Глава 12
Как упоительны на Топи вечера
Как упоительны на Топи вечера
- Святой отец, вон он, вон! Я же говорил!
- Джеми, тише, умоляю! Вы разбудите Ташу!
Вопль Джеми, пробившись сквозь завесу сна, выдернул Ташу из марева сновидений.
Заснула в кресле…
О, Неба, хорошо же сейчас будет…
Однако ожидаемого ощущения затёкшести конечностей не последовало - по той простой причине, что окончательно проснувшаяся Таша обнаружила себя лежащей в кровати с заботливо подоткнутым одеяльцем.
- Уже, - зевнула Таша. Встала и вышла в гостиную. - Впрочем, такой вопль и мёртвого бы разбудил.
Дэй и свежеиспечённый рыцарь стояли у открытой двери. Заслышав Ташин голос, они одновременно обернулись: Джеми - сверх меры взбудораженный, Арон - сама невозмутимость.
- Твоё высказывание недалеко от истины, - с каким-то мрачным юмором откликнулся дэй. Посторонился. - Взгляни.
Таша осторожно выглянула за порог.
Сироп желтоватого света лампадки расплывался на земле, растворяясь в ночном мраке. Сквозь дыры в перекошенном частоколе угадывалась пушистая белизна Топи - в ночи пушица, казалось, мерцала…
Не казалось.
Таша не сразу поняла, что ей не мерещится зеленоватый огонёк в белоснежной глади - как будто спокойно горящее пламя свечи, но холодное, не дающее тепла, скорее леденящее…
В белоснежной глади? Нет… нет.
Над ней.
- Арон, это…
- Да, - тихо сказал дэй. - Это висп.
Огонёк мигнул - спустя миг загоревшись чуть в стороне.
Невозможно…
Все давным-давно признали, что висп либо сгинул, либо не существовал вовсе…
Чудище из сказок…
- Но… я думала, что его нет… или уже нет… В легендах говорится о стародавних временах… а сейчас путники часто ездят мимо Белой Топи, и ничего…
Джеми беспокойно откашлялся:
- Не знаю, как дело обстоит здесь, - подал голос он, - но ты даже не представляешь, сколько древних тварей оставили наш мир в покое лишь по той простой причине, что устали. И тысячи лет назад погрузились в спячку. Забились в самые тёмные ущелья самых высоких гор, в самые глубокие расселины океанского дна… в самые непроходимые болота. И там уснули. Но порой кто-то случайно, - а иногда и намеренно, - будит их. Эти твари зачастую очень чувствительны к магии, к любой - они её… слышат. Как колокольный звон. А, проснувшись, вновь уснуть могут лишь очень нескоро… и просыпаются всегда злыми… и голодными.
…да, место для ночёвки вы подыскали отменное…
…бесспорно, для любителей экстремальных развлечений это райский уголок.
- Но пока мы не пойдём туда, - дрогнувшим голосом сказала Таша, - нам ничего не грозит… а мы ведь туда не пойдём… Да?
- Несомненно, - дэй осторожно закрыл дверь. - Но лучше не искушать судьбу. Кто знает, на что он способен… даже если просто видеть его.
- Святой отец, я не думаю, что…
- Джеми, пресветлейший магистр целебной волшбы так же, как и мы, наверняка знал, что здесь ему ничто не грозит. Однако… результат нам известен.
- Вы думаете, это был висп?
- Учитывая, что именно он прославлен в легендах - вряд ли он уступит право первой ночи другой нечисти, если она здесь и есть.
- А что это вообще такое… этот висп? - спросила Таша.
- Это, увы, один из самых малоизученных видов нечисти, - провозгласил Джеми, - и малоизученность его связана с тем, что никто из отправившихся его изучать не вернулся. А после второго десятка пропавших без вести магов количество желающих положить свою жизнь во благо науки, как вы понимаете, резко поубавилось… Остаётся опираться на слухи и легенды, которые утверждают, что виспы - это души умерших, не обретшие покоя. Некоторые ещё добавляют, что виспы стерегут некие спрятанные в болоте сокровища - но даже если это так, то… какие уж тут сокровища - ноги бы унести…
- А зачем ему люди?
- Ну, может, ему удовольствие доставляет их топить. Но, скорее всего, он их это… того… - Джеми с самым мрачным выражением лица клацнул зубами, - питаться же ему чем-то надо…
- В любом случае, встреча с ним не обещает ничего хорошего, - подвёл черту Арон, удостоверившись, что дверь надёжно закрыта. - Джеми, на печь. Таша - в кровать.
- А ты куда?
- Таша, ехидство здесь неуместно. Нам предстоит ранний подъём и долгий путь. Я отдохнул - а вот вам надо отоспаться.
- Вот Джеми пусть и отсыпается. А я не позволю тебе вести ночные бдения в одиночку, - заявила Таша, опускаясь в кресло с нагло-решительным видом в духе «не подходи - поцарапаю».
Джеми послушно полез на печь, Арон, безнадёжно махнув рукой, сел на стул и устало откинулся на спинку, - Таша же, поняв, что победа за ней, удовлетворённо накрылась пледом и свернулась калачиком.
Вскоре ровное сопение Джеми уже ритмично дробилось маятником на вдохи-выдохи.
- А отчего твоё отношение к обоим братьям изменилось? - Арон нарушил тишину мягким шёпотом.
Таша задумалась.
- Наверное, потому что Джеми оказался неожиданно… полезным, - наконец сформулировала она. - А когда он не вредничает, то даже очень мил.
- Алексас тоже… мил.
- Когда не настраивает меня против тебя.
Арон встал. С отрешённой задумчивостью подошёл к печи. Осторожно, чтобы не разбудить Джеми, снял что-то с полки. Несколькими мгновениями спустя, лёгким прикосновением притушив светильник, накрыл сверху этим чем-то, оказавшимся жестяным фигурным колпаком-абажуром, бережно закрепил, щёлкнул - и тот медленно, очень медленно стал проворачиваться.
По стене, просеивая ночной мрак, сквозь тени поплыли колючие золотистые звёзды, искрящиеся лучами солнца, тонкие юные месяцы…
- Ты похожа на свет, вспыхивающий во тьме, - вдруг сказал Арон. - Не ослепляющий, но яркий, не обжигающий, но тёплый. Свет этот исходит от тебя постоянно… ровный, сияющий даже в самую тёмную ночь. И пусть иногда он меркнет - я не вижу существа, человека, ситуации… силы, которая способна была бы его погасить. Только та сила, которая когда-нибудь сольёт тебя со светом небесным. Но это будет ещё очень нескоро. А пока ты здесь, ты светишь - тем, кто способен увидеть этот свет.
Он стоял, оперевшись на стол, совсем рядом. Она смотрела на него снизу вверх. На его лице лежала тень, и лишь пристальный взгляд сиял отражённым золотом.
- Зачем?..
- Отвечая на твой вопрос - почему всё-таки я тебе помог, - не отводя глаз, он сел. Своей ладонью накрыл её ладошку, лежавшую поверх пледа. - Таша, я увидел маленькое солнце. Маленькое и беззащитное солнце, которое на любом неверном шагу уже поджидает смерть. Которое светит всем, кто рядом, просто потому, что ты здесь и сейчас… близко. Я попросил тебя о помощи - будучи для тебя никем, незнакомцем, который мог обернуться кем угодно… И ты показала мне, что значит быть великодушным, что значит быть - милосердным. Ты поверила мне. Ты позволила возникнуть между нами - доверию. Это величайшая вещь на свете, доверие… Без него не может быть ни-че-го. Ни одни отношения не могут быть совершенны, если не основаны на доверии. Ты подарила мне своё доверие и свой свет, и только в этом свете я понял: когда-то я что-то забыл. А теперь - вспомнил. И я поверил тебе с того самого первого мига, только увидев твоё лицо.
Он повернул её руку в своей ладонью вверх, и в их пальцы, пробившись сквозь мрак тёмной комнаты, лёг узорный свет золотистого солнышка.
Чистое ясное сияние в глазах, серебристое против синеватого.
Время замерло, растворилось, исчезло. Мир с его страхом, болью и холодным мраком не существовал. Мир сузился до размеров одной комнатки, где не исчезало волшебство, где плыли сквозь мягкую темноту звёзды, где среди этих звёзд были двое…
…задержись, мгновенье. Я хочу остаться здесь, всегда, навеки. Не думать, не помнить - просто молчать, держать солнце в руках, смотреть, дышать…
- Но я ведь не сразу тебе доверилась, - одними губами, осторожно, тихо, так тихо, чтобы не разбился хрупкий хрусталь тишины, прошептала Таша, - лишь после того, как ты стал помогать мне… и это…
- Нет. Нет… Я это точно знаю. И обещаю - я оправдаю твоё доверие. Я никогда не брошу тебя. Я буду с тобой, пока буду нужен тебе. И уйду лишь тогда, когда ты захочешь.
- Обещаешь?
- Клянусь.
Они смотрели, как просеянное сквозь резьбу абажура солнце уплывает во тьму.
А потом он отпустил её руку, встал и сделал несколько шагов по комнате.
…и с кукушкой, вдруг прокричавшей «три часа ночных», в маленький мир ворвалось время - растягивая его, расширяя, и затягивая туда ночь, необычный, нелетний холод, болото, виспа, бродящего где-то за гранью видимого…
…и Джеми, лежащего на печи - который неожиданно перестал сопеть, повернулся и вскочил с негромким ойком.
- Что? - резко обернулся Арон.
Джеми сел, свесив ноги, напряжённо вслушиваясь во что-то.
- Там…
- Джеми, что вы делаете?
- Кричит… неужели вы не слышите?
- Я ничего не слышу.
Мальчишка, соскользнув с печи, неуверенно подошёл к двери - однако Арон уже мягко, но непреклонно опустил ладонь на его плечо:
- Джеми, вам явно не стоит этого делать.
- Но она зовёт меня!
- Кто?
Он стоял, дрожа, расширенными до грани радужки зрачками глядя куда-то за дверь.
- Мама…
- Что??
Ташин голос прозвучал непривычно тоненько.
- Джеми, она умерла, - очень спокойно, размеренно роняя слова, сказал Арон. - Умерла. И вы это знаете.
Мальчишка не ответил. Лишь дрожащая рука потянулась к дверной ручке.
- Джеми, туда нельзя! - Арон сгрёб его в охапку. - Это висп, нежить, понимаете?
- Я иду, иду! - кричал Джеми, вырываясь, жадно вслушиваясь в тишину. - Пустите меня!
Таша испуганно вскочила.
- Нет! Назад, Таша, назад!
И она, отпрянув, смотрела, как Арон держит Джеми крепко, словно в тисках - а тот кричал, изворачивался, пытался ударить, потом вдруг заплакал, моля отпустить, потом снова стал вырываться, молотя кулаками, кусаясь, царапаясь…
- Нет, Джеми, ДЖЕМИ!
Крик Арона, внезапная белая вспышка, металлический грохот…
…и Таша увидела, что отшвырнутый дэй вскакивает с пола, дверь, сиротливо скрипя, по инерции распахивается настежь - а Джеми бежит сквозь ночь к воротам, контуры которых обрисовывает потусторонняя, странная, страшная световая зелень…
- Таша, не смей за ним… - Арон, сощурившись, смотрел вслед Джеми так пристально, что будь взгляд материальным, он бы прожёг в мальчишке дыру.
Рука колдуна протянулась к засову…
…и за миг до того, как его пальцы коснулись дерева - парень запнулся, обмяк и без вскрика рухнул наземь.
Свечение не замедлило дрогнуть, померкнуть и медленно сойти на миг.
- И… всё? - Таша вздрогнула от звучания собственного голоса.
Арон, не ответив, размашисто перешагнул порог, бегом пересёк двор, вздёрнул Джеми за плечи…
Зеленоватый свет отчётливо обрисовал его тень на холодной росистой траве.
- Арон!
Дэй поволок мальчишку к домику - и вдруг, вздрогнув, замер. Медленно обернулся:
- Ты…
Он марионеткой повернулся к воротам.
- АРОН!
Руки дэя разжались, казалось, сами по себе.
Оставляя за спиной осевшего на землю Джеми, он сделал шаг.
И положил руку на засов.
Перлать твою налево!!!
Скинутое через голову платье полетело в дальний угол.
Раз…
…ну же…
…два…
…три!
…и со всех лап, быстрее, быстрее - туда, где уже распахивались створки ворот, казалось, ждавшие, когда их подтолкнут навстречу мертвенному зелёному сиянию…
В сверкающем овале света шевельнулась некая фигура - размытая меж реальным и призрачным, между небом и землёй, с сияющим в лодочкой сложенных ладонях изумрудным огнём.
И, ведомый голосом, звавшим его за собой, голосом, слышимым ему одному - Арон протягивал к ней дрожащую руку.
- Лора…
…и на миг увидеть его взгляд, в котором - и нежность, и страсть, и мольба, и восхитительный, какой-то благоговейный трепет, и на один краткий миг увидеть его лицо - будто солнечным лучом озарённое, просветлевшее, с сияющей улыбкой, такое доверчивое…
…а потом, с клокочущим в глубине горла рычанием, прыгнуть вперёд - между Ароном и существом, притворившимся той, кем не является, той, что давно уже мертва…
Рычанием?
…стригнуть воздух короткими острыми ушами…
…шевельнуть гладким длинным хвостом…
…ощутить, как перекатываются под бархатистой светло-кремовой шкурой мускулы…
…и, вытянув когти белой пантеры, уже прочувственно, старательно, более чем недвусмысленно рыкнуть в лицо виспу.
…что ты делаешь?? Богиня, что ты делаешь?? Что ты можешь сделать - ему??
…тебе что, жизнь не дорога? Неужели тебе не страшно??..
Ты даже не представляешь, как.
А теперь - не пойти бы тебе наксым, а?!
Тварь отступила, нет - отплыла чуть назад. Свет в её ладонях померк до крошечной искры в левой руке - но Таше только лучше стали видны полупризрачные черты, длинное белое платье, волосы цвета неба где-то высоко над головой…
Остро полыхнул язычками зелёный огонь.
- Малыш, ну всё, - тёмные глаза за зеленоватыми отблесками сверкнули знакомыми тёплыми лучиками. - Пошалила и хватит.
Нет, этого не может быть, не может…
…она мертва, Таша, мертва!
А сходство было пронзительным до боли - казалось, это была сама Мариэль… но как? Какие силы могли вернуть её? Таша ведь сама видела, сама…
…это висп, Таша! Нежить, нежить!! Она прикидывается, притворяется, только и ждёт, чтобы ты потеряла бдительность…
- Таша, ну хватит, а то обижусь.
…и уши чуть прижались - виновато, помимо воли…
…это! Не! Твоя!! Мать!!!
…попытаться снова оскалиться, но…
Я не могу, не могу, я физически не могу напасть на маму!
…тогда доверься пантере.
- Как ты можешь рычать на маму?
Сознание будто обволакивало паутиной…
…оглянуться, чтобы увидеть отсутствующий взгляд оседающего на землю Арона - в никуда…
…отпусти разум, Таша. Доверься инстинктам. Без страха, без предрассудков, без знаний…
…пантеру не обманешь личиной, она увидит лишь суть…
…отпусти.
Нельзя!
…а иначе - не сможешь. Умрёшь…
…и, умерев - убьёшь и их.
Чарующая паутина вкрадчиво затягивала её за кромку здравомыслия…
…хватит хныкать. Выбирай.
…у тебя всего пара секунд. Выбирай…
…выбирай.
Белая пантера прикрыла серебряные глаза…
…и открыла - янтарно-жёлтые.
В следующий миг она взвилась в прыжке, и секундное промедление не ожидавшей этого твари позволило пантере обрушиться на виспа, повалив его на землю, вонзив когти до самых подушечек лап, сомкнув челюсти на горле твари…
Оказавшимся очень даже материальным.
Холодная зелень пламени померкла. В лапах пантеры корчился непроницаемо-чёрный, словно из болотной тьмы сотканный монстр, и лишь лицо ещё сохраняло человеческие черты - резкие, неправильные, страшные…
Тварь, вскинув щупальце сгущённой тьмы с сияющей где-то в глубине зелёной искрой, вцепилась в шкуру пантеры чуть выше правого плеча.
Мир для той взорвался жгучей болью.
Пантера застыла, не в силах сопротивляться, не в силах высвободиться, вдохнуть, взвизгнуть - когда так больно, не можешь кричать.
И лишь стиснула клыки, сжимая челюсти ещё сильнее, и жмурила затуманенные глаза, и сквозь острую, ослепляющую боль, пульсом ударяясь в висках, пробивалось лишь одно желание - убить. Не отпускать, ни за что, и пусть ценой своей жизни, но убить.
А боль становилось всё острее, изнуряя, выжигая огнём изнутри. Хрустнула кость, кровь алым окрасила светлую шерсть…
Сияющий ослепительной белизной шар взорвался у самой головы твари.
Висп на миг ослабил хватку, отступившая боль вернула силы - и пантера резко рванула морду вверх.
Хриплый низкий полурёв-полукрик твари рассёк ночную тьму.
- Таша, в сторону!! - завопил Джеми, вскакивая с колен. - Я боюсь тебя задеть, в сторону, и я её прикончу!!!
Но пантера либо не слышала слов, либо не понимала смысла. Словно забыв о боли, вцепившись когтями намертво, она рвала и рвала клыками плоть монстра, извивавшегося в её лапах - и в какой-то миг тот вдруг зашёлся в судороге, обмяк, ослаб…
Ещё чуть-чуть…
И…
Чёрное щупальце, извильнувшись, хлестнуло пантеру по глазам.
Та, зажмурившись, отпрянула - а в следующий миг её отшвырнуло назад с такой силой, что, упав, она ещё пару метров кубарем катилась по траве. Попыталась встать, но не смогла.
А изломанная, скрюченная тварь из последних сил двинулась, отползая назад, туда, откуда пришла - в болото.
Вспышка рассекла тьму. Точно в цель метнутый кьор взорвался, окутав виспа белым пламенем.
- На тебе, тварь! - выкрикнул Джеми. Другой кьор уже сгущался в его ладонях. - Как тебе это, ты, мерзкая…
Невесть как удлинившееся щупальце, незаметно протянувшись средь высокой травы, обвило его щиколотку и, дёрнув, подсекло. Закричав, Джеми рухнул наземь, кьор, вырвавшись из его рук, метнулся в сторону и взорвался среди пушицы. Та, полыхнув пламенным светом, ярко озарила виспа, медленно уползающего в болото, волочащего за собой Джеми - который визжал от невыносимой боли, но отчаянно пытался уцепиться за сфагнум, вырывая его с корнем, царапая ногтями землю…
Пантера прыгнула плавно, стремительно, бесшумно, как тень.
И, обрушившись на спину виспа, одним движением перекусила ему щупальце.
Вопль твари был таким низким, что скорее чувствовался, чем слышался - казалось, это рокочет сама земля, и рокот этот отдавался эхом в траве, дрожью в костях, невыносимой ноющей болью барабанных перепонок.
А потом зелёное сияние пронзило ночь, и волна света, словно взрывная, отшвырнула пантеру назад, кубарем пронесла по земле, ударила спиной о стену дома - волна слепящего света, выжигающего глаза, опаляющее лицо ледяным пламенем.
Который спустя секунды вдруг, вмиг - померк.
Джеми с трудом поднял голову.
В ровном свете живого пламени полыхающей поодаль пушицы смутным силуэтом чернел выжженный сфагнум - контуром очертив то место, где нашёл свой конец вилл-о-висп из Белой Топи.
Мальчишка промокнул рукавом кровь под носом:
- Славная ночка выдалась, ничего не скажешь…
И, вспомнив что-то, обернулся.
Пантера сломанной игрушкой белела у стены дома.
- Таша!
Он вскочил, шагнул вперёд, тут же, вскрикнув, рухнул, вскочил вновь - и, отчаянно хромая, едва касаясь земли раненой ногой, бегом заковылял вперёд:
- Таша!!!
Пантера, ударив по земле длинным хвостом, подняла голову. Моргнула. Тряхнула ушами.
- Уф…
Джеми замер, облегчённо перевёл дух - и, шагнув к Арону, осторожно тронул того за плечо:
- Святой отец?
Мужчина стоял на коленях. Руки опущены, лицо бессмысленно, потускневшие глаза пусты, как пропасти.
- Святой отец!
Вдохнув горьковатого дыма для пущей храбрости, мальчишка потряс дэя за плечи.
Никакой реакции.
- Что делать-то, а?..
Пауза.
- А ты точно?..
Молчание.
- Ладно, ладно, верю, - Джеми устало опустил ресницы.
- А зря, - сказал поднявший их Алексас.
Он взглянул на пантеру, которая встала, пошатываясь. Вновь перевёл взгляд на дэя.
- А ещё легендарный всемогущий телепат, мать его…
Ударом кулаком по челюсти вышел такой силы, что мужчина рухнул на траву лицом вниз.
- Прости, Джеми. Я обещал его разбудить? Ещё нет, но очнётся. Ага. А по-другому не вышло бы… Ладно, ладно! Да, без личного не обошлось. Да, я мечтал об этом с того момента, как увидел его приторную улыбочку и общее выражение патокой истекающей… лица. Нет, а вот тут ты неправ. Если бы не вынуждающие обстоятельства - я бы непременно сдержался… Ну что я говорил? Очнулся, красавец.
Алексас, потирая ушибленные костяшки, с самым мрачным видом смотрел, как дэй поднимает непонимающий взгляд, держась за разбитую губу.
- Изволили наконец вернуться к нам, наше святейшество?
- Что…
- А вы взгляните, - юноша сам с ядовитой усмешкой посмотрел в глаза дэю.
С каким-то жестоким удовлетворением он наблюдал, как зрачки мужчины ширятся от ужаса.
- Таша, - прошептал тот.
И обернулся - чтобы увидеть, как пантера, не ступая на израненную лапу, заносясь, стукнувшись по дороге плечом об дверной косяк, медленно скрывается в комнате.
- Таша!
Закричал, вскочил, метнулся в дом.
- Не волнуйтесь, святой отец, - крикнул Алексас ему в спину. - Ей никто не угрожает. Уже.
Когда дэй влетел в комнату, кончик белого хвоста скрывался за посудным шкафчиком. Арон бесшумно последовал за ней. Оглядел пустую комнату. Подошёл к кровати и опустился на одно колено.
- Таша…
Он протянул руку - добившись лишь того, что пантера, рыча, забилась в самый дальний угол, меж стоявших под кроватью двух сундуков. Невыносимо жалобно рыча.
Кончики его пальцев чуть дрогнули, но не отпрянули.
- Тише, тише. Это же я, девочка. Я.
Пантера пыталась зализать рану, но лишь больше её растравливала.
Она вновь повернула морду к дэю - некогда белую, а сейчас выпачканную в крови и чём-то дёготно-чёрном. Кончик светлого хвоста беспокойно бил по полу. В янтарных глазах стыла боль и молчаливый укор.
…я тебя защитила. Ты не мог сделать этого сам, и это сделала я. Чего же ты ещё хочешь от меня?
Оставь меня в покое, человек…
- Что там? - спросил Джеми, наконец подковыляв к порогу.
- Пытаюсь её вернуть.
- А она…
- Да.
Джеми ошеломлённо прислонился к посудному шкафчику:
- Но… но… святой отец… тогда осторожно… она сейчас опасна, она…
- Она меня помнит.
- Помнит?
- Да.
- Но это же… это же опровергает все знания о либиморфах! Значит, забыв о человеческом, они, тем не менее, не теряют память… сразу, по крайней мере… а, значит, те легенды, в которых говорится о либиморфах, в животном обличье убивших близких людей, врут! Но это же меняет очень многое! - в глазах Джеми искорками разгорался азарт. - Выходит, что того же Харта Арте обвинили незаслуженно… а, учитывая, что он уже ничего не могли рассказать, то, быть может, его подставили! И тогда…
- Джеми, помолчите, ради Небы.
Дэй, не мигая, смотрел в глаза зверю. Пантера взгляда не отводила.
И спустя какое-то время хвост, опустившись на дощатый пол, не взметнулся вновь.
А потом пантера тихо-тихо подползла ближе и поддела мордой его протянутую руку.
- Вот так. Хорошо, - плавно, осторожно он положил ладонь на её лоб. - Всё будет хорошо, девочка.
Дэй вскинул глаза к небу за бревенчатой крышей. Пальцы его лежали на шелковистой светлой шерсти, и он продолжал говорить что-то тихо, успокаивающе, размеренно роняя слова сверкающими каплями, сплетая их в незримое кружево. А пантера смотрела в его лицо, и слушала, и веки её медленно смеживались…
Когда слова истаяли, дэй отнял руку и мягко позвал:
- Таша…
На лежавшую пантеру он при этом не смотрел. Выждал немного, стащил с кровати одеяло - и, нагнувшись, накрыл им дрожавшую девушку, свернувшуюся калачиком, обняв себя руками.
Словно в тумане…
И воспоминания - урывками…
Богиня, как же больно…
- Тихо, тихо. Потерпи немного, хорошо?
Обхватив Ташу за талию, дэй бережно вытащил её из-под кровати и, укутав получше, подхватил на руки.
Она подавила крик, когда он задел раненое плечо - лишь застонала сдавленно.
- Прости, девочка, прости, - шептал Арон, опуская её на постель, - не уберёг…
Таша вскинула глаза, светлым серебром горевшие на перепачканном лице.
- Неба, - слова с трудом сорвались с губ, - как же тяжело возвращаться…
- А о чём ты вообще думала, когда отпускала разум? - Джеми, видимо, предположив, что срок действия его молчания истёк, сходу взвился кострами. - Ты вообще не должна была вернуться!! Этому тебя тоже не учили??
- Учили… - она, кашляя, повернула голову и сплюнула на пол - кровью.
Неба, лучше б висп меня убил…
Не мучилась бы…
- Что он со мной сделал?
- Плечо рассечено до кости. И, похоже, ключица сломана, - Арон осторожно положил ладонь на рану. - Потерпишь ещё немного?
…боль взорвалась в плече раскалённым свинцом.
О Неба!!
Таша вцепилась пальцами в простынь, закричала, забилась - но он вдавил её в матрац:
- Таша, по-другому нельзя!
- Не хочу, не надо!!!
Она почти визжала:
- Отпусти, прекрати, прошу!!!
- Ещё немного, Таша. Ещё чуть-чуть…
…и боль исчезла - так же мгновенно, как и появилась.
Таша скрючилась на кровати, тяжело дыша.
- Всё. Всё позади, - дэй коснулся рукой её макушки. - Прости, я… мне пришлось…
- Хватит, а… - Таша, ещё не отдышавшись, ощупала ключицу, где тонкой линией пересёк кожу длинный белый шрам. Плечо не болело, лишь саднило немного. - Это ты прости. Что я как… как…
…истеричка?
На тебя бы посмотрела!
- А… откуда у тебя кровь?
Дэй смотрел на неё. Нижняя губа разбита, верхняя - искусана.
- И когда ты перекидывалась, - тихо сказал Арон, - ты уже знала, что сможешь стать пантерой?
- Нет. Я просто забыла о том, что не смогу ей стать.
- А почему отпустила?..
- Потому, - Таша ответила даже удивлённо. - Иначе мы бы погибли.
- Глупенькая. Неужели ты не понимала, на что идёшь?
- Понимала. Но не могла не отпустить. И, быть может… просто вспомнила, что у меня есть ты.
Но в ответ на её слабую улыбку он не улыбнулся.
Джеми наконец решился застенчиво кашлянуть:
- Так значит, - уточнил он, - уязвимым местом виспа было это… щупальце?
- Получается, так.
- А как ты это поняла?
- Так же, как и ты. Когда она сдохла.
- ??
- Ну, в тот момент я всего лишь хотела не дать ей утащить тебя. А оно вон как обернулось, - Таша села на краю кровати, коснувшись босыми ступнями пола, придерживая одеяло на груди. - Хотя, оглядываясь сейчас, понимаю, что искра-то неспроста в этом самом щупальце была.
- Да, пожалуй… - Джеми задумчиво почесал в затылке. - А, может, эта искра у него как бы… сердце?
- Ты у нас всемогущий маг. Вот и думай.
Таша потёрлась лбом о плечо Арона. Дэй сидел, сгорбившись, скрестив на коленях руки с безжизненно опущенными пальцами.
Только не надо реквием по себе-никчёмному отпевать, а?
- А может ли у него быть сердце? Эта же тварь, похоже, не из плоти и крови была, а из… а кстати, - оживился Джеми, - как она… на вкус?
- Пустить её на жаркое решился бы только обладатель весьма специфического вкуса. Мерзость, - Таша скривилась. - Как… прогорклая вата, пропитанная солёными маслянистыми чернилами.
Видимо, воображение Джеми тоже практиковалось в губительстве своего владельца. Во всяком случае, передёрнуло его - будто ошпарился.
- Мне даже интересно, - миг спустя задумчиво вопросил мальчишка, - сколько протянул пресветлейший магистр… Если для нас первая же ночь окончилась весьма плачевно.
- И как она не показала себя во всей красе ещё во время постройки дома… Вот и мне интересно, - не дождавшись какой-либо реакции дэя, Таша резко встала. Шагнула мимо Джеми в гостиную, подняла с пола своё платье и направилась к двери в ванную. - И кое-кому желательно всё-таки сделать что-нибудь с твоей лодыжкой, Джеми.
Когда Таша вышла из ванны минут десять спустя, - одетой и хорошенько отмытой нескончаемой и незамутняемой водой из обнаруженного зачарованного умывальника, - Джеми ждал её в кресле. Довольный, как пёс, закрытый на ночь в мясной лавке.
- И что скажешь хорошего?
- Ну, во-первых, святой отец залечил мне ногу, - он радостно покрутил лодыжкой. - А во-вторых - я понял, в чём фокус этого виспа.
- С чего бы это?
- Ну, я залез в те сундуки, которые стояли под кроватью, и…
- Ты залез в сундуки почившего владельца дома??
- Ну знаю, что неэтично - зато я нашёл там разгадку!
Таша, сложив пальцы щепоткой, молча коснулась своего склонённого лба. Потревоженную память мёртвых нужно чтить.
Бесконечно гордый собой Джеми между тем демонстрировал Таше небольшой, с ладонь величиной портрет: темноволосая женщина, лет сорока, с миловидным круглым лицом приветливо улыбалась Таше.
- Это было в одном из сундуков. Вместе с платьями, побрякушками и прочими женскими вещичками, - пояснил мальчишка. - А в другом, с вещами мужскими, лежало вот это.
«Вот это» оказалось также портретом, но чуть большего формата, где лицо знакомой уже женщины соседствовало с мужским: немолодым, приятным, светлоглазым, с высоким лбом, на который вдохновенно спадали русые кудри.
- Думаешь, это и есть пресветлейший магистр?
- Руку готов дать на отсечение!
- И так верю, - вздохнула Таша. - А почему портрет женщины в чёрной рамке?
- Вот в этом-то всё и дело! Конечно, что всё лишь догадки, но… готов дать ещё одну прядь, что это - жена нашего магистра. И, как можно догадаться - безвременно почившая.
…вот и разгадка, почему уединенное жилище отшельника вовсе таковое не напоминает.
- И в чём же дальше заключается всё твоё дело? - помолчав, уточнила Таша.
- Дальше опять одни догадки, но… - Джеми задумчиво отложил портреты на стол. - Эта тварь, как мы имели возможность выяснить, каждому видится тем, кого он любил и потерял, так?
- Похоже на то.
- И в последние столетия ничего о ней слышно не было, и она, подобно нашим гномам, успела превратиться в легенду?
- Верно.
Джеми встал. Прошёлся туда-сюда по комнате.
- Смею предположить, что некогда висп таки впал в спячку, - подбадривая себя оживлённым жестикулированием, сказал он. - И что жена пресветлейшего магистра почила не так давно.
- И как эти факты связаны друг с другом?
- Ты видела где-нибудь поблизости могилу?
- Нет… нет, - Таша удивлённо моргнула. - Кстати, странно…
- А вот здесь я как раз ничего странного не вижу. У нас многие ушедшие на покой волшебники селились в уединенных местах, а болото - уж куда уединеннее. И хоронить себя эти волшебники всегда завещали в этом самом болоте.
- Где?
- В болоте, - повторил Джеми. - А что? После смерти сливаешься с природой, никакое зверьё не доберётся, а ещё болото, как известно, обладают отличным мумифицирующим действием - лучше только стеклянные гробы, которые некоторые некромантов использовали… Кхе. Так вот. Уезжая в место своего уединения, волшебник всегда оставлял какому-нибудь своему другу в городе нож-смертник… а, ты не знаешь? Ну это такой нож… Волшебник его всегда сам куёт и лично в руки новому владельцу отдаёт, а владелец всегда должен нож на видном месте держать. Если лезвие зелёным налётом покроется - значит, «кузнец» в беду попал, выручать надо, а если заржавеет - значит, выручать уже некого… Слышала?
- Да, в легендах о таких говорилось. А почему хоронить должен именно волшебник?
- Во-первых, традиция, во-вторых - так тело же надо подальше занести! А в топь простой смертный точно не сунется. Вот друг-волшебник, заговаривая себя на невесомость, и совершает погребальный обряд, ступая по непроходимой трясине, аки посуху.
- А какое отношение всё это имеет к виспу?
- А ты ещё не поняла? Пресветлейший магистр похоронил свою жену в Белой Топи. Дальше сама догадаешься или как?
Таша задумчиво встряхнула одеяло, которое держала в руках:
- Он применил заклятие, зашёл поглубже… висп, спавший где-то в топи, услышал магию, и спустя пару дней, окончательно проснувшись, принял облик его жены, чтобы выманить несчастного магистра из дому?
- С чем и справился успешно. А заговоренная дверь, скорее всего, спустя пару дней захлопнулась сама - вот и разгадка открытых ворот, но запертой двери… Ну что ж, рад, что…
Он вдруг запнулся. Потупился.
- Что «что»?
- Нет, мне нельзя!
- Что нельзя? - вконец запуталась Таша.
- Ехидничать! - выпалил Джеми. - Я же твой рыцарь, а рыцарь не может со своей госпожой… так….
Она внимательно взглянула на его унылую мордашку.
- А я разрешаю тебе… ехидничать, - вдруг сказала Таша.
Мальчишка поднял глаза - видимо, с недоверием отнесшись к собственным ушам:
- Что, серьёзно?..
- Серьёзно. Ибо твоей госпоже, чувствуется, скоро наскучит слышать от тебя одни лишь учтивости и любезности. А вот перепалки с тобой поддерживают её в тонусе… А сейчас - иди-ка спать, рыцарь. Пара часов у нас ещё есть, - Таша уже шла в комнату за посудным шкафчиком. - И да - я тоже рада, что моё светловолосое мышление справилась со столь сложной умственной задачей.
- Как ты догадалась?! - вырвалось у него.
- Не знаю. Дедукция?
Фонарик на тумбе приглушённо сиял разноцветом. Арон всё также сидел на краю кровати. Безжизненный. Бессмысленный.
Таша, опустив одеяло в изножье, села с другой стороны, поджав под себя озябшие ноги. Пару ударов маятника задумчиво смотрела на дэя - а потом подвинулась ближе и, сидя за его спиной, удержала уже было вставшего мужчину, обвив его шею руками.
- Не будь жадиной, - тихо сказала Таша. - Ты спасал мне жизнь столько раз - так дай возможность хоть раз отплатить тебе тем же.
Дэй долго молчал.
- Я думал, что смогу защитить тебя от всего, - он закрыл лицо руками, и в этом жесте читалась усталость, горечь и непреодолимая грусть. - Но я забыл, что не был рождён защитником.
- А защитниками и не рождаются.
- Не в моём случае.
- Когда-нибудь все да ошибаются. И, думаю, тебе ещё не раз представится шанс сделать работу над этой ошибкой, - Таша, мельком улыбнувшись, принялась тихонько покачивать его из стороны в сторону. - Хотя на ошибки каждый имеет право.
Он неохотно, но поддался.
- Только не я.
- Арон, эта тварь владела какими-то чарами… искусством влезать голову, вопреки чувствам, вопреки логике, вопреки всему. И у неё были тысячи лет, чтобы… усовершенствовать своё мастерство. Никто бы не справился. Даже ты.
- Но ты справилась.
- Не я. Зверь во мне.
…детка, оставь его в покое. Разве тебе ещё неясно, что в нём говорит уязвлённое самолюбие?..
Заткнись по-хорошему, а?
- Таша, я не имею права на ошибку. Не в том, что касается тебя, - его плечи вдруг дрогнули, и, напрягшись, он вновь замер в безжизненной неподвижности. - Ты ребёнок, я - взрослый. Я взял за тебя ответственность и должен её нести.
- Арон…
- И больше никаких бдений со мной, - он мягко разжал её переплетённые руки и встал. - Тебе пора спать.
- Останься.
Дэй оглянулся.
Таша смотрела на него снизу вверх, и взгляд серебристых глаз почти молил.
- Побудь со мной. Останься, - тихо повторила она. - Этой ночью мне уже не заснуть.
Наверное, с минуту он, чуть прищурившись, задумчиво всматривался в её лицо.
А потом, вздохнув, потянулся за лежавшим в изножье одеялом:
- Ну что ж… заодно проявлю себя заботливым отцом, - Арон встряхнул одеяло, расправляя. - Ложись давай.
Таша охотно откинулась на подушку. Пуховое одеяло накрыло её с головой.
- Сейчас, - он откинул верхний край рукой. Заботливо подоткнул боковые. - Так нормально?
- Хорошо, - она мирно сложила руки поверх одеяла. Улыбнулась. - Мур.
- Хорошо получается. Даже так.
- Ну, я же кошка.
Арон осторожно опустился на краешек кровати, не отводя зеленоватых сейчас глаз:
- Пообещай мне кое-что.
- Смотря что.
- В следующий раз - оставь меня. Не вмешивайся.
Таша фыркнула. Зевнула:
- И не подумаю. А ещё раз об этом заикнёшься - решу, что облучение зелёным светом не прошло бесследно для твоей психики.
- Таша, я не шучу.
- Я тоже, - она серьёзно взглянула на него. - Тех, кого любят - не оставляют. Никогда. И хватит об этом, ладно? Лучше… расскажи мне сказку.
- Сказку?
- Ага. Или… спой колыбельную. Ну, раз уж ты решил проявить себя заботливым отцом.
…ну наконец-то оттаял, мальчик равнодушный!
- Ладно, будь по-твоему, - в его взгляде искрились смешинки. - Только должен предупредить, что у меня нет надлежащего опыта.
- Учиться никогда не поздно, - глубокомысленно заявила Таша. - Неужели ты никогда никому не пел колыбельные?
- Детям - нет. И то, что пел… Слишком уж личные колыбельные получаются.
Таша притихла. Его взгляд не закрылся, нет - просто стал задумчивым.
Чересчур задумчивым…
- Да, - вдруг сказал Арон.
- Что?..
- Раз при всём богатстве выбора другой альтернативы нет - придётся петь такую. Кто знает - может, и вправду тебя убаюкаю.
- И не надейся!
- Посмотрим.
Он не стал прокашливаться или усаживаться поудобнее. Просто некоторое время смотрел на свет, зеркально сиявший в его глазах - а потом запел мягким, тихим лирическим баритоном.
Тихо искрится небесная синь,
Залиты лунным сияньем равнины.
Где-то в кольце светломглистых вершин
Дышат покоем ночные долины.
Тая зеркально в сапфирах озёр,
Лунная нить сплетена над водою.
Ждёт тебя тихий зазвёздный простор -
Только меня не зови за собою.
Интересно, вспоминает или придумывает?
Почему-то кажется…
…а Неба его знает…
А ресницы словно сами по себе тянулись книзу…
Стань лунным ветром, стань светом в ночи -
Там, среди звёзд, что смеются так звонко,
Там, где, сплетя ломкой тропкой лучи,
Месяц скользит посеребренной лодкой.
Он на руках тебя будет качать,
Тихо баюкая звёздным прибоем,
И, улыбаясь, о чём-то молчать…
Только меня не зови за собою.
Голос был окутан дымкой предсонья.
«Посмотрим»…
И почему-то вдруг вспомнить его лицо и взгляд, обращённый к той, которую он когда-то баюкал, - той, что давно стала призраком, но и сейчас, как тогда - и всегда, наверное - любима…
И на один краткий миг, прежде чем провалиться в сонную черноту, со странным, неясным самой себе чувством - понять…
…он никогда не будет смотреть на тебя так, как смотрел на неё.
Мне не забыть о печальной земле,
Места мне нет на небесных просторах:
Я разучился полётам во сне,
Я потерялся в иных небосклонах.
Нет, не зови, не зови за собой,
И, уходя по дороге зазвёздной -
Стань моей самой далёкой мечтой,
Самой короткой и сладостной грёзой…