Миром правит справедливость.
Плещется небо в крутых берегах.
Чёрный сапфир в тёмно-синих снегах.
Солнце ещё в голубые чертоги
Не поднялось над Рассветным Отрогом.
Краской несмытой цепляется ночь
За скалы, ущелья, страшась уйти прочь.
Она зацепилась за горы,
Запала в подземные норы.
Чудится мне предрассветный контраст,
Ночь всемогуща, она не отдаст,
Ни горы, ни камни, ни скалы,
Ни лес беспредельно усталый.
Но небо прозрачнее детской слезы,
Светлее, чем солнце после грозы,
А горы пятном акварели
И ультрамариновой трели.
В них не различишь ни бугров, ни камней,
На них ещё ночь, они ещё в ней.
И каждая грань горизонта,
Как пропасть под небом чуть жёлтым.
И леса едва ли заметна пила:
Всю ночь темноту ненасытно пила.
Иссиня-черны их вершины,
Версты, километры, аршины.
Плещется небо в крутых берегах,
Чёрный сапфир затухает в веках.
Как много лет вы стояли на страже
Небесного Царства, ничуть не уставши.
Вечность в высоких вершинах живёт,
Горный хребет в поднебесье зовёт.
Повелевает он облаками,
Держится небо его берегами.
Чёрный сапфир в тёмно-синих снегах.
Солнце ещё в голубые чертоги
Не поднялось над Рассветным Отрогом.
Краской несмытой цепляется ночь
За скалы, ущелья, страшась уйти прочь.
Она зацепилась за горы,
Запала в подземные норы.
Чудится мне предрассветный контраст,
Ночь всемогуща, она не отдаст,
Ни горы, ни камни, ни скалы,
Ни лес беспредельно усталый.
Но небо прозрачнее детской слезы,
Светлее, чем солнце после грозы,
А горы пятном акварели
И ультрамариновой трели.
В них не различишь ни бугров, ни камней,
На них ещё ночь, они ещё в ней.
И каждая грань горизонта,
Как пропасть под небом чуть жёлтым.
И леса едва ли заметна пила:
Всю ночь темноту ненасытно пила.
Иссиня-черны их вершины,
Версты, километры, аршины.
Плещется небо в крутых берегах,
Чёрный сапфир затухает в веках.
Как много лет вы стояли на страже
Небесного Царства, ничуть не уставши.
Вечность в высоких вершинах живёт,
Горный хребет в поднебесье зовёт.
Повелевает он облаками,
Держится небо его берегами.
