Глава вторая.
Еще с ночи шел проливной дождь. Даже в комнате с обогревателем было холодно, и очень сыро. Согальд лежал на застеленной кровати, укутав ноги курткой, и задумчиво курил, медленно выпуская клубы дыма в потолок. На тумбочке валялась наполовину опустошенная пачка из-под сигарет, на полу – фольга из нее. Из-за сырости клубы едкого дыма висели как будто облаками, угрожая пролиться никотиновым дождем.
читать дальшеСогальд взглянул на будильник. Полчаса до подъема. Он с усилием выдохнул остатки дыма из легких, открыл окно, и начал умываться, разбрызгивая ледяную воду во все стороны. Потом надел куртку, застегнув ее под самое горло, чтобы не было видно мокрого ворота, и вышел, громко хлопнув дверью.
Когда он стучался в кабинет к Генеральчику, вода лилась с него ручьями. Дождь вымочил волосы, штаны, куртку, и, как ему казалось, даже носки.
- По переходу чего не прошел? – задорно спросил Генеральчик, наливая Согальду горячего чаю. Тот неопределенно пожал плечами, отряхнулся, как большая собака, и взял чашку.
- Зачем звали, господин генерал? – спросил он, отхлебнув чай.
- Говорил уже… - протянул Генеральчик. – Бунт жуткий назревает. Они нашли себе нового лидера, который еще До в каком-то серьезном месте учился, по словам людей – невероятно умен. Но, - пожал он плечами,– сам понимаешь, сейчас время такое жуткое, что тот, кто знает хоть немного больше остальных - автоматически становится умным.
Согальд кивнул.
- Задача – устранить лидера?
- Совершенно верно, - улыбнулся краешками губ Генеральчик. – Устранить желательно вместе со всем костяком, чтобы больше не мешались.
- Так точно. Вопрос разрешите?
- Ну?
-Чего они хотят?
- Они хотят, чтобы все было, как они выражаются, « как у людей». Конституцию хотят, чтобы государством управлял народ…
- Доуправлялись уже, - криво усмехнулся Согальд, ставя на стол пустую чашку. – Они прошлых опытов с коммунизмом не помнят?
- Молодые еще да зеленые… Где твои молодцы-то? Сколько взял?
- Двоих. Табуретку да еще какого-то паренька. Он единственный не пялился ей на грудь когда я вошел.
- Сдалась тебе эта Табуретка… - проворчал Генеральчик. – Ну нехорошая же девка! Второй раз уже тащишь за собой! На кой черт-то?
- Нужна, господин генерал, - сказал Согальд. – Пользы от нее много. Разрешите идти?
- Своих поймаешь, ко мне отправь. А так – да, иди… - вздохнул Генеральчик. Согальд отдал честь, развернулся, и вышел из кабинета. Оказавшись в коридоре, он прислонился спиной к стене, и тяжело вздохнул. Нащупал во внутреннем кармане куртки еще одну пачку сигарет, и прикрыл глаза.
Неслышно открылась дверь из перехода, и Табуретка осторожно коснулась руки Согальда.
- Чего тебе? Генерал ждет.
Ни слова не говоря, она повернулась, и скрылась в кабинете генерала. Согальд вышел на плац и сел на ступеньки. Дождь был холодный, а капли воды - просто ледяными. Они забирались за шиворот, проникали даже под куртку, и играли в салки на теплой коже.
Через пару минут рядом села Табуретка. В густом ежике ее волос застревали капли воды, самые наглые же капли повисали у нее на ресницах. Она вздохнула.
- Что с Вами? – спросила она.
- Какая тебе разница? Твое дело убивать, - надтреснуто сказал Согальд. Табуретка прикусила губу, и в упор посмотрела на него. Потом подняла его руку, положила себе на плечо, и прижалась к нему, чувствуя щекой холодную кожу куртки. Он вздохнул, и прижал ее к себе плотнее.
- Что творишь, мелкая?
- Грею, - просто ответила она. – Вам холодно.
- Мне по статусу положено, - резко сказал Согальд, стряхнул ее руку, встал, и широкими шагами пошел к арсеналу. Табуретка вскочила, и побежала за ним.
- Простите! Простите меня! – закричала она, вцепляясь в его рукав, и пытаясь его остановить. Он медленно повернулся, и смерил ее тяжелым, словно свинцовым взглядом. Она задрожала, и быстро-быстро заморгала, чтобы смахнуть выступившие слезы.
- Что ты от меня хочешь? – спросил он медленно, чеканя каждое слово, и словно впечатывая ее в землю. – Скоро подъем, нам нужно уйти до него.
- Господин… Господин Согальд… Не поймите меня превратно, пожалуйста! Я даже не думала к Вам приставать…
- Это я уже понял. Что дальше?
Она сглотнула, отпустила его рукав, и пошла в противоположную сторону. Согальд презрительно усмехнулся, и продолжил путь к арсеналу.
Как только Табуретка зашла в здание, ей встретился тот самый парнишка с мышиными волосами. Он хитро прищурился.
- Влюбилась? Влюбилась, да?
- Отстань, еще чего не хватало, - отмахнулась она. Паренек перегородил ей дорогу.
- Рассказывай!
- Я не влюблялась в него, Форн. Ему грустно, всегда грустно, я попыталась помочь. Не вышло. Теперь я могу идти? У нас есть максимум пара минут, потом мы получаем снаряжение.
Форн разочарованно отступил.
- Я думал, ты с ним переспать хочешь…
- Прогуляться по минному полю не хочешь?! – сверкнула глазами Табуретка. – Я не сплю с такими как он, мне нужны новые ощущения. Уйди с дороги!
Она просто смела парня со своего пути, оставив его робко улыбаться собственным мыслям. Что касается ее самой, то она неприкрыто улыбалась, сверкая выбитым четвертым зубом на верхней челюсти.
***
Уходили они втроем, в полной боевой экипировке, не совсем понимая, чего от них хочет руководство. Ни мало-мальски разумного плана, ни наставлений – не было абсолютно ничего. Было указание – убить. Убить не одного или двух, убить много. Нужно ли скрываться? Вопросов была масса. Во время короткого напутствия Генеральчик отказался отвечать на какие-либо вопросы, и теперь приходилось действовать наобум, как скажет инстинкт. Или – процессор…
Для того, чтобы добраться до заданной точки, требовалась машина. Ее они нашли в километре от военной базы – старый, разваливающийся буквально на глазах джип, когда-то бывший блестяще черным, а теперь весь в потеках грязи. Согальд забрался на сиденье водителя, покрутил какие-то рычажки, которые машину в действие не привели, потом нашарил ключи в бардачке, и неуверенно тронул машину с места.
Через пару минут он уже вполне освоился за рулем, и осторожно вел древнюю машинку через колдобины размякшей лесной дороги. На заднем сиденье сидели Табуретка и Форн, и мрачно смотрели каждый в свое окно. Окна были в потеках грязи, практически ничего не было видно, и они перевели глаза на лобовое стекло. По нему задумчиво скользили дворники, создавая не очень приятный звук.
- Господин Согальд, - подала голос Табуретка. – А когда Вы… родились?
- Давно.
- Вы простите, что спрашиваю. Я просто из детского дома, нам там не рассказывали про жизнь До. Думала, может, Вы чего знаете…
- До были страшные динозавры, дышащие огнем, и пожиравшие все живое! – громко сказал Форн, неуклюже махнув руками. Согальд ухмыльнулся.
- Серьезно? А откуда же они взялись? – язвительно спросил он. Форн сник.
- Вот поэтому и не пересказывай чужие бредни. До все было точно так же, как сейчас. Только намного организованней. Да и людей было намного больше.
- А где они все? – спросила Табуретка.
- Как где? Умерли. По собственной глупости. Две мировые державы не поделили какую-то страну, в запале объявили, что если противник не отступит, они выпустят страшную бомбу. Переполошились ученые, мгновенно объявили по всему миру скрытую эвакуацию. Уж как им удалось это провернуть – один бог знает. Только вот эвакуировали они примерно миллиард людей, запихнув их в неизвестность, в нечто среднее между перпетуум-мобиле и машиной времени. Что было потом – никто не знает. Оттуда больше никто не приходил, и по какой-то теории оружие все-таки рванули.
- А нам в школе рассказывали, что мы – потомки первопроходцев этой планеты, и…
- Замолчи, дура. Мы даже не знаем, где Земля. У нас настолько мало знаний, что мы даже телескоп построить не можем, и хотя бы примерно понять, куда нас, черт возьми, занесло.
- Вот оно как… - протянул Форн. Согальд резко крутанул руль, уводя машину вправо, подальше от размытой дождем лужи, и остановился на обочине. Потом обернулся к двоим, съежившимся на заднем сиденье.
- Сейчас вы двое перенесете машину вон в те кусты, и замаскируете ее. Понятно?
- Так точно! – хором ответили Табуретка и Форн, пытаясь отдать честь: машина стояла под небольшим углом, и они валились друг на друга.
Согальд вылез из машины, и направился к противоположным деревьям. Зайдя за них, он присел на корточки, прислонившись спиной к стволу, там, где меньше капал затухающий дождь, вытащил измятую пачку сигарет, и судорожно закурил. Фирменная, дорогущая зажигалка, купленная еще До никак не хотела рождать огонь. Наконец кончик сигареты начал тлеть, Согальд втянул в себя дым, и успокоился.
Ему с самого утра что-то не давало покоя. Что-то крутилось в воспаленном мозгу, и никак не хотело возникать четким образом. Он думал о ней. Думал о том, что, наверное, так нельзя, и когда-нибудь он не получит очередного письма, написанного второпях косым, крупным почерком. Но эта тревога все же была не о ней. Это было очевидно, это дразнило его, и…
- Господин Согальд! – внезапно возникшая прямо перед ним Табуретка отдала честь. – Приказ выполнен. Мы можем двигаться дальше?
Он тяжело поднялся, щелчком послал окурок в кусты, и вышел на дорогу. Потом остановился, вернулся, разыскал окурок, и спрятал его в карман. Мало ли что…
По размытой дождем дороге двигались гуськом. Впереди Согальд, позади – Форн и Табуретка, шушукавшиеся друг с другом через плечо. Через час ходьбы они повернули по малоприметной тропинке в лес, уже без разговоров, пригибаясь к земле, и держа автомат наготове. Стараясь не производить шума, они добрались до развалин какой-то деревни.
Прижимаясь к стенам домов, неслышно скользя по единственной улице, заглядывая под каждую картонку, они исследовали деревушку. Она была пустой, заброшенной. Отсюда унесли все, даже громоздкие остовы кроватей, которые обычно оставляли, покидая какое-то место.
- Здесь было временное жилище какой-то исследовательской группы. Теперь здесь будем жить мы. До базы – далеко, до города – ближе. Сегодня вечером мы пойдем на разведку в город, нужно найти этого умника, - сообщил Согальд, скидывая автомат с плеча. Табуретка перевернула какую-то коробку, села на нее, и пнула ногой камешек.
- Почему мы с Форном не посвящены даже в элементарные планы?
- Потому что я их сам не знаю, - отозвался Согальд. – У нас есть задача. Мы должны убить. Все остальное висит в воздухе, однако ошибиться мы не можем. Если ошибемся – нам придется повеситься в сортире. За измену Родине, - тихо сказал он, а потом добавил уже громче:
- На отдых – час.