Кот Лесной
4. Скучные мысли
Я смотрю на мрачную опухшую морду дома и пытаюсь проследить сквозь стену: вот она поднимается по лестнице (в этом доме лифт не работает, даже если бы работал, она бы всё равно пошла пешком). Лестница там очень грязная, это сквозь стену видно. А ведь она босиком. Вот она у двери. Скребётся - звонка, скорее всего, нет. Или всё-таки жмёт звонок. Я пытаюсь представить, какие у неё родители. На кого из них она похожа? Отодвигает рукой вопросы и падает на диван. Нет, она ведь всё-таки девушка - она идёт в ванную, изучает своё отражение в зеркале, потом включает воду и, пока наполняется ванна, снимает платье. Через ноги, я думаю…
- Никак, дело плохо?…
- Никак, - тупо откликаюсь я.
Нет, это даже не мне было сказано. Коренастый мужичонка снова наклоняется над мусорным контейнером и почти сливается с ним. Штаны такого же цвета. Мусора, какого же ещё. И не жарко ему, вон даже куртку нацепил. Мне очень жарко. Возле её дома даже скамейки нет. Где, интересно, тусуются по вечерам бабульки? Да, тут всё сурово, никаких бабулек. К тому же, у меня болит шея. Мне почему-то кажется, что она живёт выше третьего этажа. Поэтому я стою, запрокинув голову, и листаю взглядом окна: вот сейчас кто-то мелькнет. Но дом дрыхнет. Сиеста.
читать дальшеЯ запомнил. Это сразу на выходе из парка. Но! «Выхода нееет». Или лучше вот: «Выхода нет!» Да, именно так поёт Александр Васильев. Там восклицательный знак. Но мягко. Мягкий восклицательный знак, ага.
Мой дом недалеко. Удивительно, что мы с ней раньше не пересекались. Я живу в пятиэтажной сталинке.
У нас перед каждым подъездом разбит палисадничек и выставлены скамеечки, засиженные старушками. Вот сейчас меня равнодушно щупает этот рыбий взгляд. Помните миф из книги Куна, что-то связанное с Горгоной Медузой. Там ещё был остров, а на острове жили три сестры. Ну, не чеховские девушки. Слепые. Ещё и старухи, по-моему. У них был один глаз на троих. Они его передавали друг дружке. По очереди. Так вот: когда я прохожу между двумя скамейками, у меня такое чувство, будто они передают этот самый глаз. Только невидимо как-то. А иначе - попробуйте объяснить, почему они смотрят на меня по очереди? Никогда не мог поймать хотя бы два взгляда одновременно. К слову, взгляд у них у всех одинаковый - пыльный.
На скамейках сидят и старички. Но знаете что - в старости, как и в самом раннем детстве, люди очень похожи между собой. В смысле пола.
Вот вы бы смогли на глаз отличить мальчика от девочки когда им до года-двух? Я - нет. Однажды мы ходили в гости к маминому бывшему коллеге. Они тут же разбудили и притащили своего младшего отпрыска. Можно ведь было сказать: познакомьтесь с нашим сыном / дочерью, если уж так приспичило похвастаться перед нами, что они ещё не вышли из детородного возраста. Это ведь человек всё-таки, есть у него какое-то место в семье? Но нет. Пол ребёнка так и остался для меня загадкой. Дитё звали Женей, что не решало проблему. Его воткнули за стол как основную тему для разговора. Должен же я был как-то его называть. Весь вечер я лавировал между «лапочка», «чудо», «прелесть», “ангелочек” (вас ещё не стошнило?) Хозяйка пищала от гордости, хозяин пыхтел. Апогей апофеоза наступил когда мне дали подержать это сокровище и оно пинало меня в живот, а я стоял прямо и улыбался. Мазохист я, что ли, или просто вежливый мальчик.
Не люблю вежливость. Наверное, потому, что она хорошо мне удаётся и я знаю, что всё это лицемерия. Это не опечатка - именно лицемерия. Слово типа фантасмагория, демагогия. А у меня вот лицемерия. Понятие такое. Это то, в чём живёшь. Среда обитания, вот. Да вы же знаете, сами такие, чего уж там.
Так вот: очень старые люди точно так же не имеют пола. Смотрите, слова «старьё», «старичьё» - это ведь «оно». И для вещей, и для людей.
Поэтому я даже не знаю, кто сидит на скамейках у подъезда. То есть знаю - старость.
«Девочка с глазами из самого синего льда станет под огнём пулемёта», - это я уже поднимаюсь по лестнице. А кстати, у неё глаза какого цвета? Не зелёные, не серые. Рыжих с голубыми глазами я вообще только в фильмах видел. Карие у неё глаза. Странно почему кожа такая светлая.
А когда мы возвращались тем вечером из гостей, мать очень хвалила ребёнка, только тоже почему-то называла его лапочкой, а не мальчиком или девочкой.
- Дружная состоявшаяся семья. Все вместе. А мы? А у нас? Я женщина прежде всего…
Знаете, я иногда зацикливаюсь на одном слове и разминаю его, пока не забуду, что оно означает. А потом свежим глазом смотрю, что получилось. «Состоявшаяся» - это как слипшаяся, склеившаяся, слежавшаяся, сложившаяся. Затхлостью повеяло, правда?
А отец кивал:
- Да, хорошая семья у твоего одногруппника.
- А с моего потока вообще все очень хорошо по жизни устроились (с вызовом). И, смягчившись:
- Мне бы так хотелось еще детей.
Мать многовато выпила. Иначе поняла бы, что городит вздор. Я ведь здесь. Её сын. Разве этого мало? Разве детей считают: ещё-уже, много-мало? Женщины сами не знают, чего хотят. Но постоянно хотят чего-то. Мама хочет ещё детей, чтобы было кем командовать. Я ведь уже не ребёнок. Это зело хреново. Для неё. Она частенько жалуется на мою «неуправляемость» и «переходный период». Этот переходный период у меня сколько себя помню. Скажите, прикольно, постоянно находиться в пути. Знать бы только куда. Мать спросить, что ли. Она всегда всё знает. Круто ей.
читать дальше: www.proza.ru/2009/08/13/976 / не читать дальше Продолжение следует.