Твёрдая печенюшка
Глава тринадцатая
Воспоминание
Воспоминание
Утро медленно растекалось по Теневой. Похоже, оно единственное никуда не спешило в этот день. Свинцовое небо слабо светлело на горизонте, изломанном крышами домов, и утопало в многочисленных каналах, разрезающих плоть города. Темнота отступала так неохотно, что Володьке начало казаться, будто с каждым их шагом она лишь приближается. Мальчишка беспрестанно зевал, а тело было словно набито ватой, и только быстрый шаг отгонял постоянно наваливающийся сон. Натянутая нить, связывающая тело с душой, слабо подрагивала и наливалась теплом. Кристаллическая молчала, но была близко. Вольский потянул за рукав идущего рядом Китайца:
- А далеко еще? - парнишке хотелось и отсрочить приближение к Адмиралтейству, и прийти как можно скорее. Он никак не мог разобраться с ворочающимися мыслями, обрывками ассоциаций и колких воспоминаний. Они мучили, создавая тянущий комок в горле. Невыносимым было желание просто с кем-то поговорить, а Вольского словно бы не замечали. - Я не помню дороги.
- Совсем не помнишь?
- Нет. Когда мы шли к вам…
- Да-с, надо думать, ты не приглядывался. Да и я предпочитаю обитаться как можно дальше от Адмиралтейства. Так что, далековато-с еще, мальчик.
- А почему «как можно дальше»?
- А ты любопытный-с. У нас не любят отвечать на вопросы.
- Почему?
- Потому что так повелось. - Китаец пожал плечами, не столько выражая незнание ответа на вопрос, сколько показывая, что он ему глубоко безразличен.
Володька уже собирался, было, открыть рот для нового вопроса, как уткнулся носом в спину резко остановившегося Пса. Идущий рядом с Хранителем профессор остановился так же резко, попятился, оттесняя Вольского за свою спину. Китаец присвистнул и поглубже спрятал руки в карманы поношенной куртки. В глазах его пронзительная синева смешалась со свинцовой темнотой туч.
В мгновение струна, связующая душу и тело, настолько натянулась, что Володьке стало больно дышать. Перед глазами поплыли круги, а ноги подкосились. Он почти ничего не чувствовал, кроме погружения в темноту и жара в грудной клетке, ничего не понимал, круговорот образов уносил его куда-то далеко.
Он увидел открытое окно, которое ласково обнимали ветви цветущей сирени, чьи-то пальцы, рисующие портрет юной девушки в голубом платье.
Новая вспышка темноты.
Руки шарят по его телу, вынимая из карманов их содержимое. Он просит, умоляет оставить кулон. В нем что-то настолько дорогое сердцу, что грабитель, кажется, уносит вместе с тонким плетением золота кусочек души.
Мрак.
Шумный город и топот копыт, гудки паровоза, вокзал. Огромные, обернутые в бумагу полотна. Кто-то просит быть осторожнее, но одна из рам не выдерживает, с хрустом рвется бумага.
Чернота.
«Вам бы, душа моя, поспать, вы так простужены». Заботливый голос и теплые руки, запах шалфея и ромашковой травы.
Омут. Тошнота. Невозможность пошевелиться.
С шумом в миллиметре от тела проносится машина. «Девушка, осторожнее!» - «Простите, я задумалась». - «Вы еще и извиняетесь! Вы в порядке?» - «Да». Фантастические серые глаза с пушистыми ресницами и идеальный контур губ. Мысль о том, что необходимо нарисовать эти глаза. Просто жизненно необходимо. Пока еще не поздно.
И ничего. Пустота.
- Скорее, пока она не решила вернуться!
- Не нужно, послушай, не нужно пугаться. Они ничего не сделают. Наша стена прочна. Здесь Хранитель и я, мы можем вас защитить. Не сделай Избраннику больно. Успокойся. Вам нельзя воссоединяться.
Пёс поднял раскрытый циркуль над головой. Огромной силы сжимающаяся стена; ее волны чувствовал даже Китаец. Он упал на колени рядом с безжизненно обмякшим Вольским, опустил его голову себе на колени и совсем уж рассеяно смотрел по сторонам. Такого он не ожидал.
Никто не ожидал. Стена должна была позволить пройти до Адмиралтейства незамеченными, но сила Кристаллической была слишком велика, чтобы не привлечь внимание тех, кому она была необходима.
Сначала лишь смутные силуэты показывались из-за домов. Хранитель и Переговорщик были слишком погружены в собственные мысли. Избранник тихо переговаривался со стариком.
Тихо и тепло. Душа подозревала, что такое ее состояние - дело рук Пса, но не спорила. Какое-то умиротворение приносило то, что скоро завершится ее движение к пониманию. Путь продолжится.
Вспышка. Карандаши. Семья. Школа. Училище. Институт. Огромная картина на стене. Удивляющиеся лица. Замирающие. Громкие крики. Темное помещение и боль. Страшная. Невыносимая. Раздирающая. Темнота.
Свет. Забыть всё это знание будет так просто, как только она вернется к Избраннику.
Картины будущего давили нестерпимо. Что-то неверное, неправильное, истонченное до скрипа было в том, что открывалось душе. Она не могла понять, не могла увидеть, что же произойдет, но начала будить Володьку раньше времени, подбрасывая образы Теневой. Кристаллическая вопрошала немым криком к Геометру - ответом ей долгий год была тишина. Еще раньше, до того, как она обрела возможность говорить, она чувствовала дикую тоску. Избранник метался. Металась Кристаллическая. Проводник не появлялся так долго. Взывая к миропотоку, душа просила о помощи. Силой веры и боли, пройденной всеми душами земли за долгие тысячелетия, она заклинала Верховных помочь ей. Так люди молятся Богу, так душа просила определения.
До перерождения она не чувствовала ничего подобного, лишь теперь, оказавшись в теле нового Избранника, она ощущала беспокойство. Неверный график. Как заставить Геометра обратить на него внимание? Каким образом дать знать о том, что происходит? Послать того, кто натолкнет Геометра на ошибку. Андрей. Давно ушедший отец мальчика. Он сможет помочь. Он так любил их, он не оставит равнодушным даже сумасшедшего Семнадцатого. Так и случилось. Произошло. Увидели. Помогут. Но отделение от Избранника привело к тому, что Кристаллическая утратила нити осознания. Полностью. Сейчас она была лишь хранилищем отрывочных иллюзий и сама не понимала, что привело их обоих в Теневую.
Ей было тихо и тепло. Пока она не увидела смыкающиеся вдоль улицы ряды теней.
- Сделай так, чтобы нас не слышали.
- Как я могу?
- Можешь, ты же Кристаллическая?
Душа оборачивается. Хранитель смотрит под ноги, словно ничего не замечая, Ман плетется следом, его губы беззвучно шевелятся, он погружен в свои идеи. Мальчик и Китаец просто не могут их слышать.
- Вот видишь, мы тоже можем создавать стены от этих.
- От этих?
- Да, они слишком много возомнили о себе, вся эта пятерка.
- Но они пытаются помочь мне.
- Так же, как и Геометр? Да-да, все мы уже слышали, что в Теневую попала новая Кристаллическая. Это не укроется от таких, как мы. Мы тебя не боимся.
- Разве нужно меня бояться?
- В тебе слишком много силы. Мелкие пугаются и разбегаются. Они боятся, что ты окажешь влияние, сможешь их вобрать в себя. Идиоты. Но мы не боимся. Ты нужна нам.
- Но кто вы?
- Нас называют бунтующими, но мы лишь те, кто ищет определения.
- Вы должны ждать решения Геометра.
- Тоже мне, миропорядок! Кто так решил?! Мы хотим, чтобы ты помогла нам переродиться прямо сейчас, я знаю, что ты можешь это сделать.
- С чего вы решили, что я стану разрушать то, что заведено веками, еще до того, как вас создали?!
- Потому что только в этом случае мы не тронем твоего Избранника. Ты думаешь, стены, что понастроил Хранитель, так уж прочны? Ха! Как бы не так! Ты поможешь нам, за это мы оставим твоего Избранника тебе.
- Вы не посмеете!
- Ты ведешь себя, как ничтожество! Что, Избранничек молодой, не может тебя защитить? Сама еще не понимаешь, что происходит? Глупая Кристаллическая. По счастью, ты попалась нам до пятнадцатилетия. Просто делай то, что я тебе говорю, а свою алмазную гордость запихни куда подальше, пока твой дружок не воссоединился с кем-то из наших!
- Нет!
- Да что ты понимаешь? Ты, чей путь всегда выстлан розами? Кристаллическим в первую очередь чертят график, Кристаллическим внимание и почет. Гении. Тьфу! Никто не позволит тебе жизни в бараке. Никто не даст тебе помирать с голоду. Что ты знаешь о жизни простых душ?!
- Я знаю о вас достаточно из того, что ты говоришь.
- Ты ни черта не знаешь! Что это такое - долгие годы бродить по Теневой, желая жить, желая дать новое и не получать возможности перехода?! Каково это - не иметь ничего, кроме скудеющих сил, а потом соединиться с ребенком, который умрет на третьи сутки от порока сердца? Каково это - не прожив и двадцати лет, пустить пулю в лоб от одиночества и нестерпимой боли? Каково это - всю жизнь до старости отдавать себя детям, а в ответ получить лишь унижение и казенный гроб? Что ты знаешь об этом, Кристаллическая?!
- Я знаю о том, что каждая жизнь и каждая душа важна. Какой бы она ни была, она служит жизни.
- Идеалы. Идеалы Кристаллических нам давно известны. Прекрати. Я больше не желаю говорить об этом. Я желаю, чтобы ты помогла нам.
- Нет!
- Тогда мы забираем твоего Избранника!
- Нет! Я объединюсь с ним!
- Давай! Обрушь всё, что тут есть! Ты сама нарушила свой график, ты выбросила его в Теневую, ты изменила Путь, ты посмеешь вернуться туда, где ничто не сможет поправить ситуацию?
- Чего вы хотите?!
- Ты поможешь нам. Ты наделишь каждого из нас толикой своей силы. У тебя тысячи граней. Ты можешь сделать каждого частичкой себя. Родятся новые Кристаллические. Геометр не посмеет задерживать нас в Теневой.
- Не каждая душа способна вынести груз Кристалла, неужели ты об этом не знаешь?
- Ну не говори мне об этом! Не надо! Каждая из нас в чем-то Кристалл.
- В чем-то. Вот именно. В каждой из вас дух миропотока, но не каждая способна выдерживать всё то, что уготовано Кристаллическим по чертежу. Это вы думаете, что для нас они чертятся в славе и всемерном признании! Ни один Избранник не прошел шелком вытканный Путь!
- Хватит болтать! Ты делаешь то, что мы требуем, или нет?
- Нет!
Лазутчик медленно разрушал стену. Сильная душа, броская. Такими душами владеют боевые генералы и ведущие хирурги. Она уже коснулась Избранника. Никто ничего не замечал. Кристаллическая потянула за нить Воссоединения. Иного выхода она не видела. Вольский упал.
Разрушилась стена, созданная, чтобы укрыть разговор между душами. Последние обрывки фраз услышал и Пёс. Резкое движение руки - оглушающим звоном для бунтующих отдалось новое кольцо стены. Циркуль блеснул на солнце, вырвавшемся для глотка воздуха из-за плотных туч.
- Скорее, Переговорщик!
Шум стихал. Ман вышел навстречу бунтующим. Что-то говорил. Никто его не слышал. В круге стены стояла тишина. Горячая ладонь опустилась на плечо Володьки. Обжигающая. Вырывая из темноты. Ослабляя отчаянно бьющийся пульс. Ярко.
- Что ты рисуешь, малыш?
- Наше поместье.
- Кипарисы. И ограда. И кони. Очень похоже! Как живые!
- Правда?
- Да, сынок. Если и дальше будешь так рисовать, станешь великим художником.
- Ты веришь в это, мам?
- Конечно. Только всегда рисуй то, что просит твоя душа, только то, что она просит.
Взрывом щемящая боль.
- Крушите! Это не должно осрамлять нашу церковь! Фреска?! Это святотатство!
Молящие ноты пронизывают горло, но не вырываются из груди. Рушится картина. Осыпается неровными осколками веры, любви, понимания. Он ловит их в пальцы. Задерживает уничтожающее падение на пол разноцветных лоскутков.
Темнота. Тепло. Тихо.
Володька открыл глаза. Хранитель медленно выдохнул. В его лице не было ни кровинки. Ровной струей - натяжение с душой. Не страшно. Китаец осторожно поднял мальчика на ноги. Ман вошел за стену.
- Хранитель…
- Тише.
- Они…
- Тише…
- Профессор, право слово-с, вы шумны еще более, чем старина Семнадцатый.
- Но…
- Никаких «но». Больше никаких «но»!
Пульс затихал. Володька засыпал. Крепкие руки Пса поднимали его с земли и несли под шпиль.
«Ты должен рисовать то, что просит твоя душа, сынок, только то, что просит душа».
Глава четырнадцатая
Пора
- Теперь-то вы понимаете, почему необходимо было выудить его?! Это мы еще легко отделались, а если бы ничего исправить не удалось до того, как они объединились бы снова? Я не могу таскать души в Теневую каждый день, это неправильно, это нарушает баланс! Почему вы так задержались? Что с тобой, Китаец, происходит, что ты не прогнал всех сразу, а принялся кормить… Чем там ты их кормил? Уткой? Кроликом? Это ты умеешь, пронырливый старик. Чуть всё не обрушили! Хранитель, друг мой, ты же тонкий ум, ты физик, ты, что, не мог этого понять? Ман, а вы, вы, дражайший профессор, вы не могли предугадать, что все они захотят оказать давление на Кристаллическую? Тем более, пока она способна воспринимать это давление, а она способна. Да что же вы стоите?! Уже и чай готов. Стоят, как не родные. Мальчика на диван. На диван, на диван. Ну-с…Пора
Вновь оказавшиеся под шпилем были изрядно оглушены долгой тирадой Геометра на повышенных тонах. Они настолько привыкли переговариваться шепотом, что повышение голоса на полтона уже воспринималось, как крик. Тем более, недавнее происшествие настолько выбило всех из колеи, что привычное поведение Геометра казалось чем-то запредельно далеким. Опасения и сомнения одолевали всех троих. Вольский спал. Сила души, замирая, не решалась обнаружить свое присутствие, но ее страх и волнение ощущали все. Пёс осторожно опустил Володьку на диван. По привычке сжал руку в кармане и молча уставился на Геометра. Профессор и Китаец тоже молчали, остановившись в дверях.
- Ну-с… - Геометр явно призывал собравшихся к диалогу. Улыбка не сходила с его лица, скрывая тревогу. План по исправлению графика едва не провалился, и всё по вине того, на кого математик возлагал такие надежды. Хранитель с трудом уберег Избранника. - Да что вы, заморозили вас, что ли? Где вы находитесь? Что вы тут столпились, право слово! - Геометр постепенно отходил от нервического напряжения. - Хранитель, Переговорщик, посмотрите, до чего довели! У вас души на Кристаллическую бросаются! Докатились! - Чертежник поднялся и сунул в руки Пса стопку чертежей. - Живо на улицы и выпроваживать всех отсюда! Всех до единой, кто не получал чертежа в последние месяцы! Я сутки чертил. Сутки! Вы чуть всё не испортили. За что мне этот крест?! За что? - Он остановился в центре комнаты. - Чего уставились? Вон! И не возвращаться, пока не разберетесь с ними!
- Но, Геометр…
- Никаких «но», профессор! Никаких «но»! Не понимаешь, чем чревато неудовлетворенное беспокойство?! Нарушение баланса. Вот что нам грозит! А если их сила перевесит? Нам никакая Кристаллическая не поможет!
Геометр перевел взгляд на спящего Вольского, на Пса и обратно. Изумленно приподнял бровь и улыбнулся. И что-то столь незнакомое и теплое было в этой улыбке, что пришла пора Хранителя недоуменно вскидывать брови.
- А что вы так на меня смотрите? Испугались, что я с мальчиком сделаю что-нибудь? Увольте, любезные, увольте, как же я могу, без Хранителя никак ничего не совершить в нашем замечательном храме науки. - Чертежник обвел рукой маленькое помещение так, словно крохотная комнатка, набитая чертежами, бумагой, линейками и стопками книг, могла свидетельствовать о роскошестве храмового убранства. - Со спокойной душой…- Геометр изобразил некий пируэт, отдаленно напоминающий танцевальное па, и вновь улыбнулся, - можете отправляться исправлять последствия собственной безалаберности, а мы пока со стариной Китайцем пообщаемся.
Брезгливое движение пальцев, каким отгоняют назойливого уличного мальчишку, просящего мелочи, провожало Пса и Мана за дверь. Геометр приобнял Китайца за плечи, почти силой втаскивая его в круг вечно включенной лампы:
- Сколько лет, сколько зим, друг мой…
- Не один-с десяток, друг мой, не один-с.
- Все прячешься?
- А как иначе-с, если Ваше Геометрическое Величество-с так и норовит испортить всё.
- Что ж ты так, Китаец, не стыдно обзываться?! - Геометр капризно поджал губы, усаживаясь в кресло. Старик опустился на диван, умудряясь балансировать на самом его краешке, словно прикрывая тело Володьки собой.
- Да кто ж посмеет на тебя обзываться? Ты же вон как, маху-то даешь, дай каждому такого устремления.
- Это ты меня обвиняешь? Меня? Геометра? Ты хоть понимаешь, какой груз у меня на плечах лежит? Это тебе не технология. Это тебе не бумагу раскатывать да резать, в рулончики закручивать! Уселся на своих задворках, тишь да гладь, ни одна душенька не трогает, никто не дергает…
- Хочешь, поменяемся.
- Вот давай без этого, давай без этого. Ты тут сколько? Ни разу ни к одному из Нас не пришел и не сказал: «Помилуйте, любезные, отпустите пожить». Пришел? Верно. Не пришел. Всем доволен, стало быть. Всем?
- Да не на что жаловаться-с. Сумасшедших только много развелось.
- Это ты кого имеешь в виду? Это ты опять на меня бросаешься? Да что я сделал-то тебе, старик? Я к тебе даже не хожу, Хранителя за бумагой посылаю. Не трогаю. Совсем не трогаю.
- А что ты учудил-с в итоге?
- Да неужто и ты не понимаешь?!
- Да всё я понимаю, Геометр. Сколько знакомы. Сколько перевидал я вашего брата, а все одно. Как случится что, так вы в крайности. Не придете, совета не спросите. Раз в год появится долговязый хромой за бумагой и все-с, а мне, может, поговорить-помочь охота-с.
- Ой, уморил, старик! Ты чего это? - За насмешливым тоном Геометра скрывалось удивление.
- А что-с? Уж и поговорить по душам со старым другом нельзя.
- По душам, говоришь… - Геометр напряженно замер в кресле. Спина его выпрямилась. Пальцы вращали карандаш, - по душам, говоришь…
- Говорю-с, батенька, говорю-с. Не поведаешь ли чего нового?
- Да ты и без меня знаешь. - Математик кивнул на мальчика, тоскливо вздохнул и перевел взгляд в окно. - Видишь, как.
- Вижу, Семнадцатый. Вижу.
- И как помочь ей? Да и Избранник вроде неплохой. Нельзя график Кристаллической так исправлять, как я задумал.
- Да это сразу было известно-с. Только ты решил отчего-то, что справишься. Геометр, сколько лет уже ты чертишь?
- Не считал.
- Вот всё, как дети. - Китаец устало вздохнул, погладил мозолистыми пальцами жидкую бородку. - Сколько я тут живу, всё умиляюсь. Всё вымеряете, всё знаете, а до собственных лет никак не доберетесь.
- Ты что же, жалеешь меня?! Я Геометр!
Китаец поднялся резко, в один шаг преодолев расстояние между диваном и столом. Ни тени старческой сутулости не было в его движениях. Синий взгляд полыхал ледяным огнем.
- А я кто, по-твоему?!
- Друг мой, друг мой, да ты что? Давай-ка мы без Верховных сущностей обойдемся. - Геометр растерялся. Старика вывести из себя ему еще не удавалось, но рассказы, что чертежник слышал о нем, заставляли взвешивать слова.
- Ты думаешь, я здесь просто так сижу в клубах дыма? Ты думаешь, силы черпать из миропотока - раз плюнуть? - Фигура Китайца выпрямлялась, вокруг звенел воздух. - Ты думаешь, я не слежу за тем, что ты тут вытворяешь?!
Геометр примиряюще поднял ладони, но стойко выдержал долгий взгляд Верховного, не моргая. Китаец уже через несколько секунд вернулся в образ прихихикивающего старика и улыбался, не стесняясь парочки отсутствующих зубов. Глаза его подернулись серой дымкой, а вздох словно бы подвел черту спора.
- Так-с, милсдарь, так-с, давай-ка потумкаем чего-нибудь, пока господа наши разлюбезные-с усмиряют разгулявшихся. Чайку, что ли, налей, а?
Геометр улыбнулся. Позвякивая посудой, он наполнял чашки чаем. Не было никого из Верховных ближе, чем Китаец. Почему бумажных дел мастер получил такое прозвище, уже никто не помнил, но приписывали его происхождение тому занятию, что он избрал для себя. Почему за Теневой необходимо было приглядывать, почему Силы никогда не оставляли Геометров без внимания, никто тоже не помнил, но так повелось, что Китаец всегда был где-то поблизости в своем дымном отдалении. Редко он позволял себе показывать свою истинную сущность, но раз услышав голос его Кристаллической, больше спорить с ним не хотелось. Он умышленно лишал себя возможности слышать движения душ, но собственной силы его хватало для того, чтобы сохранять под контролем и чертежи, и Геометров, и их путь в Теневой. Китаец никогда не вмешивался в дела чертежников, но сейчас он чувствовал в первую очередь волнение души своего подопечного, Семнадцатого, и не мог оставаться в стороне. Сейчас Смотритель мог бы помочь. Сейчас Смотритель должен был помочь.
Они пили чай в молчании. Каждый был погружен в свои мысли. Думали об одном и том же и молчали. Стрелки медленно переваливали за полдень. Ближе к четырем. Володька спал, даже не шевелился. Что за сны видел мальчик? Его душа молчала. Кристаллическая ошарашенно слушала диалог двух сильнейших в Теневой и не решалась что-либо говорить. Вокруг нее плотной стеной выстраивалось защитное кольцо, построенное Хранителем. Ее не одолевали видения, что позволяло Избраннику отдыхать, а ей самой осмысливать происходящее, вглядываясь в стержень и нанизывая на него новое знание.
Очередная чашка чая наполнилась темным отваром. Геометр бросил взгляд на часы и достал новый прибор. Спустя несколько минут в комнату вошел Пёс, следом - бледный и измученный Переговорщик.
- Ну-с, как наши дела? - Геометр пододвигал чашки в направлении вновь прибывших.
- Как видишь, все графики розданы, многие вернулись Туда. - Хранитель поднес чашку к губам, бросив взгляд на Вольского. - Всё еще спит?
- Не твоих ли рук дело? - Геометр улыбался, покачиваясь на стуле. Только на секунду Пёс стушевался, а затем медленно кивнул и сделал глоток чая. - Вот и правильно. Им необходимо отдохнуть, впереди путь долгий.
- Его Геометрическое Величество… - Китаец вложил чашку в руки Мана и хитро подмигнул профессору, - любезно-с посвятило меня в свои планы. Всё не так страшно-с, как вы, господа, успели уверовать. Я всё недоумеваю-с, позволите ли такое замечание, насколько же вы все нервные. Знаете ли, свежий воздух-с окраин повлиял бы на вас положительно в этом смысле.
- Это вы о чем?
- О столь любимых вами камушках, Хранитель, о них-с. Некоторые превращаются в камень преткновения, по сути являясь пылью. Тут-с у нас не песочек, но всё же…
Китаец описывал Гончему и профессору план Геометра по выпрямлению неверного графика. Чертежник молчал, зарывшись пальцами в волосы, и изредка кивал невпопад.
- … И в результате-с мы все снова собрались здесь.
- И что же мы должны делать в результате? - Пёс со звоном опустил чашку на блюдце. Наконец он понял то, что никак не мог постичь последние два дня, - почему Учитель вел себя столь странным и несвойственным ему образом. Геометр хотел спасти путь души, не позволить ей утянуть на дно Избранника из-за нескольких неверных разметок. Хранитель выдохнул, но задался новым вопросом. - Что же теперь?
- Мы должны и исправить график, и вернуть мальчику его душу, и сохранить баланс. - Ман растеряно прихлебывал чай. Его пальцы подрагивали.
- Всего-то, профессор, всего-то. - Китаец хихикнул.
- Вот уж нашел время смеяться. - Тяжелый взгляд Хранителя вновь схлестнулся с прозрачной синевой. Гончий запнулся и умолк. Что увидел он в этой прозрачности, никто не узнает, но плечи его распрямились, а вздох вывел Кристаллическую из теплого забытья. - Время пришло.
- Пришло. - Семнадцатый встал из-за стола. - Пора.
-
-
19.10.2009 в 23:27Но тут есть над чем думать всё время - практически на каждой строке. Загадочен и полон вопросов каждый герой. И что невероятно радостно - все-таки Геометр не вписался в образ «Злодея классического». Вообще последняя глава очень порадовала - Геометр и Китаец удивили оба. Правда, у них работа такая - постоянно читателя удивлять ))
Очень редко попадаются книги, которые удачно построены на принципе «матрешки», то есть постоянного удивления, постоянно открывающихся новых слоев, «картин в картине». Трудно не пересолить и не запутать читателя настолько, что он вообще перестанет что-то понимать. И трудно вывести персонажей-Загадок - и в то же время таких колоритных и вызывающих симпатию. А здесь это, кажется, получилось. И хочется одновременно и раскрытия всех тайн - и в то же время, сохранения этого чарующего эффекта недосказанности.
Хочется побольше узнать о Вольском, судьбе его отца (и души последнего), об истинных намерениях и чувствах Пса и Геометра... о Китайце - и других Силах... Вообще обо всем и всех. Но самое главное - хочется, чтобы эта история не закончилась слишком быстро. Есть в ней что-то необычное... необычно-увлекательное )
Вот, а ничего по поводу ашипок-очепяток сказать не могу. Может, когда история будет дописана, и я перечитаю ее снова - найду. Но пока - она просто читается. С удовольствием.
___
Угу, и такой комментарий крайне вреден автору, ибо не дает ему возможности совершенствоваться; а вот ежели бы я разразился руганью в стиле «герои не то чувствуют и не так мыслят, сюжет не проработан, и вообще я ничего не понял» - вот тут-то автору был бы просто вагон пользы и, главное, радости... ))
-
-
19.10.2009 в 23:32А ещё - Питерские. На протяжении чтения никак не шло из головы, что эта сказка именно из тех, что рождены Питером, они там особенные, словно собираются по теням небольших двориков и складываются в строки над Невой.
Мастер не был бы Мастером, если бы не зацепило.
Читала, затаив дыхание. На момент разговора Кристаллической с другими душами словно забыла, что просто сижу перед монитором. Слышала. Слова такие - слышала. Зацепило...мало того, что зацепило, так долго не отпустит.
Снова пересмотрела свой взгляд на Геометра, на этот раз наконец более-менее придя к согласию с ощущениями, которые остаются. Не могу сказать, что сразу прониклась к нему уважением, но, всё же, именно сейчас осознала, насколько он...Геометр *не нашла слов*.
Раскрылся Китаец, доказав, что да, не зря он здесь, ой не зря. Что сказать, пока не знаю, только образы ловлю, в которых глаза такие, что почти что страшно от того, насколько много в них памяти, знания.
"Доказательство" покорило ещё и тем, что даже моё больное воображение не помогает предугадать, что будет дальше. Всё время - ожидание, предвкушение и всегда - восторженное удивление, потому что - и не думала, что - так.
Продолжаю переживать за персонажей и с нетерпением жду продолжения...
-
-
19.10.2009 в 23:37«...не каждая способна выдерживать всё то, что уготовано Кристаллическим по чертежу. Это вы думаете, что для нас они чертятся в славе и всемерном признании! Ни один Избранник не прошел шелком вытканный Путь!»
Ох, просто безмолвно аплодирую вашей философии, автор. Настолько близко и настолько здорово выражено... Так только обладатель Кристаллической и скажет.
Наконец мы дождались момента появления тех, от кого воздвигаются стены... «Бунтующие». Отчаянные. Отказывающиеся понимать. Озлобленные...
И оттого - страшные.
Переживательно было читать их разговор с Кристаллической, очень переживательно. И их понимаешь, с одной стороны, и понимаешь, что они ничего не понимают. И за Кристаллическую с Володькой страшно.
Но всё обошлось, слава автору...
Вот и до раскрытия Китайца очередь дошла. Любите вы, автор, делать «выверты» персонажей... А мы-то как любим эти «выверты» читать!
И «выверт» сюжетный, с намерениями Кристаллической... Неверный график. А график сего творения выписывает какие-то фантастические фигуры, кажется. Только мы успеваем привыкнуть к одному - как наш взгляд разворачивают на сто восемьдесят градусов. Загадка на загадке, которые мы пытаемся разрешить - тщетно.
И в который убеждаюсь - в Теневой всё не то, чем кажется.
Пора... Время пришло. И что оно нам готовит? Кто его знает...
Хочется, очень хочется, чтобы всё в итоге было хорошо.
Вы ведь прислушаетесь к мнению читателей, правда, автор, правда?
-
-
19.10.2009 в 23:43Я тоже тебя люблю. Спасибо, плешь уже проел мне этим. Только вот хотелось бы без крайностей. Какую-то золотую середину.
Мне правда нечего добавить к тому, что и так сказано, с учетом того, что "Доказательство" пишется у меня на глазах в прямом смысле. Я могу время и даты по абзацам проставлять. Да, у меня индульгенция на комменты. Я все говорю автору лично. По горячим следам. Никто меня еще не опередил в комментировании "Доказательства". И я бы удивился, если бы хоть кому-то это удалось.
-
-
19.10.2009 в 23:43Продолжение... Ты знаешь мое отношение к этому. Я задумываюсь о финале, но к нему еще надо подобраться,
многое из перечисленного тобой, быть может, навсегда останется за кадром вашего воображения, а кое-что,
наверное, автор приоткроет. Просто для того, чтобы не скучно было матрешки вынимать.)
Айон Ран, мур. Очень мур. Я рад, что твои отношения с Геометром прояснились и стабилизировались.
Петербург... Город совершенно для меня особенный.
Рад, что атмосфера города чувствуется хотя бы и на неком интуитивном уровне.
... и обещаю приложить все силы, чтобы не обмануть твое ожидание и предвкушение.)
-
-
19.10.2009 в 23:46... и обещаю приложить все силы, чтобы не обмануть твое ожидание и предвкушение.)
Я знаю, что не обманешь)
-
-
19.10.2009 в 23:49Шимрис, радость ты моя сероокая, кому же как не тебе читать главы первому? И ноль претензий по комментариям.
Однако по финалу стребую размышляпствований, даже не сомневайся.
Rhiannon, иногда прислушиваюсь, иногда нет. Гадика во мне гораздо больше, чем писателя.))
Спасибо большое за такой отзыв.
Приятно радует, что мне все же удается держать интригу и не смягчать ваших переживаний.
Очень уж мне нравятся сомнения, вопросы и размышления, что я получаю от читателей.))
А вот насчет философии... Где-то я говорил уже, что это лишь мое видение моего мира и моих персонажей,
если оно претендует на долю некоторой объективной истины, я только рад.
-
-
19.10.2009 в 23:50А я и напишу. Не сомневайся.)
-
-
19.10.2009 в 23:50И мур еще раз.
-
-
19.10.2009 в 23:52-
-
19.10.2009 в 23:56Мур)
-
-
20.10.2009 в 00:03-
-
20.10.2009 в 00:10)))
-
-
20.10.2009 в 00:22А когда работа серьезная и читается «как настоящая книжка»... «Доказательство» - хороший пример. Лично у меня срабатывает эффект Читателя. Я просто жду, когда автор расскажет, почему вот тут случилось это, а вон тот герой повел себя так странно и непонятственно. Прошло уже 14 глав - а я всё ещё понимаю не все, и всё еще жду. Потому что это - нормально. Потому что существует немало отличных книжек, построенных на эффекте Последней Страницы... и только если эта последняя страница (не дай ежик) меня разочарует - я смогу объективно начать ругаться.
А когда критик берется оценивать качество работы, прочтя первую главу, - чаще всего это не только некомпетентный критик, но и скверный читатель. Чем толще книжка, тем меньше о ней можно сказать по первой главе. И совершенно неважно, насколько в этой первой главе раскрыты характеры, сюжет, и вообще-то даже не так важно, о чем там вообще говорится. То есть, это, бесспорно, важно - но уж точно, не для оценки всего произведения.
Подводя итог... лично мне «Доказательство» понравилось с первых страниц уже точно не «понятностью». А множеством интригующих и «вкусно» поданных намеков, которые для бывалого читателя - как аромат нового блюда для гурмана. Ты еще не попробовал - но уже по запаху понимаешь: распробовав, не пожалеешь.
И в данном случае - уже 14 глав позади, а я всё еще не жалею. А очень даже наоборот.
Конечно, бывают ошибки... бывает, что запах и вкус не соответствуют. Но все-таки существуют какие-то незримые флюиды, исходящие от хороших книг. Правда, их довольно сложно учуять, если дегустатор - из породы латунских...
-
-
20.10.2009 в 13:27Эта история изначально задумывалась всего лишь как рассказ, сейчас переросла в повесть,
я постараюсь лишь раскрыть то, что кажется непонятным... а потом... как пойдет.
Я просто не хочу, чтобы Доказательство стало романом. Это не роман. Не бесконечная история, сколь интересной она не была бы для читателя. Это только одна зарисовка из жизни Теневой. Ею и останется.
-
-
20.10.2009 в 13:30Ну что с тобой сделаешь... Пусть остается
-
-
20.10.2009 в 13:32-
-
20.10.2009 в 13:37Я ведь еще даже не закончил. Я еще рассказываю. Сейчас происходит ситуация... ну примерно следующая...
Мать читает ребенку сказку, а тот начинает, еще не дослушав до конца, просить еще...
Давай, Риш-сан, я хотя бы подберусь непосредственно к финалу, а потом поговорим, м?
Сейчас эти разговоры меня просто убивают с учетом того, как тяжело мне даются главы. Просто закроем пока тему, ладно?
-
-
20.10.2009 в 13:44-
-
20.10.2009 в 14:38-
-
20.10.2009 в 20:57Протянутая струна между душой и телом… Острая, болезненная связь, без которой нельзя.
И - просто шквал! Водоворот воспоминаний - драматичных, насыщенных…
О том, что было, и чего не было…
Но – если не было – то ОТКУДА???
Откуда эти другие времена, образы, лица, разговоры?.. Странное и острое дежавю…
Это похоже на бред? На умирание?
Или наоборот – на новое рождение?..
И подтверждение мысли, что ничто не конечно!
Душа – как сумма прошлого опыта прежних поколений, генетическая память о прошлых жизнях…
Потому что Душа – это и есть Исключение.
Это и минуты нежности:
«Вам бы, душа моя, поспать, вы так простужены». Заботливый голос и теплые руки, запах шалфея и ромашковой травы»;
…и память о самом дорогом:
«…грабитель, кажется, уносит вместе с тонким плетением золота кусочек души»;
…и неистовое желание творчества:
«Фантастические серые глаза с пушистыми ресницами и идеальный контур губ. Мысль о том, что необходимо нарисовать эти глаза. Просто жизненно необходимо. Пока еще не поздно»…
«Ты должен рисовать то, что просит твоя душа, сынок, только то, что просит душа». (С)
Любовь. Память. Красота. Это то, - самое главное, - что остается ПОТОМ, после нас. Если уметь ЧУВСТВОВАТЬ связь со своей душой.
…И – резким контрастом этому – чье-то варварское желание крушить и уничтожать:
«Крушите! Это не должно осрамлять нашу церковь! Фреска?! Это святотатство!
Молящие ноты пронизывают горло, но не вырываются из груди. Рушится картина. Осыпается неровными осколками веры, любви, понимания. Он ловит их в пальцы. Задерживает уничтожающее падение на пол разноцветных лоскутков».
В конечном итоге, те, кто принимает участие в таких погромах, уничтожают не картину, и рушат не Храм. А разрушают свою собственную душу…
Очень сильный и проникновенный момент!
Знаете, чем дальше читаю, тем больше удивляюсь тому, как ТОЧНО и как ОБРАЗНО можно сказать о таких глубинных вещах в такой вот необычной форме!
Мастер, я серьезно.
И у меня тоже, как у Риш-сана, вполне явное чувство, что читаю ГОТОВУЮ и СОСТОЯВШУЮСЯ книгу.
И это тоже серьезно.
!!!
-
-
20.10.2009 в 21:07До готовой книги мне, конечно, еще далековато, но если нравится результат, то я счастлив.))
-
-
20.10.2009 в 21:14-
-
20.10.2009 в 21:21