Глава 3
читать дальшеЕй снилась Столица.
Толстые, укрепленные десятками воздействий стены из прессованного бурого камня. Черные Пилоны увенчанные безмолвными фигурами смотрящих, окутанные бледно-зеленой дымкой. Собор Единой Церкви, устремивший ввысь свои шпили в центре защитного многоугольника. Алый с золотом Императорский Дворец с рядами фигур-хранителей вдоль карнизов. Жемчужно-серые стены Университета, украшенные белоснежной ажурной лепниной несколько десятилетий создававшейся лучшими Мастерами Амулетов. А затем она взмыла ввысь и увидела все это с высоты птичьего полета: огромный неправильный восьмиугольник, западной своей стороной выходящий к морю. Шесть черных лучей ударили в небо из центра Города, расширились, сомкнулись, образовав колонну, и она оказалась в ее центре. А затем снизу ударило пламя.Светлана вздрогнула и проснулась.
В нежно-розовое здание, с ажурными решетками на окнах, располагавшееся в самом конце проспекта, имени Его Императорского Величества Олега I, редко заходили люди. На него вообще мало кто обращал внимания. Служба Безопасности Империи умела надежно хранить свои секреты. Дурацкий сон настиг Светлану Коростелеву, фрейлину двора (третье место у седьмой колонны при малом выходе Его Императорского Величества) в приемной одного из кабинетов на третьем этаже здания СБ. Она потерла глаза тыльной стороной ладони и зло встряхнула головой. «Все-таки три часа сна за двое суток, как ни крути маловато», - подумала она, - «Будем надеяться, дело того стоило», встала из такого удобного кресла и вопросительно посмотрела на секретаря. Тот ответил ей понимающим взглядом.
- Долго я?
- Четверть часа. Александр Владимирович освободился три минуты назад. Можете проходить.
- Благодарю.
Александр Владимирович Невский, немолодой, сухощавый мужчина с коротким ежиком седых волос и пронизывающим взглядом голодного аллигатора, хмуро смотрел на одного из самых перспективных, невзирая на молодость, агентов своего отдела. Светлана, единственная дочь и наследница обедневшего рода графов Коростелевых, подавала большие надежды, еще будучи студенткой. Способности «выше среднего», острый ум, и потрясающее умение прикидываться полной дурой привлекли к ней внимание СБ, когда проигравшийся в пух и прах граф Дмитрий Коростелев надежно увяз в сетях Службы. Сметливая девчонка быстро прикинула свои перспективы, и без лишних слов согласилась на сотрудничество. «Четыре успешных операции за пять лет. Две награды, личная благодарность начальника Службы. Блестящие аналитические способности. Агент под прикрытием третьего ранга. В двадцать восемь лет», - Невский мысленно выругался, - «Кому ты помешала, девочка?».
- Так, госпожа Коростелева, - сказал он вслух, - Поданный вами аналитический отчет, о деятельности нашей агентурной сети, принят к рассмотрению. К сожалению, мы вынуждены прервать вашу деятельность агента при дворе. Вас переводят «в поле».
Он поморщился. Рыжеватые брови Светланы взлетели на лоб.
- Александр Владимирович, но ведь…
- Это не мое решение. Приказ пришел оттуда, - острый указательный палец Невского указал в потолок. Светлана перевела взгляд на окно. За тонкими стеклами шумел многолюдный проспект. Мелкая пичуга нагло уселась на изгиб решетки, взглянула блестящим глазом на девушку, и упорхнула прочь. Жизнь продолжалась. Несмотря на необоснованное понижение в должности какого-то агента.
- Вводные? – деревянным голосом произнесла Коростелева, - «Где я прокололась? Где?»
- Получите на выходе у секретаря, – Невский помолчал. – «Слово и Дело».
Сердце Светланы на секунду замерло и пустилось вскачь. «Слово и Дело». Задание государственной важности. Это не понижение. Это… Она коротко кивнула и вышла из кабинета. Холодеющими руками приняла от секретаря пухлый конверт из плотного пергамента, запечатанный знаком свернувшегося Соболя, и направилась к выходу.
В голове царил жуткий кавардак. Более-менее привести мысли в порядок Светлана смогла, лишь закрыв за собой дверь родового гнезда Коростелевых. Глубоко вдохнула и выдохнула несколько раз. Сломала печать на конверте и впилась глазами в строки задания, истаивающие по прочтении. - «Внедриться в специальную следственную группу Михаила Хотова… Первичный приоритет – расследование дела… Вторичный приоритет - уничтожение улик и подозреваемого… По завершении задания – полная физическая ликвидация следственной группы… Полномочия… Сроки…» Коростелева на мгновение прикрыла глаза, и извлекла из конверта личное дело Старшего следователя второго ранга Михаила Алексеевича Хотова. Работы предстояло много.
***
Стая белоснежных голубей взмыла в воздух над манежем и истаяла под куполом облачками дыма. В воздухе повисла блистающая радуга двадцати четырех оттенков. Толпа выдохнула, как единый организм, и разразилась оглушительными овациями. Чистая иллюзия без малейших признаков воздействия. Давно забытое мастерство вызывало неподдельный восторг.
- Да-амы и господа! – многократно усиленный голос конферансье раскатился по цирку, перекрывая аплодисменты. – Только у нас! Единственный и неповторимый! Ма-аксимил-лиан фон Дре-ейк!!! – Невысокий, изящный мужчина в черном фраке раскланялся на восемь сторон, отдавая дань почтеннейшей публике. На опилки манежа летели полновесные серебряные и золотые монеты. Высокое искусство иллюзии кормило его не первый год.
Утреннее выступление цирка Цао прошло удачно. «Редко с утра собирается такая толпа» - размышлял Максимилиан в своем фургончике, прихлебывая кофе. – «С другой стороны, это мой первый выход с января. Люди любят иллюзии…» Он хмыкнул, и взялся за утренний номер «Имперского Вестника». Первый же заголовок заставил его слегка напрячься. «Таинственное убийство на северо-восточной стороне». Макс отставил чашку и принялся изучать заметку.
«Вчера утром, во дворе дома номер семнадцать на Купеческой улице, был обнаружен труп Алексея Мерзликина. Молодой мужчина был убит ударами ножа в сердце и висок. Пожелавший остаться неизвестным, наш источник в Государственном Следственном Управлении сообщил, что следствие затруднено из-за полного отсутствия каких-либо следов возле тела. Подобная зачистка места преступления предполагает расследование Церковью, однако, дело передано в разработку особой следственной группе во главе со следователем второго ранга М.А. Хотова. Представитель Отцов-Карателей от комментариев воздержался. Неужели Церковь, наконец…»
Максимилиан аккуратно сложил газету вдвое. Затем еще раз. И еще. Он очнулся, лишь когда дешевая бумага треснула в его тонких пальцах прирожденного фокусника. Взглянув на дело рук своих с некоторым недоумением, иллюзионист аккуратно положил то, что осталось от газеты, на столик.
- Сове-етский цирк умеет делать чудеса… - тихонько пропел он себе под нос непонятную фразу, на мотив древнего циркового гимна, и резко поднялся. Подошел к шкафчику с костюмами, открыл его и, после некоторых колебаний, вытащил вешалку с костюмом-тройкой, модного в этом сезоне фиолетового цвета. Не торопясь, переоделся. Вынул из-под стола чемодан, обтянутый потертой черной кожей, щелкнул замками и некоторое время задумчиво изучал содержимое. Извлек три плоские, узкие ампулы, с содержимым алого, черного и ядовито-синего цветов, и аккуратно убрал их в нагрудный карман. Подхватил трость с серебристым набалдашником в форме собачьей головы, выбрал цилиндр в тон костюму и стремительным шагом вышел из фургончика.
Хозяин цирка, старый Цао, пересчитывал утреннюю выручку, когда в дверь его кабинета постучали.
- Подите к дьяволу, - проскрипел китаец, не отрываясь от увлекательнейшего занятия. Дверь хлопнула. Цао поднял единственный глаз на наглеца, посмевшего побеспокоить его в столь важный момент, и расплылся в белозубой улыбке. Этому человеку в цирке позволялось много больше, чем остальным.
– А, это ты, Макс. Присаживайся. Что-то случилось?
- Не то, чтобы случилось… - иллюзионист рассеяно щелкнул по носу фальшивое чучело камелопарда, – Отмени мои сегодняшние выступления, Цао. Меня не будет до вечера. Личный визит Нефритового Зайца не произвел бы на хозяина цирка такого впечатления.
- Да ты что? – взвился он, роняя аккуратные столбики монет, – Тебя же ждали почти четыре месяца, пока ты приходил в форму! Мы только за утро получили практически полугодовую выручку. Я…
- Цао, - холодно произнес Максимилиан, - ты помнишь, на каких условиях я подписывал с тобой контракт?
- Да, но…
- Я вернусь завтра утром, – отрезал иллюзионист и вышел из кабинета.
Цао опустился в кресло и задумчиво посмотрел на рассыпанные по столешнице куски драгоценных металлов. «Цирк соблюдает нейтралитет. Всегда», - подумал он, - «Прости, Макс, но если ты куда-то вляпался, то прикрыть я тебя не смогу».
Фон Дрейк поймал извозчика и, доплатив ему за скорость, двинулся в юго-западную часть Столицы. В кварталы ремесленников. Сошел на улице Жестянщиков, прошел пешком три квартала, свернул на Кожевенную. Нырнул в сеть проходных дворов, вынырнул на улице Булочников, с удовольствием вдохнул запах свежей сдобы и вошел в один из подъездов. Поднялся на третий этаж и, с просыпающейся злостью. уставился на опечатанную «волчьей головой» дверь искомой квартиры. Выругался и громко постучал тростью в дверь напротив. Раздались шаркающие шаги, и дверь приоткрылась. Ровно на ладонь.
-Чаво еще? – вопросил старческий голос.
- Прошу прощения, - смиренным тоном произнес иллюзионист, - вы не подскажете, а Сергей, из квартиры напротив, давно ушел?
- Совсем ушел, - злорадно отозвалась старушенция. – Ушли твово Сергея вчерась поутру. Ногами вперед.
- Хреново… - пробормотал Максимилиан захлопнувшейся двери, и коснулся разума старушки, стирая память своем визите.
Выйдя на улицу он дошагал до Табачного квартала, завернул в первую попавшуюся лавку и, не торгуясь, приобрел там трубку, кисет и табаку. Первая за долгие годы затяжка наждаком прокатилась по горлу. Зато в голове чуть прояснилось, и мысли прекратили скакать нетрезвыми зайцами.
«Обошли, как стоячего», - думал фон Дрейк, медленным шагом направляясь в Центр, - «Как мальчишку. Не сиделось на месте идиоту. Решил юность вспомнить, нервы себе пощекотать, кр-ретин. Столько лет, а ума нет, и не предвидится». Он стиснул зубами мундштук и постарался успокоиться.
«Меня подставили. Это понятно. Вопрос в том, сможет ли выйти на меня этот следак? Как его там… Хотов».
Иллюзионист на несколько секунд остановился, будто споткнувшись.
«М.А. Хотов. А не тот ли самый Миша Хотов, который…» - его лицо скривилось в неопределенной гримасе, - «Ну, конечно. Этот не отступится. Хватка, как у бультерьера. А, учитывая, как бодро сливается информация журналюгам, ему помогут. Значит, надо играть на опережение».
Максимилиан фон Дрейк, иллюзионист и наемный убийца высшего класса, тщательно выколотил трубку об угол дома и отправился на почтамт. Играть на опережение.
***
Ход сделан
***
- …Не соизволите ли объяснить, милейший, что здесь происходит?Ход сделан
***
Фраза повисла в воздухе. Хотов встретился взглядом с блондином.
- Господин Андрэ, если я не ошибаюсь? Или прикажете называть вас ваша св…
- Меня зовут Норвик, - голосом, лязгнувшим металлом, прервал его блондин. – И я требую объяснений.
- Как студент третьего курса факультета Теории Совмещения? Или как младший сын его светлости Великого Герцога Анатолия Сергеевича Ноэрдвайк? – с издевательской интонацией уточнил следователь. Юноша у шкафа поперхнулся воздухом. Блондин фыркнул.
- Вы как дитя малое, ей богу, господин следователь, - устало произнес он, доставая трубку. – Присаживайтесь, побеседуем. Изволите завтрак?
- Старший следователь. Не откажусь, - неожиданно ответил Хотов, проходя к столу, и отрезая себе кусок мяса. – Из платной столовой?
- А как же. Так какие вопросы у вас были к Александру Висту, господин старший следователь?
- Второго ранга, - добавил Михаил с набитым ртом.
Гвардеец с «линялым» взирали на этот спектакль широко раскрытыми глазами.
- Скажите, господин Норвик, вы были знакомы с неким Алексеем Мерзликиным?
- Имел эту сомнительную честь, - Андрэ набил трубку, явно рисуясь, провел над ней ладонью и затянулся. По комнате поплыл запах дорогого вишневого табака.
- Не соизволите ли ссудить табачком? – тоном мелкого попрошайки спросил следователь. Фролов только головой покачал.
- Извольте.
- Отчего же сомнительную? – продолжал Хотов, с благодарным поклоном принимая кисет.
- Оттого, что сей юноша плохо воспитан и имеет смелость рассуждать о вещах выше его понимания, – ответил умудренный годами студент.
- Был, - коротко бросил следователь, раскуривая трубку. – Прекрасный табак, прекрасный…
- Что? – с Норвика разом слетела вся его напускная спесь.
- Был плохо воспитан, - жестко произнес Хотов, глядя на блондина в упор, – Он убит. Зарезан вчера утром. При весьма странных обстоятельствах. А ваш приятель, Вист, водивший с ним более чем плотную дружбу, пропал. Не появлялся ни дома, ни у любовниц, ни, как теперь выяснилось, здесь. А вы, помимо Дарьи Ларсовой, девушки господина Мерзликина, убитой сегодня ночью прямо в камере предварительного заключения Следственного Управления Столицы, единственный, кто может нам что-либо объяснить.
Теперь подавился уже гвардеец. Он-то искренне считал, что начальство пол ночи заливало тягостные впечатления дня вчерашнего. Потому и не удивился ни красным глазам, ни помятому виду Хотова поутру. А оказывается…
На младшего представителя рода Ноэрдвайк было жалко смотреть. Даже его платиновые пряди, казалось, потеряли свой блеск.
- Я ничего не знаю… - смог, наконец, выдавить он, – А Бада вообще только вчера вечером сюда поселился.
- Не сомневаюсь, - Хотов отвел глаза от Норвика и вытащил из внутреннего кармана бумагу с печатью Управления, – Прочтите и распишитесь. Это подписка о невыезде за пределы Столицы в течение ближайшей недели. Если что-либо вспомните, или вам даже покажется, что вы что-то вспомнили, обратитесь лично ко мне.
Андрэ расписался. Руки у него, конечно, не тряслись, но выглядел он, мягко говоря, подавленно.
- Пойдемте, друг мой, - обратился Хотов к гвардейцу, - нанесем визит официальным представителям сего учебного заведения. Приятного дня, молодые люди. Еще раз - спасибо за табак.
Он поклонился и вышел из комнаты. Фролов поймал недоуменный взгляд Бада, пожал плечами и направился следом за начальством.
- Нет, ну какая же скотина, – процедил Норвик. От его недавней подавленности не осталось и следа. Бада сидел на кровати, и уже полчаса наблюдал за Андрэ, мечущимся по комнате, как василиск по клетке. О занятиях оба благополучно забыли.
- Да, мужик жесткий.
Норвик остановился, недоуменно взглянув на баронета.
– Что? А, ты про Хотова. Да нет, нормальный дядя, - он усмехнулся, - Правильно он меня… приложил. Я к нему обязательно еще обращусь. Вот только узнаем кое-что, – Андрэ щелкнул крышкой изящных карманных часов, - так, лекции мы торжественно пропускаем. Давай-ка, заглянем в библиотеку. Сашка там почти всю прошлую неделю просидел, а это на него не похоже.
- Но ведь следователю невозможно солгать… - Протянул Бада. – А вы… ты, - поправился он, натолкнувшись на мрачный взгляд Норвика. – Ты сказал, что ничего не знаешь.
- Нехитрый фокус, если знать - как, - ухмыльнулся Андрэ, убрал часы в карман жилета и неожиданно изменился в лице.
- Эт-то что еще такое? – Он медленно достал из кармашка маленькую фигурку темного дерева, и поднес ее к свету, – Что за шутки?
У шахматной фигурки копьеносца было искусно вырезанное лицо Андрэ Ноэрдвайк.
Тоненькая, без сомнения, женская фигурка в немыслимых обносках и глубоко надвинутой тряпичной широкополой шляпе прошла через южные ворота Столицы в три часа пополудни. Её не остановила для досмотра стража. На нее не обратили внимания многочисленные прохожие. Лишь зеленоватый туман у подножия одного из Пилонов слегка заколебался при ее приближении, но фигурка постаралась держаться от него подальше. Ее путь через столицу был подобен мало кому известному в эти дни броуновскому движению. Держась подальше от смотрящих, она двигалась к одной ей известной цели. И остановилась напротив вычурных ворот жемчужно-серого здания. Белоснежные узоры лепнины сияли для нее ослепительным синим светом. Дремлющий привратник встрепенулся, ощупывая взглядом незримую для прочих фигуру.
- О, единые силы… - прошептал он, и сделал шаг ей навстречу, - Вы… к нам?
Шляпа качнулась. Фигура сделала несколько шагов вперед.
- Поступать, - прошелестело из-под истрепанных полей.
- Ч-через центральный вход, по г-главной лестнице на второй этаж, - чуть заикаясь, выдавил стражник заученную за много лет фразу, - По коридору направо, т-третья слева дверь, белая с золотом. И табличка: «Приемная комиссия».
И проглотил дежурное «Удачи», глядя вслед фигуре, не оставляющей на мелком песке дорожки следов.
Ни один из студентов не натолкнулся на нее, пока она поднималась по широкой мраморной лестнице, надолго застывая на месте, разглядывая узоры защитных воздействий. Белоснежная, с золотыми узорами, дверь распахнулась сама. Лето стояла возле стола, заложив руки за спину.
- Мы ждали этого момента много лет, - мягко сказала она, едва дверь за странной посетительницей закрылась так же самостоятельно, как и отворилась, - Alle istro noy, дитя мое. Можешь снять вуаль тумана. Здесь тебе нечего бояться.
- Этот язык ныне закрыт для меня, – звонким голосом произнесла гостья, снимая шляпу, – Я отвергнута Лесом. Я пришла к вам за познанием.
На председателя приемной комиссии взглянули ореховые с золотой искрой глаза истинной измененной. Эльфийки Светлого Леса.