Твёрдая печенюшка
Круг первый
Это был самый странный день из всех, что когда-либо сопровождали мои жизневздохи. Туман был плотным и словно бы живым. Он сглаживал все углы в моем городе, рождая иллюзию мягкости, заглушая шаги, скрывая поребрики тротуаров и рождая периодический мат водителей, недовольных многочасовыми пробками. Унылые и растерянные светофоры никак не могли сообразить, что же им стоит делать в сложившейся ситуации, и ощутимо паниковали, создавая все новые и новые аварийные ситуации. Люди внимательно смотрели под ноги, стараясь не оступиться в стелющейся молочной дымке, постоянно натыкались на коллег по несчастью бродить городскими улицами и тихо чертыхались. Я же старался балансировать на стыке реальности под ногами, мифической природной аномалии вокруг и мечты скорее оказаться там, где должен был быть еще двадцать минут назад. Я катастрофически опаздывал на поезд.
Вокзал встречал привычным запахом гари, прошлогодних беляшей и тонким ароматом пролитого кем-то пива. Суровые правоохранители были похожи на обиженных попугайчиков. У них несчастные глаза, и руки глубоко засунутые в карманы брюк. Сутулые милиционеры не впечатляют, равно как и вечные цыгане с обрывками заунывных песен, однообразный голос, сообщающий об отправлении пригородных электричек, и строгое предупреждение о том, что «выход на вторую платформу производится через тоннель». Я несся к поезду. И выдыхнул, только забросив вещи на верхнюю полку плацкарта. Мне категорически не везет с билетами. Хорошо, хоть сейчас удалось достать местечко поближе к центру вагона. Оглянувшись, я медленно сообразил, что вагон совершенно пуст, а проводника рядом с подножкой, на которую я взлетал с поистине спринтерской скоростью, не было. Скосил взгляд на часы. Всё правильно. Пятнадцать минут шестого. Поезд вот-вот тронется. Где все? Я, что, не в тот поезд сел?
- В тот, в тот, чего ты пугаешься?
Я, видимо, так разволновался, что последний вопрос произнес вслух. Я так и не садился, стоял, опершись руками о верхнюю полку, но точно помнил, что на нижней никто не сидел, когда я вбежал в вагон. Однако сейчас аккуратненький старикашка поправлял задрипанную шторку, выкладывал многочисленные свертки на крохотный столик и изредка хитро поглядывал на меня.
- Садись, чего стоишь-то, в ногах правды нет.
Я сел, изобразив кивок, долженствующий выразить приветствие, стянул с верхней полки рюкзак и начал рыться в поисках плеера - не слушать же рассказы о Второй мировой или колхозной жизни. Дедок по виду фору даже Ленину даст, а то и Александру II. Не люблю с такими находиться рядом. Непременно начнет сначала долго рассказывать о своих былых годинах, а потом незаметно заставит и мою жизнь пересказывать. Не люблю я про свою жизнь рассказывать, чего вечно пристают-то!
- Э, брат, чего это ты обиделся? Тебе ведь еще и слова не сказали.
Черт, я что, опять вслух разговариваю? Прикусывая губу, проклял себя за идиотизм. Видать, просто разволновался, уже не контролирую себя. Стоп. А это еще кто? Огромный мужик с густыми бровями и бритым черепом проталкивался к нашему столику, одним движением потеснив меня к окну.
- Я с вами еду. Егор. А вас как? - он улыбнулся, превращаясь в безобидного ребенка в то же мгновение, как его улыбка тронула губы. Что-то есть в них, этих огромных людях, с виду страшных и опасных, но за складками жира берегущих что-то совсем теплое, детское.
- Емельян Ерофеевич. - Дедок ожил, активно шевеля челюстью и явно наслаждаясь произнесением своего имени. - Добро пожаловать к нашему огоньку.
Не дай боже нам огонька в вагоне движущегося поезда. Совсем дед, того. Я мысленно сплюнул через плечо, продолжая искать плеер среди своих вещей, буркнув только:
- Алекс.
- Вот и познакомились. Так-то веселее будет. Подружка! - громыхнул на весь вагон Егор, выворачивая половину своего огромного тела в узенький проход, взывая, видимо, к проводнику. - Где ты там?! Чаю бы!
Пронзительный голос из купе проводницы заставил меня вздрогнуть:
- Чаю пока не будет, не отправился состав еще.
- Эх. - Тяжкий стон Егора сопровождал мой радостный выдох - плеер нашелся. Только не включается. Ну ё-моё, что такое то?! Отчаянно я давил на кнопки, менял батарейки - ничего. Не работает. Со злостью я отправил плеер на дно рюкзака в тот момент, когда поезд тронулся, ожесточенно глядя в окно. Меня раздражало абсолютно всё. Едва не опоздал, вагон пустой, соседи явно не из лучших, вообще как-то все это… Поморщился. Что-то явно не так. Блин! Все-таки я, наверное, сел не в тот поезд. Надо будет сходить на первой же станции. Надеюсь, смогу откупиться от проводницы. Как меня так угораздило? Вечно я невнимательный, а еще этот туман чертов!
Медлительным покачиванием поезд набирал скорость, укутанный в туман город скользил за потеками на стекле, попутчики молчали, чему я был рад несказанно, однако где же проводница? А пассажиры? Сядут на следующих станциях? Немыслимо, чтобы из города не набралось и десятка пассажиров. Странно всё это, странно.
Проводница возникла словно бы из ниоткуда. Худая до невозможности. Серые глазищи. Если бы не возраст, мне бы понравилась, да и уставшая какая-то. Вздохнул. Нет счастья в жизни! «Алла», о чем свидетельствует бейдж на груди проводницы, вопросила с имитацией улыбки:
- Ваши билетики, пожалуйста.
Ее перебил радостный голос из динамиков радио: «Уважаемые пассажиры, вас приветствует начальник поезда № 181. Желаю вам приятного путешествия!»
Во время кратковременного приветствия Емельян Ерофеевич достал из нагрудного кармана билет и протянул его трясущимися руками Алле, Егор, сосредоточенно кряхтя, порылся в своей сумке и тоже выудил бумажный прямоугольник, мой же билет куда-то загадочным образом запропастился. Куда? Встав, я едва не упал на дедулю - вагон как-то резко качнулся в сторону, а мой билет плавно спланировал с верхней полки прямо к острым коленям проводницы.
- Во, а ты волновался. Куда билет запропастился, куда? - Егор обезоруживающе улыбнулся, а я едва ли не пришел в бешенство.
- Вы, что, тут все мысли читаете?!
Они переглянулись. Я готов поспорить, что они переглянулись! Только с кем, блин, тут поспоришь-то? Обреченно я упал на место, Егор смотрел на меня как-то осуждающе, а Алла так и вовсе не смотрела. И правильно. Нечего на меня смотреть! Хотя…
- Аллочка, простите, не знаю вашего отчества, уточните, пожалуйста, у меня билет на ваш поезд? - Стараюсь улыбнуться как можно дружелюбнее.
- Да. Номер поезда - 181. Вагон пятый. Место 16. Собственно, здесь мы и находимся.
- Удивительно, а почему пассажиров так мало?
- Погода не лётная! - хохотнул Егор, а дедок согласно подхихикнул. Я едва не рычал.
- Еще появятся. У нас станций впереди много. - Она уставилась на меня огромными серыми глазами и словно бы сама призывала спрашивать.
- А можно мне пока перебраться на другое место?
- Нет, к сожалению, все места строго фиксированы.
- Но ведь нет никого в вагоне, до первой остановки, Алла, а?
- Что вы привередничаете? - с ума сойти, материнский тон, да кто она вообще такая-то? - У вас замечательные соседи. Общайтесь. Пейте чай. Я сейчас принесу.
Поднялась и ушла, как будто так и надо разговаривать с пассажирами. Что за день. Скорее бы уснуть и добраться до места. Закрыть глаза. Представить другие. Невольно улыбаюсь.
- Ишь, замечтался! - Кажется, Егор не умеет говорить тихо.
Открыв глаза, я постарался отогнать навалившуюся усталость. Покурить бы. Заодно хоть на несколько минут избавлюсь от надоедливых соседей. В тамбуре холодно и шумно. Перестук колес гипнотизировал. Я потушил сигарету, и меня посетила неожиданная мысль. Открыть дверь. Еще одну. Оказавшись в четвертом вагоне, я ошалело моргал. Вагон совершенно пуст. Еще пять дверей - и абсолютно пустой третий вагон. И второй. И первый. Поезд мерно покачивался, скорые сумерки съедали проносящиеся мимо пейзажи, а я стоял посреди пустого первого вагона и пытался понять, так ли пусты остальные десять, в которых я не был, и не пуст ли локомотив. Озноб продрал до костей. Бегом я возвратился в свой вагон. Мои вещи лежали нетронутыми, а попутчики словно испарились, даже свертков не осталось, хотя бы обрывка газеты или подстаканника.
Опустился на сиденье, сжимая в пальцах зажигалку. Зажмурившись изо всех сил, я убеждал себя, что вся эта ерунда мне просто приснилась.
- А вот и чай. - Я открыл глаза, находясь по-прежнему в пустом, болтающемся из стороны в сторону вагоне, а пресно улыбающаяся Алла протягивала мне стакан чая.
- А где эти? - кивнул я на противоположные места и натыкаюсь на удивленный взгляд.
- Кто?
- Дедок и здоровый этот, Егор.
- Простите, но никого, кроме вас, тут не было.
- Как же так, Алла? Я садился в вагон, тут было еще двое, я вышел покурить, а их словно ветром сдуло.
- Ветром никого не сдувает. - Она наставительно опустила стакан на столик. - Вам померещилось.
- Неслабо так померещилось.
- Слабо или не слабо, не мне судить. Вам надо чай, и постельное я сейчас принесу.
Опять этот материнский тон. Я с ума схожу. Я точно с ума схожу. Пребольно ударился головой о стенку при очередном рывке состава. Поаккуратнее, что ли. Я ведь не железный. Резко навалившаяся сонливость попросту не позволяла держать глаза открытыми. Ну ладно, вы меня убедили. В конце концов, середина недели, да и осень поздняя, мы еще до первой станции не доехали, народ наберется. А эти… соседи… Может, я просто уснул? Точно. Спросонья не сообразил. Да не спал я! Или спал?
С грохотом мой рюкзак свалился с полки, содержимое рассыпалось по полу. Что это? Это точно не мое. Конверт? Чей? Ни адреса, ни адресата. Повертев его в руках, я оглянулся в проход в надежде на появление проводницы, но ее нет. Посмотрю, что там. Может, кто из друзей что написал в дорогу.
Неровным почерком на клочке газетной бумаги было выведено: «Чай вдыхай. Дым ешь. Следы поют. Приходи седьмым».
Шутники. Только чего-то мне ни разу не весело. Вздохнув, я застегнул рюкзак, всё еще сжимая конверт в пальцах.
- А, получили письмецо уже?
- А?
- Письмо, говорю, получили. - Алла деловито расправляла тяжеленный матрас, с завидной ловкостью покрывая его простыней. - Там все объяснено.
- Чего объяснено?
- Что делать надо. - Подушка отправлена в наволочку, а проводница посмотрела на меня, как на идиота.
- Кому?
- Вам. Вы же седьмой.
- К-какой?
- Спите лучше. - Скорбно вздохнув, она бросила взгляд на готовую постель, потом на меня. - Всё и поймете.
Вот дурдом на колесиках. Меня пробрал хохот - а ведь и правда на колесиках. Устраившись на постели, я поймал себя на мысли, что всё еще держу в руке загадочное «письмо». Отбросил его на стол. Веки смыкаются. Шумит поезд. Хоровод в голове. Сон. Или не сон?
-
-
09.11.2009 в 20:21))) Да, кто из нас не боролся в поездах с жидкими кочкообразными матрасами и расползающимися, как амебы, подушками?!. )))
Я Вашу мысль поняла!
Может, тогда какое-то еще слово для нее поискать?
А почему экзотичные? - Наверное, просто не хотелось Джанни Родари повторять - про помидор, морковку и прочее!)))
А вообще - потому что образы очень разные получились и интересные! Просто объедение!
Про поезда - да, согласна, в них есть что-то мистическое...
Один раз я ехала в поезде, где никто не замечал МЕНЯ, другой раз попала в вагон ...которого не было, как и "не было" находящихся там ЛЮДЕЙ...
-
-
09.11.2009 в 20:29"Чипполино"... Отличная была сказка...))) А к вопросу о персонажах... вы дальше почитайте, мне интересен ассоциативный ряд))
Во-о-от, об этом я и говорю, а все начинается с детства, помните? - "Сел в отцепленный вагон... А ему и говорят: "Это город Ленинград"..(с)
Еще тогда, с этого самого рассеянного начинается это, наверное, чисто русское отношение к поездам с опаской:
опоздаем, не туда приедем, никто не встретит, что-то тут так противно жжужит и гремит... и все в таком роде.)
-
-
09.11.2009 в 20:48М-м... Дайте подумать...)
Ну, вот, например, так: "Подушка комком теста наконец заползает в наволочку.."
Или же - наоборот: "Подушка камнем проваливается в наволочку..." )) В зависимости от того, что Вы хотите подчеркнуть.
Но - это в порядке бреда, как и сравнение с фруктами! )))
ОБЯЗАТЕЛЬНО буду читать!!!
"Еще тогда, с этого самого рассеянного начинается это, наверное, чисто русское отношение к поездам с опаской..."
Угу!)) Наверное!
А я поезда очень люблю... Только вот не люблю уезжать, - такой вот парадокс. )
О! Нашла еще один вариант про подушку! "Подушка в конце-концов тяжело рухнула в наволочку..."
-
-
09.11.2009 в 21:01А вот поезда не люблю. Они навевают на меня тоску.