
- Кажется, я уже говорил, чтобы ты избавилась от этого предмета?
Таша, не торопясь, выпрямилась, глядя в залитый луной чёрный бархат ночи, расстилавшийся за окном.
- Ты пыталась его использовать?
- Я видела в нём Лив, - на дэя она не смотрела, но Арон сам взял её за плечи и повернул к себе:
- Таша, волшебные зеркала – не игрушки. А тем более полученные таким путём… и от таких, мягко говоря, сомнительных персон. С Лив всё будет в порядке и без твоего наблюдения, поверь.
Крепко сжимая зеркальце в соединённых ладонях, Таша смотрела в его глаза. Эти глаза…
- Избавься от него сейчас, пока не поздно. Прямо сейчас… выброси в окно. Прошу тебя.
…они сияли мягким и грустным светом. Как всегда. И свет… он был…
Заразительным. Он заполонял собой все мысли, затягивая их радужной пеленой, обволакивая дурманящим светлым туманом, твердя «всё хорошо, всё будет хорошо…»
Дэй моргнул – изумлённо?..
- Да, иногда это бывает трудно… подобные вещи не так просто расстаются со своими владельцами, пусть даже и временными. Что ж, тогда отдай его мне.
Туман… он был всегда. Но только сейчас Таша почему-то смогла его заметить – осознать разумом, который отчего-то не заволокло безмятежным доверием, который будто съёжился в островке ясной прохладной тени посреди этой лучистой пелены…
- Таша, отдай его мне. Ты же знаешь, я тебе зла не желаю.
«Я тебе не желаю зла…»
«…а ты просто шла за этими лучистыми глазами, как крыса за волшебной дудочкой – почти без вопросов, почти без сомнений…
…ну что ж, это вполне естественно. Ты же всего-навсего глупая маленькая девочка, а он… Хотя даже забавно: иметь такую власть над тобой, когда он даже не удосуживается посвятить тебя в свои планы…
…когда он ведёт тебя туда, куда вздумается ему, ничего не объясняя…
…и когда он называет это – доверием…»
- Нет.
Таша чувствовала себя во сне. А, может, наоборот – только проснувшись?..
Но две вещи она осознавала ясно.
Первую – что быть разменной монетой можно лишь в игре между двумя людьми.
Вторую – что слишком многие говорили что-то о масках и притворствах, чтобы можно было и дальше к этому не прислушиваться.
- Нет, - её голос звучал осколками льда. – Я сама решу, что с ним делать. Мне надоело, что ты всё решаешь за меня и без меня.
Наверное, впервые она увидела в его глазах удивление.
- Это зеркало… - дэй даже отступил на шаг, - оно как-то влияет на тебя… неужели ты не видишь? Не чувствуешь?
Таша задумчиво разомкнула ладони, посмотрев на мерцающие золотистые отблески:
- Если ты имеешь в виду то, что оно мешает тебе влиять на меня – да, чувствую.
А она-то думала: почему ей так спокойно, когда он рядом, почему всё меняется, стоит ему уйти?
Но ведь так легко принять голос, нашептывающий тебе «ты в безопасности», за свой внутренний…
- И это ты называешь доверием, Арон? Внушая мне те мысли и решения, которые нужны тебе, ты говоришь о каком-то доверии? Внушая спокойствие и… о, Богиня, - Таша вдруг рассмеялась. – Так вот почему я не вспоминала о маме. И о Лив. Я ведь почти не помнила о них… и сейчас не помню. Ты сделал их… неважными. Ты сделал что-то с моими воспоминаниями, да?
- Это было необходимо, - в его голосе звучала боль. – Я бы не стал, если б…
- Как я могу тебе доверять, если не знаю, моё ли это доверие? – серебро её радужек отливало металлом. – Знаешь, мне мнится, что ты совсем не такой, каким кажешься… или не такой, каким хочешь казаться. Маска? А под ней ещё одна и ещё? Но есть ли под маской лицо? Как мне узнать, Арон – кто ты на самом деле? Такой ли ты, каким тебя вижу я?
- Думаю, ты никогда этого не узнаешь, - в его глазах светилась непроницаемая серость. – Ведь я не знаю, каким ты меня видишь.
Напряжение меж скрещёнными взглядами было не меньшим, чем напряжение скрещённых мечей.
- Значит, не отдашь?..
Таша крепче сомкнула пальцы на тёплом металле.
- Что ж… Рано или поздно ты сама всё поймёшь, - он чуть склонил голову, и в голосе его прозвучала странная обречённость. – Но лучше бы это случилось рано.
Таша смотрела ему вслед, пока вдали не стих одежный шелест. Потом, держа зеркальце в опущенной руке, другой рукой нащупала на груди кулон-александрит. Сжала в пальцах, дёрнула. Некоторое время задумчиво и отстранённо разглядывала отливающий багрянцем камень; наклонив ладонь, позволила маминому подарку золотистой змейкой соскользнуть с ладони в открытую сумку – и, накинув на шею другую золотую цепочку, заправила зеркальце-кулон под платье.
Пальцы не подрагивали предательски. Не было и капли волнения, сожаления или сомнения: она действовала уверенно, неторопливо, будто впервые зная, что делает. Сознание казалось ясным, как никогда.
Нет, игра ещё не кончилась, - но свои ходы в этой игре она отныне будет делать сама.
Таша подняла глаза, взглянув в окно: в бархатистую ночную мглу, завораживающую, успокаивающую… и чуть склонила голову набок, когда что-то мелькнуло в оконном стекле.
Снова? Значит, не случайно? Хотя случайности, похоже, вообще довольно редкое явление…
- Ладно, может, это и глупо, - Таша подошла ближе, - но это – моё решение.
И, опустив ресницы, прислонилась лбом к оконному стеклу.

Comments

[Rhiannon]

- С Ташей всё в порядке, святой отец? У вас такое лицо было…
- Так, ничего серьёзного. Просто почувствовал кое-что… нужно было проверить, - Арон взялся за ручку двери в покои Лавиэлль. – Готовы?
- Всегда, - Джеми деловито щёлкнул пальцами, и ключ провернулся в замке. – Ещё раз: помните – неподвижность! На активно движущихся объектах я способен удерживать эти чары лишь пару минут.
- Сами терпением запаситесь… не так, как в минувшую ночь.
- У меня нога затекла!
- Ну да. Только ваше счастье, что вы это мне объясняете, а не вампиру. Эта ночь…
Пауза.
- Что…
- Тш, - дэй стоял, вскинув голову, вслушиваясь во что-то. Потом качнул головой, - да нет, не может быть… показалось. Давайте.
Джеми покорно вскинул руку, начертал в воздухе пару рунных знаков, заискрившихся серебристым дымком, и щёлкнул пальцами в завершающем штрихе.
Коридор опустел.
А спустя миг одна из створок двери беззвучно приоткрылась – чтобы спустя полминуты, не нарушая беззвучия, её аккуратно закрыла невидимая рука…

…а в полумраке гостевой башенки Таша открыла глаза.
Если, конечно, их открыла она – и если это были её глаза. Серебристая радужка отчётливо отливала синевой.
Девушка, казавшаяся Ташей, подняла руку. Медленно дотронулась до своего лица. Осторожно отступила от окна. Неуверенно растянула губы в улыбке.
Лёгкими шагами вышла из комнаты и скрылась во мраке, окутывающем винтовую лесенку.

- Шпилька в цель, - улыбнулся он, когда металл звякнул о столешницу.
- Значит, свершилось? – Альдрем аккуратно постучал стопкой бумаг о край стола, выравнивая края. – Она больше ему не верит?
- О, тут всё немного сложнее. Не верит, но отчаянно хочет верить. Всё это было сделано сгоряча: уверен, подумай она немного, чуть-чуть остынь – и она бы не сделала того, что сделала… но она подумает после. И придёт к верным выводам. Она захочет, чтобы всё было как прежде, но этого быть не может. Её доверие расшатано, и теперь малейший толчок… - он резко расправил сжатые ладони, точно молнии с кончиков пальцев пуская, - пуф.
- Значит, хоть один не доверенный ей секрет, и…
- Да. Полный крах.
Альдрем довольно-таки бесцеремонно сунул бумаги под мышку:
- Я всё-таки не понимаю, хозяин… что может связывать такую, как она, с таким, как он? Она же ребёнок, а он… Не может же быть, чтобы она…
- Была влюблена в него? О, нет, - усмешка тронула краешек губ. – Нет, конечно. Не любимый, не друг… отец? Наверное, ближе всего. Она не знала отеческой любви, а ей отца хотелось. Она любила того, кого считала отцом, но тот ей родительской взаимностью не отвечал… а вот он – ответил. Чужой по крови человек, давший ей больше, чем она могла себе представить. Никто никогда не знал и не мог бы узнать её так, как он. Он абсолютно её понимает: все секреты, мечты, страхи. И, зная это, он всё равно её любит… Во всяком случае, она так думает.
Альдрем рассеянно щёлкнул каблуками:
- Но вы же добиваетесь чего-то ещё… с этим зеркалом. Верно?
- Конечно.
- Чего же?
- Она такая хорошая девочка, такая по-скучному хорошая, что так и тянет сделать её не такой хорошей, - он непринуждённо потянулся за фужером. – Чуточку развратить её душу. Совсем капельку… совсем ненадолго.
- Ну, для вас это не ново, - Альдрем едва слышно фыркнул, - только… её?
- У неё есть определённые задатки. Всё-таки она нечисть. И тот же эгоизм, который из детского можно взрастить во вполне взрослый… - он задумчиво болтанул фужером. Жидкий янтарь, лизнув краешек, нехотя скользнул обратно по стенкам. – Пока из неё выходит хорошая сказочная принцесса, но настоящая королева при желании может получиться не хуже, уверяю тебя.
- Настоящая?
- Такая, которая сможет править. Сама. Плести интриги, играть в дворцовые игры, быть бесстрастной… жестокой, когда на то есть нужда.
- А как насчёт справедливости, мудрости, ума?
- О, на это у неё всегда будет советник… или король.
- А никак нельзя наоборот? Быть хорошей, а всё настоящее оставить другим?
- А я и не сказал, что обязательно выйдет. Я сказал – может выйти. Если я захочу – очень скоро…
Приподняв бокал, он поверх него вгляделся в замысловатый рисунок каминной решётки.
- Но я буду великодушен. О, да. Я буду.
В его глазах танцевало отражённое пламя.
Пусть она остаётся собой, подумал он. Пусть живёт в своей сказочке, пока может.
Так ведь гораздо интереснее.