О занятиях музыкой

[rukopisi]

Лето 1270 года выдалось жарким. Жарким настолько, что хоть голышом ходи, все равно будешь потом обливаться. В душных же помещениях и вовсе возникали мысли об уменьшенной копии ада.
Вот и двенадцатилетний Гийом де Ногарэ терзал лютню в самом мрачном расположении духа. По всему его телу тек пот, пальцы скользили по струнам, аккорды не зажимались, в горле пересохло, а он никак не мог заучить песню. Ментор же сидел и неусыпным взором ястреба смотрел на своего подопечного.
Возможно, если бы Гийом попросил закончить урок раньше, то месье Арно (а именно так звали ментора) и сжалился бы, но гордость не позволяла ему унижаться. И он только закусывал губу, когда пальцы в очередной раз срывались с некрасиво бряцающих струн.
И сейчас Гийом мрачно посмотрел на лютню, которую он считал орудием пытки. Подушечки пальцев немилосердно саднили, и мальчик с тоской думал о предстоящих занятиях фехтованием. Интересно, он хотя бы сможет взять меч в руки?
- И долго вы будете еще фальшивить, молодой человек? - недовольно посмотрел ментор на Гийома.
Ногарэ только пожал плечами. "Сколько еще эта пытка будет длиться?" - обреченно подумал мальчик.
- Я не знаю, месье Арно, - честно признался он. "Наверное, до конца света", - мысленно продолжил Гийом, мечтая расколотить лютню о стену, а лучше - о голову ментора.
- Еще раз, - вздохнул Арно.
Гийом обреченно посмотрел на лютню и снова заиграл.
- Когда часы делящая планета вновь обретает общество Тельца, - начал Ногарэ, - природа видом радует сердца...
Ментор только возвел глаза к небу, показывая, что это никуда не годится. Но что мог сделать Гийом? Повторять один и тот же сонет он уже устал, а пальцы немилосердно болели. Как назло, время текло безумно медленно; казалось, этой пытке не будет конца.
А расколотить лютню о голову ментора хотелось все сильнее и сильнее.
Наконец, пытке пришел конец - месье Арно приказал Гийому продолжать, а сам вышел куда-то.
Стоило двери захлопнуться за ментором, как лютня полетела в угол, а сам Ногарэ распахнул окно и перегнулся, пытаясь понять, можно ли отсюда сбежать не через дверь. Стену обвивал плющ, по которому в принципе можно было спуститься вниз. Именно это Гийом и осуществил, не медля.
Но когда до земли оставалось где-то четыре фута, нога мальчика соскользнула, и Гийом, не сумев удержаться, упал. Если бы Ногарэ не успел извернуться, словно кошка, и упасть на живот, ничего хорошего его бы не ждало, но ему, как обычно, повезло.
Однако, попытавшись встать, мальчик зашипел - на левую ногу было невозможно наступить. "Только этого еще не хватало! - зло подумал Гийом. - Попасться месье Арно сейчас было бы крайне неразумно".
Ногарэ оперся о стену и подождал, пока боль слегка утихнет. Когда стало возможно хотя бы ходить, он осторожно похромал в сторону ручья, который был в половине лье отсюда. Уже пройдя почти полпути, Гийом спохватился, что надо было захватить книгу, иначе сидение у ручья будет пустой тратой времени. Но возвращаться обратно не хотелось, да и к тому же, лучше уж так, чем играть на лютне под строгим взглядом месье Арно. Вот в этом точно не было никакого смысла - ну кому в здравом уме может понадобиться умение играть на лютне и, тем более, слагать стихи? От возмущения Гийом даже фыркнул.
Примерно через полчаса показался ручей. Ногарэ попытался ускорить шаг, но снова зашипел от боли и отказался от этой идеи. Похоже было, что фехтование все-таки придется пропустить. И тем обиднее было, что он забыл книгу - сидеть в комнатах было практически невозможно, к тому же, от духоты у Гийома почти сразу начинала болеть голова.
Заметив у самой воды огромный плоский камень, мальчик облегченно стянул с себя рубашку, швырнул ее на траву и залез на камень, щурясь от яркого солнца.
Несмотря на то, что была уже середина августа, Ногарэ все еще был бледным, как будто все это время просидел где-то в подвале, что было не такой уж и неправдой, потому что почти все свободное время он проводил за книгами у себя в комнате. Худоба его также поражала - он мог служить ходячим пособием по анатомии - что было тем удивительнее, ведь Гийом питался регулярно. Но он был высок, пожалуй, даже слишком высок для своего возраста – ему редко давали меньше четырнадцати - но рост не компенсировал худощавость, а наоборот, лишь подчеркивал ее.
Внезапно Гийом поймал себя на том, что насвистывает уже порядком надоевшую мелодию. Ногарэ мотнул головой, словно пытаясь выкинуть из памяти мерзкую песню, но это было бесполезно – память у него всегда была очень хорошей.
Жара мешала думать, и Гийом прикрыл глаза, блаженно подставляя лицо горячим солнечным лучам.
Похоже, пригревшись на солнце, Ногарэ заснул. По крайней мере, когда он с трудом разлепил глаза, солнце уже клонилось к горизонту.
Гийом с трудом слез с камня – тело затекло и не хотело слушаться. Нога уже почти прошла, по крайней мере, он мог нормально ходить.
Одеваясь, Ногарэ пытался придумать, что его ждет за то, что пропустил почти все занятия. По всем вариантам выходило, что ничего хорошего.
Тяжело вздохнув, Гийом с видом обреченного на смертную казнь поплелся обратно. На недостаток фантазии он никогда не жаловался, поэтому в красках представлял свою дальнейшую судьбу. «Сбежать и податься в тамплиеры, что ли? - мрачно подумал Ногарэ. – Да кто ж меня только примет». Хотя идея была заманчива.
Самым обидным было то, что завтра все начнется заново – и мучения над лютней, и желание расколотить ее о голову ментора или, на худой конец, сжечь.
Гийом вздохнул – в ближайшие несколько лет не было никакой возможности деться куда-то от этой бессмыслицы, которая все равно не сможет пригодиться. По крайней мере, так думал сам Ногарэ