Глава пятая

Литературовед


    - Почему люди всегда стремятся узнать что-то? Почему учатся, вступают в отношения с окружающим миром? Очевидно, выброшенный в реальность хрупкий младенец изначально стремится защитить себя. Поэтому растет, идет в школу, общается - всё это только для того, чтобы выработать в себе идеальный механизм, способный выстроить линию обороны. Так хрупко то, что связует человека с реальностью. Всего лишь тонкая оболочка сердца, тень, незаметная даже для самой чувствительной техники, - душа. И человек неосознанно ищет всю свою жизнь средство для того, чтобы охранить эту тень, ищет настолько усиленно, что, в конце концов, теряет тело, но душа остается.

    - Вам не кажется, милый профессор, что вы углубляетесь куда-то не туда? - пронзительный взгляд поверх съехавших на кончик носа очков. Небольшой человечек с некрасивым лицом, сидящий напротив девушки, как-то рассеяно потер подушечку большого пальца:

    - Нет, Анна, совсем нет. Однако, сейчас у нас с вами на повестке дня совсем иные категории, вы правы. Итак, возвращаясь к Раскольникову…

читать дальше
    Всю жизнь литературовед тщательно изучал мировые шедевры слова, писал объемные работы, перечитывал, перечитывал, перечитывал классиков и новинки - всё только для того, чтобы ответить на один-единственный вопрос - как защитить душу. Что-то вырисовывалось в его теории, что-то выпадало из нее, разрушая до фундамента все выводы, но профессор не останавливался ни на минуту до той поры, пока не остановилось его сердце.

    Ему всегда представлялось, что после смерти он утратит лишь одно - свое тело. Нет, он был достаточно образован, чтобы понимать, что не окажется на пухлом облаке рядом с пухлым апостолом, читающим пухлые книги. Он лишь свято верил в то, что его идеи не могут просто так стереться в пространстве и времени.

    Однажды он упал, а, очнувшись, открыл глаза и долго смотрел в небо, однако, поймав себя на мысли, что на князя Андрея он совершенно не похож, да и небо вовсе не над Аустерлицем, решил подняться и попытаться добраться до больницы. Недуг последних месяцев набирал обороты - вовсе не хотелось снова упасть посреди проспекта. Только встав, отряхнув рукава и подобрав портфель, профессор осознал, что находится в мире совершенно пустом и звонко тихом. Поначалу удивления не было. Только тихий вздох:

    - Так вот оно что. Вот оно как.

    - Да, именно так. - Неизвестно откуда перед профессором предстал коротко стриженый мужчина в явно дорогом костюме.

    - Вы, позвольте спросить..?

    - Геометр, профессор Ман, Геометр. Приятно видеть вас.

    - И мне. - слова литературоведа прозвучали не очень-то уверенно, однако человек напротив, казалось, воодушевился:

    - Не представляете, какая для меня честь! Вы - и ко мне. Приятно, неимоверно приятно. Позволю себе заметить, что без вас тут сложновато бы мне пришлось, а ваша помощь просто необходима, просто необходима.

    - Простите великодушно, но как же?

    - Оставьте, профессор, оставьте! Неужели вам требуются объяснения, вы же умный человек! Вы же, повторюсь, профессор! - видимо, само слово «профессор» вселяло в Геометра такой энтузиазм, что произносил он его с особым смаком. - Профессор, вы же всю свою жизнь искали один ответ, нет, разумеется, вы его не нашли, но вы же выросли, профессор! Вы-рос-ли. Хоть вы и не математик, но родная мне душа, я уверен. - Слово «душа», напротив, звучало почти оскорблением.

    - Да кто же вы?

    - Право, вы дивный! Дивный человек! Профессор, я бы сказал! - Мужчина уже вел литературоведа прочь от места падения, ныряя в подворотни, пересекая улочки, не умолкая при этом ни на минуту. - Я не люблю долгих объяснений, но для вас, дорогой мой, я сделаю исключение. Исключения - категория совсем особая в моих изысканиях, и посему я уделяю им совершенно особое внимание. Вы, профессор, тоже исключение. Самое настоящее исключение. Потому вы и здесь. Вы, во плоти! - Геометр хихикнул и вывел Мана на улицу Некрасова. - Смотрите, какой домик! Пойдемте туда. Там тихо.

    Сказать, что постепенно возникающему удивлению профессора не было конца, значило бы не сказать ничего, но последняя фраза спутника его несколько протрезвила:

    - Простите, но ведь тут совсем тихо. Везде.

    - Да-да-да, тихо, для таких, как вы. А меня атакуют петициями, знаете ли. Я страсть как не люблю петиции, потому что они тоже исключения. А к исключениям у меня совсем особое отношение, подчеркну снова. - Они уже миновали арочный свод и вошли в неприглядное помещение. - Позвольте рекомендовать, таверна! Мне подумалось, что это будет миленько, назвать так это местечко. Таверна!

    Геометр опустился на один из ближайших стульев, профессор последовал его примеру.

    - А теперь о насущном. - Геометр вдруг сделался совершенно серьезен. - Вы любите вопросы. Я люблю ответы. Я их не даю, но я их люблю. И вы исключение. Все, что вокруг вас, - Теневая. Мир, где живут души, ожидая своего возвращения в реальность. Не каждой я могу предоставить немедленный пропуск, я, знаете ли, очень ответственен, а многие из них нуждаются во временном успокоении. Революции тут, конечно, не будет, но заблудившиеся мутят воду. Поэтому вы мне необходимы.

    Профессор жадно вслушивался в смысл сказанного, глаза его всё округлялись, но ничто из слов не ставилось под сомнение. Наконец ему позволено было прикоснуться хотя бы к краешку сути, и этому прикосновению мешать совсем не хотелось. Между тем Геометр продолжал:

    - Ваша душа еще при вашей жизни являла собой исключение. Она многое понимала, подталкивала вас к тому, чтобы узнавать, размышлять и постигать. Это очень важно в наш тревожный век, понимаете? - Разумеется, профессор кивнул. - Так вот, я подумал, что вы полезнее мне будете в тандеме с вашей душой. У вас с ней шикарная связка. Признаться, моя работа! - как бы между прочим, но с явной гордостью сказал Геометр, постучав пальцем по лбу профессора. - Ваш мозг, профессор! Не исключено, что здесь вы изрядно одичаете, но если я предложу вам остаться здесь, вы ведь не откажете?

    - Не откажу. Ведь, как я понял, обратной дороги мне нет.

    - Совершенно правильно поняли, профессор! - Геометр явно обрадовался последнему замечанию литературоведа. - Дороги нет! Но все дороги в этом мире приведут к вам. Потом уж ко мне, но изначально к вам. Здорово, не так ли? Все вопросы по Геометрической Правке будут изначально поступать к вам. Я все-все вам объясню, но только позже. - Чертежник, наконец, отреагировал на более чем выразительные взгляды профессора. - Милый Ман, я не сказал вам главного! Вот иногда я так рассеян! Позвольте заметить, вы не очень привлекательны.

    - Не отнять. - Ман даже не понял, что можно бы и обидеться на подобное замечание.

    - И не прибавить. - Собеседник рассмеялся. - Шутка! Так вот, все эти души, желающие обрести тело, чтобы переродиться, вас сразу атаковать не будут, но много здесь находится и тех, кто ничем не брезгует. - Литературовед, конечно, слышал, что за глаза его называли крысой, но так откровенно о его не самой приятной внешности кто-то говорил с ним впервые. - Поймите, профессор, поймите, я же вовсе вас не обижаю. Я констатирую факт! Факты - математика. Я математик. Я Геометр!

    - Да-да, я понял.

    - Вот и чудно. Дивно. Распрекрасно. Но стену я все же научу строить. Просто для того, чтобы вы были в полной безопасности, помогая решать мне проблемы. Ведь вы же и хотели узнать, как защитить душу. Я подскажу вам, как сохранить ее в теле, чтобы кто-нибудь особо одаренный ее не вытолкнул. Но мы же с вами одареннее всех! Ученые! Поэтому защищаемся с помощью стен! Логично, не правда ли?!

    - Стены, да…

    - Ах, оставьте, прошу, ваш пессимизм, вы все непременно поймете! Вы же, позвольте, профессор! Возьмете на себя уход за потерявшимися?

    - Да.

    Геометр хлопнул в ладоши:

    - Я знал, что вы диво, а не человек!

    Прошло много дней с той поры. Очень много. Сложно сказать, кто больше знал о Теневой: Геометр или бывший профессор Ман. Он сталкивался с разными душами, с разными телами, начал попивать портвейн и бриться лишь раз в неделю, но появление сумрачного Ёла, а потом мальчика почему-то радовало Мана. Однообразная череда дней, казалось, прекратилась. Деление души? Почему бы и нет? Ман привык к тому, что математик ошибается очень редко. Да никогда он не ошибался до последнего момента! Иногда, собираясь за рюмочкой крепкого алкоголя, Пёс и Ман долго рассуждали о том, как же слегка сумасшедший чертежник умудряется все держать в равновесии. Ман всегда недолюбливал математиков, считая филологию куда более тонкой наукой, но этим человеком, если можно считать таковым Геометра, он восхищался.

    Из размышлений и воспоминаний его вырвал голос Ёла:

    - Пёс его привел.

    - Правда?

    - Да. Сейчас все под шпилем.

    - Думаю, пора и нам подтягиваться.

    - Эх.

    - Не вздыхай. Геометр заваривает потрясающе вкусный чай.

    - После портвейна - самое то.

Глава шестая

Чаепитие


читать дальше