После жизни

[Al Hakim]

Отключат датчик, принимающий извне,
И что свершится дальше, не проверить.
Нам предоставят шанс самим измерить
Все изменения. И вам. И даже мне.
Там, говорят, горит ярчайший свет
И ангелы поют, и пахнет мятой.
Рассказы эти сбивчивы, невнятны…
Вам… мне придется разгадать секрет.
Жаль, что его другим не объяснишь:
Все субъективно, индивидуально…
Мы все туда уйдем. Ну что ж, нормально,
Не страшно говорят. Как будто спишь…

Фотоавтор: Sergey P. Iron

@темы: фотостихия, Стихи

---

Путь к Дао. Часть первая.

[Enare]

Писал мой хороший друг, мне пришло в голову что надо поделиться.

Я всегда хотел знать,
Какая рыба в океане плавает быстрее всех.
БГ

* * *
Я настолько привык к темноте, что едва не ослеп, когда они включили яркий свет. Потребовалось около пятнадцати минут, чтобы мои глаза перестали болеть и еще около секунды, чтобы я увидел стекло.
Снова стекло. С самого рождения я вижу этот мир через стекло.. Я, мои покойные родители, родители моих родителей, родители родителей моих родителей... Но я не хочу рассказывать вам ту "холденколфилдовскую" муть о моем трудном детстве. Достаточно сказать, что иногда менялись надзиратели, иногда менялись мои соседи по камере, но стекло оставалось неизменным и так же неизменно было мое желание выбраться на волю. Когда я спрашивал у кого-нибудь из своих: "Почему мы всегда по эту сторону стекла и никогда по другую?", мне отвечали "Так надо." Иногда мне казалось, что мы зараженные смертельным вирусом мутанты и поэтому нас изолировали, но больше всего мне нравилось думать, что мы избраны из тысяч других, таких же как мы, для какого-то научного эксперимента. Признаюсь, мне льстила эта мысль и несмотря на свое более, чем плачевное положение, я пытался находить утешение в ней.
Поэтому, когда мои глаза привыкли к свету и я снова увидел стекло, я ни капли не удивился.
Нас привезли сюда утром. Я давно потерял счет дням, поэтому даже приблизительно не могу назвать число, но судя по жаре и растворившемуся в ней запаху осени, пробивающемуся сквозь щели нашей тюрьмы, был август. Помимо стекла я увидел высокий потолок, яркие лампы наверху (те самые, которые чуть не ослепили меня) и кучу камней на полу. В левом углу зачем-то находился макет афинского Парфенона такой величины, что там свободно бы поместилось десять таких, как я. Я так и не понял, зачем он здесь нужен.
Прошло около пяти дней. Еду подавали по звонку в строго определенное время - в шесть часов. В одиннадцать отключали свет : я уверен в этом, потому что сквозь стекло видел циферблат настенных часов. Кроме еды и наблюдением за часовыми стрелками здесь развлечений не было. Иногда они включали телевизор, но там показывали одну хреновню.
Помимо меня, трех моих братьев и четырех незнакомых парней, которых везли с нами и которых я принял за снобов, в этой камере обитал Джо.
Джо был самым старым из всех, кого я когда-либо видел. Как это не странно, но его абсолютно не интересовало ничего из того, что происходит за стеклом. Он предпочитал одиночество и лишь иногда я ловил на себе его отрешенный взгляд и мне казалось, что я слышу как размеренно и спокойно текут в его голове мысли. Когда я спросил: "И давно ты здесь?" то в ответ услышал "Всю жизнь". После этого, глядя на него, я часто задавался вопросом: он перестал надеяться, или вообще никогда не надеялся?
В первый же день я попытался поговорить с ним об этом.
- Послушай Джо, у тебя никогда не было мысли сбежать отсюда?
- Зачем? - я могу поклясться, что удивление, промелькнувшее в его глазах, было искренним.
- Затем, что это тюрьма! Любому живому существу свойственно стремление к свободе.
- Истинное достижение - это освободиться от того, что свойственно человеку.- он устремил свой взгляд за стекло, - Я здесь. Они там. Я свободен. Они нет.
- Свободен?! - я готов был ударить его, - Ты же полностью от них зависишь! Ты даже жрешь по их команде!
Джо загадочно улыбнулся:
- Это они так думают.
Больше я от него ничего не добился.
Что касается тех четверых ребят, про которых я подумал, что они снобы, то с ними произошла презабавная история. Однажды, утром одного из этих до тошноты однообразных дней, к стеклу подошла одна из наших тюремщиц и после минуты сосредоточенного и вдумчивого молчания, изрекла:
- Джон, Джордж, Пол и Ринго.
Всё. Больше никаких объяснений, просто с этой минуты этих четырех парней называли только так и никак иначе. Сначала мы пытались над ними подшучивать, что-то типа "Эй, ребята, спойте "Yesterday" или "Никто не любит Ринго!", но потом поняли, что поводов для шуток мало. У нас отобрали волю и лишили права выбора, так теперь ещё и над своими именами мы стали не властны. Они пытались сопротивляться, пытались сделать вид, что ничего не произошло, но все понимали, что мы всего-лишь марионетки в руках людей за стеклом и вся наша жизнь всегда будет протекать согласно их сценарию.
Джо пытался их утешить:
- Имя, которое может быть названо, не есть постоянное имя.- но кроме меня его никто не услышал.

* * *
Однажды, во время еды, я решил получить у Джо ответ на вопрос, который интересовал меня с самого начала моей истории.
- Эй, Джо, зачем здесь это? - я кивнул на макет Парфенона в углу.
- Там живет Чистильщик.
Если беседуешь с Джо, нужно набраться терпения и быть готовым к тому, что слова он цедит в час по чайной ложке.
- Кто такой Чистильщик?
- Чистильщик большой, - когда Джо не сыпал цитатами китайских философов, создавалось впечатление, что он - умственноотсталый, - Чистильщик чистит.
Я вспомнил дурацкий фильм Ренни Харлина про некоего Чистильщика и решил пошутить:
- Он убирает места преступлений, да?, - я попытался спародировать голос Сэмюэля Л. Джексона, - «Это грязная работа. Но кто-то должен её выполнять...», да, Джо?
Джо как-то странно на меня посмотрел и я уже пожалел, что затеял этот разговор.
- Пожалуй.
Лучше бы он ответил цитатой - мне было бы спокойней.
* * *

Вскоре, помимо нас, "ливерпульской четверки" , Джо и таинственного "Чистильщика"здесь появилось еще трое. Парней звали Сэсил и Граф Лестер, девушку - Елизавета. Я усмехнулся: одержимость людей за стеклом Англией была очевидна, и со дня на день я готовился стать Черчиллем или Доктором Ватсоном.
Но мне и моим братьям не стали давать имена. Видимо, нас было слишком много и мы были слишком невзрачны. Когда люди за стеклом снисходили до обращения к нам, то нас называли порядковыми числительными. Я был Третьим.
Иногда, особенно ночью, когда я не мог заснуть, я начинал думать о символике числа три. Почему Третий я, а не кто-либо другой? В мировой культуре число три это совершенное число, поскольку при его разделении сохраняется центральная точка равновесия. Существует множество тройных форм: трискелион, трилистник, китайские триграммы, трезубец, три молнии, геральдическая лилия, трехлапые лунные животные, символизирующие фазы Луны, божественная Троица в христианской религии... Можете меня за это осуждать, но несмотря на мою ненависть к людям за стеклом, я чувствовал себя несколько уязвленным, потому что где-то в глубине души я жаждал стать частью этой системы и сама идея о моём так называемом отличии не давала мне покоя.
* * *
Первым умер Джон. Ещё вечером мы заподозрили неладное: бедняга все время держался в стороне и едва ли прикоснулся к еде. А наутро мы увидели, что он лежит на спине, а его глаза уже успели помутнеть. Я никогда не забуду эти глаза. В них застыла такая квинтэссенция страха, боли и безнадежности, что у всех нас мурашки пробежали по коже. Мы толком ничего не успели понять, как они забрали его. Сквозь стекло мы слышали шум воды и обрывки разговоров, что-то вроде "Еще один сдох" и "Для стерильности".
Стерильность! Они все там на ней помешаны. Нас пичкают лекарствами, десять раз за день чистят наше стекло, а теперь еще посадили здесь эту ползучую зеленую дрянь, которая сразу же разрослась на полкамеры. Она должна была способствовать сохранению микрофлоры, но поспособствовала лишь тому, что ночью Граф Лестер запутался в ней и чуть не задохнулся.
Этой же ночью я проснулся от того, что услышали громкое чавканье. Остальные тоже проснулись и начали с интересом оглядываться. Придурки! Они думали, что им снова дали пожрать, однако я чувствовал что-то неладное. Чавканье раздавалось из того самого угла, где стоял "Парфенон". Мы посмотрели туда и увидели Чистильщика. Он выбрался из своего убежища и теперь ел. Я уже было успокоился, подумав, что Чистильщик днем не хочет есть с нами и ждет, пока мы уснем, чтобы наконец набить брюхо. Но внезапно я увидел, ЧТО он ел и меня парализовал ужас. Этот чертов маньяк из "Парфенона" убил и теперь жрет одного из моих братьев: то ли Первого, то ли Второго. Треск ломающихся костей подтвердил мои опасения.
Все молчали и только Елизавета без остановки шептала:
- Мы же ничего не можем сделать, да? Он ведь больше нас? Мы не можем помочь? Он ведь просто чистит, да?
Мне захотелось сделать ей больно, чтобы она заткнулась, но она продолжала причитать.
Страх куда-то ушел и его место заняла ненависть. Я обернулся и увидел совершенно спокойный взгляд Джо. Его, казалось, абсолютно не удивлял тот факт, что это чудовище обгладывает кости моего брата.
- Действуй, осуществляя недеяние.
- Заткнись, Джо, - только и смог пробормотать я.


автор: Кат

@темы: Проза

---

Бархатный сезон

[Al Hakim]

На темных улицах осенней Ниццы, где пахнет морем и воркует страсть,
Ее любовь на третий день нашлась, и сразу поспешила объясниться.
Их дом потом стонал четыре дня, судачили на пристани соседи,
Старик из Рима обзывал «lacetti», как было принято у них в краях.
А ночью дом напротив замирал, прислушиваясь к томным стонам
За коваными прутьями балкона; никто не спал – ни стар, ни мал.

Бурлила кровь и изгибался стан, толчки случались медленней, но резче,
Вином обычно начинался вечер, и полдень был еще немного пьян.
А ночью, в свете ярких фонарей, когда душа и окна нараспашку,
Забыв надеть белье, одеть рубашку, она рвалась из тесноты дверей.
И замирала улица тогда; соседи, прикрываясь занавеской,
Тайком рукоплескали бурно пьеске, шептали: «О! Вот это да!»

Любовь была до боли хороша, бесстыдство замирало в долгом стоне,
Сквозь череду безудержных агоний рвалась в протяжном выдохе душа,
А после выплеска тягучих, томных струй, сверкнув углями раскаленных глаз,
Она, прелестно сделав реверанс, послала всем воздушный поцелуй…
И улыбались сморщенные лица, а молодежь смеялась в кулаки –
Такие вот осенние деньки и ночи на Ривьере, в Ницце.

Фото: Руслан Лобанов

@темы: Стихи

---

Михаил Гридин - Убить дракона сломанным мечом - Ч. 3

[Shokona]

3.
-Дяденька лыцаль, дяденька лыцаль! – Услышал сэр Фитцель, когда они с Итке проезжали по улицам Швамбурга. А надо сказать, что днём они понравились ему намного больше, чем ночью: широкие настолько, что помои, вылитые из окна второго этажа с одной стороны практически не доставали до другой, некоторые даже были замощены камнем, а не досками (что было редкостью в Страннхолде). Благородный сэр придержал коня и позволил оборванному и босоногому мальчишке лет шести догнать себя.
- Что?
- Ой, а ты и плавда лыцаль?
- Да, я самый настоящий рыцарь, - гордо кивнул сэр Фитцель и вздёрнул подбородок. – Я - сэр Фитцель Горндонский.
- Ух, ты! А дай мне свой меч поделзать, на позалуста!
- Шёл бы ты отсюда,.. мальчик. – Сразу нахмурился рыцарь и тронул коня. Его голову вдруг посетила необычная мысль: – "Они тут все сговорились, что ли? Вчера мужики буквально требовали показать им тот самый клинок, который отрубит голову проклятой ящерицы, еле отвертелся, так теперь и этот туда же". (А просьбы эти, между тем, имели чисто практическую направленность: местные жители смотрели на рыцарский меч и определяли качество стали – ведь если рыцарь погибал в бою с драконом, а случалось такое нередко – дураков-то всегда пруд пруди – то ящер забирал себе только золотые и серебряные побрякушки, выгребая из своей пещеры всё ненужное железо, которое и собирали предприимчивые швамбургцы и, в зависимости от степени оплавленности, продавали либо новым охотникам на дракона, либо на сувениры, либо на лом. Соответственно, цены на эти три категории рознились довольно сильно. Известен, например, случай, когда один и тот же меч "ходил" биться с драконом шестнадцать раз, прежде, чем был переплавлен.)
- Дяденька лыцаль, дяденька лыцаль!
- Ну, чего тебе ещё?
- А хочешь, я угадаю, куда ты едешь?
- Ну, угадывай, что ж с тобой сделаешь…
- Ты едешь Чайника убивать!
- Правильно. А теперь, иди, играй.
- Дяденька лыцаль, а хочешь, я тебе дологу показу?
- Ну, покажи.
- Пять медяков.
- Куда тебе столько? – Опешил тот. - Ты ж вон, какой маленький!
- Не, я больсой узе! – Он встал на цыпочки и даже надул щёки. – Во, какой!
- Мой сьер, - подал голос Итке, - а, может, действительно нам стоит нанять проводника?
- Ну, держи, малолетний вымогатель, - сэр Фитцель достал кошель, отсчитал медяки и протянул ребёнку, - а теперь, веди.
Западные ворота оказались окованной сталью калиткой, наскоро прорубленной в каменной стене. Рядом стояло угрюмое помещение стражи с затянутыми решёткой окнами. Рядом с ним маялся дурью утроенный наряд и вскоре сэр Фитцель понял, почему.
- Стойте на месте! – Услышали путники зычный голос стержанта – высокого плечистого мужика с алым пером на шлеме и алебардой. – Кто такие?
- Сэр Фитцель Горндонский с оруженосцем.
- Что-то я таких не припомню… Клюк, сбегай к капитану!
Сэр Фитцель побагровел и наконечник его копья упёрся в кадык стержанту.
- Клюк! Стой, не надо никуда бежать! Я вспомнил. – Копьё тут же вернулось в исходное положение, а потом рыцарь положил его поперёк седла. (чтобы никто не дай святой Берендикт, не убежал!)
- Уже лучше. – Гордо произнёс рыцарь. – Откройте ворота.
- Сэр, прежде чем покинуть Швамбург Вы должны заплатить пошлину.
- Какую ещё пошлину??? – Возмутился Итке, - мы платили вчера, когда въезжали в город!!!
- Всё правильно. – Пояснил стержант, предусмотрительно спрятавшись за стеной щитов своих людей. – Вчера вы заплатили въездную пошлину, а сейчас должны заплатить выездную.
- И сколько мы должны заплатить? – Поинтересовался Итке.
- Серебрушка с коня, полторы с всадника и десять медяшек за мальчишку, итого пять с половиной серебряных.
- Это… это… - у Итке не хватало слов, чтобы выразить своё возмущение, - это хуже, чем грабёж!!! На входе мы заплатили две с половиной! Как это объяснить?
- Приказ мэра Швамбурга.
- Да будь ты неладен вместе со своим мэром!!! -Рыцарь открыл кошель, пересчитал деньги и обнаружил, что после вчерашнего загула в кошельке осталось всего пять серебряных и двенадцать медных монет…
… Две медяшки изредка позвякивали, когда при тряске попадали в один и тот же угол кошеля…


Дорога за стенами оказалась спокойной: тишь, да гладь.
Лёгкий весенний ветерок шелестел молодыми листьями, весенние птахи вовсю радовались жизни, стараясь донести её, эту свою радость до всех своими песнями (что очень раздражало чувствовавшего себя быком, которого ведут на скотобойню, сэра Фитцеля). Сама тропка тоже оказалась довольно-таки наезженной – видимо, не соврал трактирщик о том, что рыцари, приехавшие по голову дракона здесь довольно частое явление. От скуки благородный сэр даже стал предаваться разным мыслям. И особенно часто мысли его возвращались к дракону…
Как-то так получилось, что до этого сэр Фитцель, считая свою миссию совершенно не выполнимой, даже не задумывался о том, как же победить этот чешуйчатый источник бизнеса. Теперь же всерьёз обиженный недоверием и пренебрежением местных жителей, он мучился в раздумьях.
...В одной старой-престарой крестьянской легенде говорилось о том, что огромный дракон в одиночку осаждал целый замок. Так продолжалось пока однажды ему в глотку перед тем, как он выдохнул огонь, не попали булыжником из катапульты. Крылатый подавился своим собственным пламенем и сгорел...
"Нет, - подумал сэр Фитцель, - это как-то не по-рыцарски".
...Сэр Перрегнор заставил дракона преследовать себя в пещерах и когда тот влез настолько глубоко, что уже не смог не только развернуться, но и вообще двигаться, рыцарь стал наносить удары, уколы, порезы и через неделю дракон издох от кровопотери...
"Это тоже не то, что нужно, - решил рыцарь, - ведь, во-первых, сэр Перрегнор знал эти пещеры как свои пять пальцев, а во-вторых, его доспехи были покрыты гномьей огнеупорной смесью, стоящей сейчас на рынке баснословные деньги".
...В битве в Туффском ущелье дракона истыкали стреломётными снарядами, как подушечку для игл и он рухнул прямо на боевые порядки орков и троллей, понизив их боевой дух настолько, что они почти не сопротивлялись и были разбиты в рекордно короткий срок...
"И это не то, ну где тут взять стреломёты?"
...Рассказывали ещё, что какой-то лучник сумел подстрелить гада, когда тот был занят тем, что сжигал город, стоящий на сваях посреди озера, попав отравленной стрелой в уязвимое место брони, туда, где на пузе выпала чешуйка ("...Хм… а это ещё неизвестно, правда ли..."), говорят, ему про этот драконий дефект рассказал севший на плечо дрозд...
"А вот это уж точно бредом сумасшедшего попахивает: где это видано, чтобы дрозды разговаривали и, тем более, чтоб тупая птица разбирались в таких вещах".
...Согласно легенде, один из древних героев по имени Гидернест загнал дракона в реку, где тот и утонул...
"Но здесь даже ручейка нет, не то, что реки, в которой мог бы утонуть целый дракон".
...Северный же герой Зииигурд, укрываясь за щитом от драконьего пламени, подошёл вплотную к дракону и отрубил ему язык, коим тот направлял пламя. И когда ящер выпустил следующую струю, она сожгла его самого...
"Нет, мне это тоже не подойдёт. - Подумал сэр Фитцель, глядя на свой деревянный щит с гордым гербом, который даже стрелу не остановит, не говоря уж о струе драконьего пламени. - Как же его убить? Нет, наверное, это всё-таки не возможно".
Его верный оруженосец Итке тоже искал способы усекновения драконьей головы.
...Дождаться, когда змей залетит в своё логово, завалить вход огромным камнем и дождаться, когда гад издохнет от голода, а затем придти и спокойно отрубить ему голову...
А если у пещеры не один выход? К тому же, у нас нет времени дожидаться.
...Сбросить камень на самого выползающего из своей пещеры дракона...
Это ещё бабушка надвое сказала, что крепче: камень или башка. Где гарантии?
... Положить перед входом в пещеру отравленную коровью тушу, подождать, пока сожрёт и сам подохнет в страшных корчах...
А что, если не подохнет?
...Забить в пол пещеры острые колья и когда дракон будет выползать - он распорет себе брюхо...
Нет, он наверняка заметит их... Да и вообще, кто будет этим всем заниматься? Правильно, Итке. А надо оно ему? Правильно, нет!
А у мальчика-проводника было всего два варианта развития событий.
Первый: рыцарь увидит дракона, храбро, но глупо бросится на него с копьём наперевес и будет зажарен.
И второй: увидев дракона вживую, рыцарь задаст стрекача, даже не став с ним связываться.
Время, однако, показало, что все они ошибались...


За очередным поворотом сэр Фитцель и Итке увидели площадку с зёвом пещеры на другом конце. Вокруг рассыпаны горы щебня, на которых белели кости. Из самой пещеры время от времени вырывались клубы дыма, что говорит о том, что хозяин дома.
- Всё, мальчик, ты выполнил свою работу, можешь идти. - Сказал рыцарь и опустил забрало.
- Холосо, дяденька лыцаль! - Важно кивнул малец.
Он отбежал немного и спрятался за крупным валуном, чтобы не пропустить самое интересное и чтобы было, что потом рассказывать соседям.
- Итке!
- Да, мой сьер!
- Помоги мне слезть с коня.
- Сию секунду, мой сьер!
Итке подставил спину, чтобы благородный рыцарь смог использовать её как помост и он тотчас же стал на неё всем весом. Спина прогнулась почти до земли, выдержала (ведь ей такое было отнюдь не впервые – за время службы у сэра Фитцеля Итке проходил такие процедуры как минимум, дважды в день, он говорил всем, что это очень помогает в профилактике радикулита). Рыцарь грузно встал на землю и, опустившись на одно колено, стал истово, брызжа слюной, молиться святому Берендикту и осенять себя святым крестом:
- О, святой Берендикт, покровитель рыцарей, к тебе взывает верный слуга твой, сэр Фитцель Горндонский! Помоги мне одолеть чудище богомерзкое, придай побольше храбрости сердцу моему, твёрдости руке моей и крепости - мечу моему! А уж я тебя не обделю: в каждом городе тебе свечу ставить буду, долю двадцатую от сокровищ драконьих в монастырь твой пожертвую и всю жизнь молиться тебе одному буду! Только дай знак, что не оставишь меня в час трудный!..
Рыцарь устремил взор в небо, но ничего не изменилось.
- Две двадцатых!
Небеса продолжали игнорировать его молитвы.
- Три!
В этот момент из-за горы появилось солнце (ну, просто время ему пришло уже начинать клониться к закату, вот оно и вышло) и лучи его осветили унылую площадку.
"Это - Знак, - подумал сэр Фитцель, - пора!"
- Итке! – Встав с колен, позвал он.
- Я здесь, мой сьер!
- На коня.
- Сей момент, мой сьер!
- Мой щит! – Оказавшись снова в седле, он вытянул левую руку, и оруженосец надел на неё украшенный кукишем щит.
- Копьё, мой сьер? – спросил предупредительный оруженосец.
- Изыди, искуситель! Разве ты забыл, ЧЕМ я должен убить его?! Рог давай! - И Итке вложил его во вторую руку.
- Ну, я ж как лучше хотел, мой сьер…
Он выехал на середину площадки и протрубил в рог. Тишину разорвал какой-то хриплый звук, внезапно перешедший в писк. Рыцарь смутился и убрал рог.
- Я – Тюльпан, великий и непобедимый! – Тут же раздался громовой голос дракона, вдобавок, усиленный эхом. - Эти горы и всё их серебро принадлежат мне! Кто посмел потревожить мой полуденный сон?
- Я, сэр Фитцель Горндонский, предлагаю тебе сдаться на милость мою! – Выкрикнул рыцарь, до которого уже дошёл смрад из драконьей пасти.
- Ты что, издеваешься, жалкий человечишка?! - донёсся из пещеры грозный рык.
- Тогда я вызываю тебя, дракон, на бой до смерти! В конце останется только один!
- Жди, иду уже! - ответил огнедышащий змей и добавил: - Как раз сегодня не обедал ещё...
За те две - три минуты, которые прошли до явления дракона, сэр Фитцель передумал много чего, но так и не придумал ничего лучше, чем честно, по-рыцарски атаковать его и встретить свою смерть или победу верхом на коне.
Дракон медленно и лениво выполз наружу и прищурился против света, чтобы получше рассмотреть дерзкую букашку. В холке он был раза в два выше рыцаря, сидящего на коне, алая чешуя сияла на солнце. Клыки его были размером с добрый кинжал, а когти на могучих лапах – с двуручный меч. Несмотря на то, что был он уже стар, двигался по-прежнему легко и грациозно. Страшный противник, но отступать некуда.
Драконьи глаза, между тем, привыкли к дневному освещению и он уже смог без помех рассмотреть своего противника. Увиденное заставило его растянуть пасть в ехидной ухмылке:
Маленький пузатый человечек сидел верхом на испуганно косящемся в его сторону коне. В левой руке человечек держал щит с изображённым на нём кукишем (дракон был уже старым и зрение уже не то, что в молодости, но всё же не узнать этот незамысловатый знак было нельзя), ветер развевал когда-то пышный плюмаж его шлема…
- Пришёл твой смертный час, дракон! Во славу прекрасной Гундёвы!
Сэр Фитцель вынул обломок из ножен и попытался поднять коня на дыбы, чтобы картинно броситься в атаку. Однако, перепуганное животное слушаться при виде огнедышащего ящера упорно не хотело: конь поджал хвост и стал медленно пятиться назад, под прикрытие спасительных камней, игнорируя просьбы, команды и даже удары шпорами.
Дракон же набрал полную грудь воздуха, но, увидев, что этот "отважный рыцарь" к тому же пришёл на битву СО СЛОМАННЫМ МЕЧОМ, вместо клубов негасимого драконьего пламени, из груди его вырвалось облачко пара, и он… заржал.
- Стой, погоди! Дай отсмеяться, ха-ха-ха! – он протестующее протянул лапу в сторону рыцаря.
Он всё смеялся и смеялся, не в силах остановиться.
- Нет, ты подожди.. а-ха-ха-ха! Дай отдышаться! – Тюльпан лежал на земле, поддерживая передними лапами своё объёмистое брюхо, и бился в истерике. – Вы подумайте, пришёл н-на битву со сломанным мечом! Ха-ха-ха! Ты б ещё копьё поломал, а потом на турнир ехал! Чем же ты мне голову рубить-то будешь? Ха-ха-ха!
Рыцарь то краснел, то бледнел, но вдруг понял, ЧТО нужно делать.
Благородный сэр храбро взмахнул тем, что осталось от его меча, и срезал часть своего собственного плюмажа, чем вызвал новый взрыв оглушительного хохота.
- Что он делает? – спросил мальчишка-проводник у Итке, благоразумно убравшегося с поля битвы с первым же писком рога.
- Не знаю, - отмахнулся тот, во все глаза, наблюдая за хозяином.
- Он всегда так сражается?
Но этому вопросу суждено было остаться без ответа.
А сэр Фитцель в это время вытянул руку с обломком вперёд и снова дал шпоры коню. Обезумевшее от страха перед драконом животное скакать вперёд упорно не хотело и рыцарю пришлось долго вынимать левую ногу из стремени, переносить её через спину пятящегося коня… но в этот раз рядом не было спины верного оруженосца и рыцарь свалился на землю как башенный котёл, когда его снимают с крюка над очагом и катят по дороге на речку, чтобы помыть. При этом штаны его порвались с громким и неприличным треском.
Дракон уже даже не махал крыльями, но его оглушительно-хриплый смех по-прежнему раздавался перед пещерой.
Избавившись от всадника, конь с истошным ржанием умчался в сторону выхода из ущелья. Итке попытался поймать его, но жеребец и не заметил схватившую его за уздечку руку и протащил её обладателя по земле лицом вниз, пока у него не хватило ума разжать пальцы.
Увидев такую картину дракон, сумевший было успокоиться, снова заржал со всхлипами и подхрюкиваниями. Слёзы его превратились уже в приличную лужу на земле.
- Как же ты в атаку пойдёшь, если даже встать не можешь? – Надрывался великий и непобедимый.
Рыцарь с завидным упорством продолжал пытаться встать на ноги. ("Помочь ему, что ли?" – подумал Тюльпан.) Когда это ему, наконец, удалось, сэр Фитцель поднял забрало и хлебнул свежего воздуха. Увидев его блаженное лицо, Тюльпан засмеялся с новой силой. Рыцарь опомнился и стал ме-е-е-едленно, но угрожающе надвигаться на лежащую в луже собственных слёз древнюю рептилию. Та даже не делала попытки подняться и прекратить его мучения.
Да, он смотрелся сейчас очень грозно: пыхтящий от усердия, напряжения и раздражения толстяк-рыцарь с остриженным плюмажем и обломком меча. У несчастного дракона уже не было сил смеяться (за триста лет его жизни никто и никогда его ещё ТАК не смешил) и он лежал на земле, выдыхая дым из усеянной клыками пасти.
Когда рыцарь добрался до лужи, он поскользнулся и шмякнулся на задницу, разбрызгав практически всю воду. Вода эта оказалась очень горячей, практически кипятком, и рыцарская задница была вовсе не в восторге от погружения. Рыцарь со вскриком неожиданности аж подскочил, но не сумел удержаться на норах, снова плюхнувшись в воду. Это стало последней каплей: ящер вдруг схватился за сердце и умер (Предположительно, от разрыва сердца, но кто ж его знает, как было на самом деле). При этом с морды его так и не сошла ядовитая ухмылка.
Так погиб Тюльпан, дракон с Синих гор, от руки бесстрашного и благородного сэра Фитцеля Горндонского.


Увидев это и осознав, ЧТО только что произошло на его глазах, мальчик со слезами побежал домой.
- А-а-а! Мамочки, они Чайника убили!
Рыцарь хмыкнул, но ничего не сказал.
Удостоверившись, что всё именно так и есть и дракон мёртв, сэр Фитцель снял, наконец, шлем и свистнул Итке.
- Найди телегу, нужно же сокровища вывозить на чём-то. И коня моего тоже найди.
- Да, мой сьер! - он вскочил на свою клячу и скрылся за поворотом.
Когда он вернулся, сэр Фитцель, громко ругаясь, отрезал голову чудовища. Бронированная шкура поддавалась неохотно и к тому моменту, когда он закончил, лезвие было абсолютно тупым. Так же рыцарь отсёк когти зверя, дабы украсить свою башню и срезал большой кусок шкуры со спины, чтобы заказать кожевнику плащ. Он принципиально не стал вытирать клинок и латы, и драконья кровь оставила на металле проплавленные разводы.
Итке где-то умудрился найти телегу и смирного конька, с интересом и определённым страхом (а вдруг притворяется, гад? От них, драконов, всего можно ждать!) поглядывающего на ещё тёплого ящера. И оруженосец начал сносить на телегу драконьи сокровища.
- Итке, найди мне меч, чую, он мне сегодня ещё пригодится...
- Да, мой сьер!
Вскоре он принёс сеньору замечательный старинный меч с инкрустированной драгоценными камнями рукоятью. Оба они залюбовались и зацокали языком, глядя на отражения света от древнего клинка.
- Прекрасный клинок, Итке! - Одобрил рыцарь и сунул егоза пояс.
- Рад стараться, мой сьер! - Расплылся в улыбке тот.
Через пару часов Итке закончил и сверху на золото они и сэром Фитцелем положили голову Тюльпана.
Рыцарский конь нашёлся почти сразу: он вспомнил, что он боевой дисциплинированный жеребец, поэтому ждал за соседним поворотом, преспокойно щипал редкую весеннюю травку и делал вид, что ничего не произошло. Благородный сэр "вскочил" на него и вместе со слугой, севшим на козлы, отправился в сторону города.
Однако на выходе из ущелья их уже ждали: толпа горожан с дрекольём возбуждённо гудела, но моментально замолчала, увидев рыцаря и телегу. Рыцарь взял в руку меч, и самоцветы сверкнули на солнце. Раздалось восхищённое "О-о-о!". Из рядов швамбургцев. вышел трактирщик.
- Эй, благородный сьер! Оставьте нам сокровища и можете уходить!
- С чего бы это?
- Вы разрушили нам бизнес. Это компенсация.
- Ратке, кузен! - подал голос Итке, - ты что? Опомнись! Мы же спасли Швамбург от ужасного дракона!
- А ты помалкивай там! Ты всегда был странным, Итке, а теперь, видать, совсем с ума сошёл! Весь город жил за счёт Чайника, а теперь его нет. Нам грозит голодная смерть!
- Зарабатывайте на жизнь честным путём! Сейте, пеките, куйте... Как и все.
- Но мы не умеем...
- Так учитесь! Вот вы думаете, отберёте у нас золото, и всё будет прекрасно? А когда оно закончится? Что будет?
Мужики зачесали в затылках.
- Ну, не знаем...
- А я вас скажу: вам придётся голодать потому, что СЕЙЧАС вы не хотите трудиться. Не теряйте время зря, учитесь жить уже сейчас! А ещё, скажу вам по секрету, в пещере дракона лежит яйцо. И, если захотите, можете воспитать из него рабочего дракона или боевого.
Мужики опять зачесали затылки, посовещались и собрались расходиться, остался только Ратке.
- Стойте, погодите! И вы ему поверили? Он просто не хочет отдавать нам золото!
- Ратке, твоя алчность давно стала притчей во языцех. Не показывай её лишний раз. Видишь, люди понимают, что так нельзя.
Ратке плюнул на землю, развернулся и ушел, а сэр Фитцель и Итке продолжили свой победоносный поход.
В дороге они не спали, а сторожили телегу, к тому же, решили не искушать жителей деревень, расположенных вдоль дороги. Поэтому она заняла не два, а целых три дня. Но на рассвете четвёртого сэр Фитцель увидел на холме башню Горндон в лучах солнца.
- Слава тебе, святой Берендикт! - Сказал сэр рыцарь, - мы дома.
- Да, мой сьер, мы дома.
Через полчаса они въехали во двор. Там благородный сэр позвал старшего сына и приказал перенести содержимое повозки в сокровищницу, оставив на месте только трофейную голову, а сам отправился спать, наказав разбудить себя пополудни.
В полдень Итке разбудил своего господина и тот после сытного обеда поехал к королю. Король, как обычно, сегодня устраивал пир.


Слуг, что, в общем-то, не удивительно, не было - никто не упускал возможность поесть с королевского стола, поэтому трофей они тащили сами. Дойдя до пиршественного зала, сэр Фитцель остановился, чтобы перевести дух.
- А я могу - услышал он из-за двери голос сэра Ланшалотта, - циклопа болотного кинжалом заколоть!
- Да-а-а-а! - Одобрительно закричала челядь.
В этот момент Итке со скрипом распахнул двери и в зал вошёл сэр Фитцель в забрызганных драконьей кровью латах и с натугой швырнул на середину зала голову.
- А я УБИЛ дракона с Синих гор вот этим! - И рванул из ножен обломок.
На несколько секунд все замерли, а потом раздался небывалой силы (ведь ещё никто не представлял каких-либо доказательств доблести своей, ограничиваясь пустой похвальбой) восторженный рёв оруженосцев и слуг.
- Да-а-а-а-а! Слава ему, слава!
Все остальные рыцари после этого заявления были вынуждены молчать.
А Его Величество, оторвавшийся от своего привычного занятия, смотрел на сэра Фитцеля.
- Мы поздравляем Вас, сэр Фитцель Горндонский с великой победой и в награду жалуем право пристроить к донжону башню половинной величины. (Такого подарка ещё не делали никому, и значимость сэра Фитцеля взлетела до небес, ведь теперь он из ничем не выделяющегося рыцаря, каких сотни, стал обладателем второй - после короля - по размерам башни а Страннхолде.)
- А Вам, сэр Ланшалотт, мы имеем сказать вот что: у Вас есть две недели, чтобы принести голову циклопа. Слуги, дайте ему кинжал!
Сэр Ланшалотт печально посмотрел на всученный ему нож, и, кликнув оруженосцев, вышел из зала. Ведь до Китакских топей целых пять дней пути...

"Хоть таким образом удаётся заставлять этих оболтусов совершать подвиги и поддерживать престиж Страннхолда". - Подумал король Шпендрик и улыбнулся в бороду.


Михаил Гридин aka IceDragon Санкт – Петербург
23– 26 марта 2009г

© Copyright: Михаил Гридин, 2009

@темы: проза, Михаил Гридин

---

[ErikaF]

Кейс

Опасный квартальчик для разных отбросов.
Прокуренный бар, чуть почище помойки.
Часы шепчут: "Полночь", а местные косо
Посмотрят опять на мужчину у стойки.

Наверное, псих, раз одет во всем белом.
В руках - даже кейс идентичного цвета.
Следит за часами и выглядит нервным,
Весь бледный, как будто пришел с того света.

Вдруг дверь распахнулась. Вошел кто-то в черном.
Его тут же Белый окликнул из тени,
И Черный сел рядом, чертовски довольный,
И крикнул: "Двойную текилу!" бармену.

- Опять опоздал! - произнес тихо Белый
И кейс протянул: - Он нам больше не нужен.
Начальство решило закрыть это дело.
Они не подходят. Чем дальше, тем хуже!

И Черный взял кейс, приоткрыл - хватит взгляда,
Но тут же захлопнул и бросил на стойку.
- Начальство сказало: Нам тоже не надо!
Ты сам посуди! Ну, куда нам их столько?!

Они замолчали, не веря друг другу.
Не знали, как быть, но в итоге решили.
С минуту шептались о чем-то на ухо,
А после ушли, только кейс свой... забыли.

Но бармен начало беседы подслушал,
Схватил этот кейс, прошептав: "Будь, что будет!",
Открыл второпях и внутри обнаружил
Листок, на котором написано "Люди".

(с) Deacon

@темы: Deacon, Стихи

---

[RhiSh]

Посвящается Арону, Рианнон и всем живущим и призрачным паладинам огня.

Паладины огня... Это то, что мы знали всегда:
Кто подарит нам ветер, когда божества не хранят?
Кто коснется плеча, когда нет ни меча, ни коня,
И найдет, и удержит, всегда возвращая назад.

Паладины мечты... в ураганах - звездой-маяком
Неизменно светя - чтобы мы успевали на свет
Ты не видишь лица, да и голос тебе незнаком,
Только это - тот голос, в котором ты слышишь ответ.

Паладины любви... вот и всё, разве нужны слова?
Или просто улыбка, и просто костер и рука
Подойди. Посмотри. В его взгляде - туман и трава,
И дороги, и солнце. И радуга. И облака.

Паладины огня... и пути, и полетов во сне
Это те, кого ждешь, это те, кто спускается вниз
И живет среди нас, предпочтя свое небо земле,
Чтоб вершины и ветер - всем тем, кто тоскует о них.

@темы: RhiSh, Стихи

---

Расскажи мне о водах своей планеты

[Redricus]

Расскажи мне о водах своей планеты,
О бездонных темных снах океанов,
Исчезающем в глубине красном цвете,
Холодных объятьях морских туманов.
Расскажи мне о стылом утреннем солнце,
О звездах колючих зимних ночей.
О том, как лето однажды вернется
В холодные воды вечных морей.
Расскажи мне о небе высоком и чистом,
О солнечных бликах на кромке прибоя,
О тех, кто к тебе отчаянно близко,
Кто в бурю и в штиль был рядом с тобою.
Расскажи о тенях бирюзовых атоллов,
Мерцаньи планктона в соцветьях кораллов,
Об острых камнях вдоль белеющих молов,
О том, как строился первый корабль.
Расскажи мне о ласковом утреннем бризе,
Лагунах, что нежатся в солнечном свете,
О песнях русалок и их капризах.
Расскажи мне о водах своей планеты.

@темы: Стихи

---

Здесь холодно и часто мерзнут пальцы

[Ветер, который сказал мяу]

Там Тулуза сдана, здесь завален экзамен (с) Канцлер Ги

Здесь холодно и часто мерзнут пальцы,
На кухне подгорает старый ужин.
Виконту на неделе девятнадцать,
Виконт болеет - он слегка простужен.

Он помнит имена, забыв про лица.
Во сне считает не овец, а башни.
Да только вот ему все чаще снится,
Минувший день и век икс раз вчерашний.

И сгрызена луна, как сыр, мышами,
Глядит в окно. Виконт талдычит даты,
Меняя всех - врагов, друзей - местами,
Понять пытаясь, кто был виноватым.

Виконта называют даже психом,
А он смеется - он привык, наверно.
И что, что псих? Зато хотя бы тихий.
И что, что псих? Зато умеет верить.

И он вернется - не сейчас, так завтра.
И, тихо прошептав себе: "Я дома",
Промчится босиком по мокрым травам,
Увидев всех - друзей, родных знакомых.

@темы: Ллаэлас, Стихи

---

Про одну далекую планету

[Redricus]

Снится фиолетовое небо.
Память меняет реальность. До дрожи.
Так не похоже
На облачность Марса. На ветреность Геба.
Но океан проникает под кожу.

Вечность.
Световые годы
Между тобой и мной
Беспечность - войти в эдемские воды
Глупость - остаться собой

Хрупкие стекла под толщей воды
Где-то внизу - небеса и сады
Где-то вверху абсолютный ноль
Выше. Выше. Лети со мной

Холодные тонкие пальцы
Куда ты?
В глубины? Ввысь? На Землю? Останься.
Когда-то
Кем-то другим. Вернись.
Память меняет реальность. Здесь.

Ты слышишь шепот далеких морей?
Где буйствует дикий соленый ветер
И мы с тобою одни на свете
В волнах притяжения, в кольцах огней

Мерцание вод под второй луной
Тихие всплески. Глухой прибой
Ты знаешь. Ведь знаешь,
Что я за тобой
В вечность дорогой звездной, земной

Бесконечное море
С неба лишь дождь. Холодный до дрожи
Помнишь, когда-то ты говорил:
Из всех планет и белых светил
Только Эдем проникает под кожу?

@темы: Стихи

---

[Эрри Тош]

Вечные слова
Ничего не значат.
Смысл в них только,
Если рядом ты.

Снятся мне сны,
Музыка, вода..
Сердце стучит,
От чего так больно?

Хочу жить - вольно.
Чувства небывалой глубины..
Не ценятся слова.
В любовь не каждый верит.

В слезах за руку держит,
Смеется с тобой свободно.
Уйти имеет силы..
Любовь - не каждому дана.

@темы: Aura

---

Тулуза

[Ветер, который сказал мяу]

Пульс стучит в висках, словно барабан,
И трубит герольд в золотую медь.
На холсте плаща кровь от жутких ран.
Через час - рассвет, можно не успеть.

А вино горчит, как плохой дурман,
И не мной был сказан последний тост.
Пульс стучит в висках, словно барабан,
На губах застыл глупый мой вопрос.

А стоит ли вообще за что-то драться и куда спешить?

Шпоры бьют бока загнанных коней.
Где найти нам путь, как теперь успеть?
Гибнуть сам послал ты своих друзей.
Как теперь от них отвести нам смерть?

Ты смеешься и страшен твой оскал,
Всех их защитить не хватает сил.
Ты молился зло, Господа ты звал,
Но не слышал он, как ты попросил

Не дать погибнуть тем, кто жить достоин мирно, без войны.

Ставкой стала жизнь - не твоя, так их.
Только победить здесь никак нельзя.
И своей души тебе не спасти.
Так отдай ее черту ты не зря.

Так пришпорь коней, и помчимся мы,
Чтоб успеть к рассвету к своим стенам,
Чтоб спасти друзей, вытянув из тьмы.
А потом не будет здесь места нам.

Мы ушли из мира на заре весны, сожгли мосты все.
Оставив за спиной теперь ненужный груз земных страстей.
Мой пеплом путь покрыт, ваш путь же лепестками выстлан.
Но нам, мессен, теперь не место на земле, среди людей.

@темы: Ллаэлас, Стихи

---

Колокола

[Enare]

Из петлицы достану звезду
И швырну высоко в небеса.
Прислонюсь жарким лбом к стеклу,
Да закрою на миг глаза.
Надо мною цветет рассвет,
Отводя от ворот беду.
Но в ладони сжимаю кастет.
Кровь в виски. Стою тихо. Жду.
Вдалеке где-то проблеск реки
И кружит тополиный пух…
Эх… не пишутся нынче стихи
И уже не поется вслух…
Только птица кружит надо мной
Ее крик, словно хриплый стон.
Апогей моей жизни земной –
Слышу я колокольный звон.
Белый камень и арочный свод,
Запах ладана всюду стоит.
И мне кажется чудо вот-вот
Наш Отец подарить мне решит…
Но свинцом оковало глаза,
Я сползаю по гладкой стене…
Там у входа вьется лоза…
Только нет туда хода мне…
Медный звон – мой последний набат.
Я сижу на сырой земле
И вернуться назад был бы рад,
Чтобы вновь умереть по весне.
Храм стоит на холме у воды
Охраняя память времен.
На иконах морщин борозды,
Да исчезло пара имен.
Медный гул оглашает храм
Вот так с давних веков звонят
На посту своем колокола,
У гнилых деревянных врат.

@темы: Стихи

---

Свобода

[|Mirt]

свобода!
вы знакомы с этой девочкой? она маленькая и жестокая, у нее короткий ежик каштановых волос, и она ненавидит даже звук слова "обязательства". Веселая и одиночка, все меняется в зависимости от ее настроения, и только попробуйте не уследить за ним!
вы знакомы с той прекрасной длинноволосой русалкой? у нее волосы похожи на волны, такого же цвета... она всегда держит слово, и ее тоже зовут свобода. она любит шумные вечеринки, и часто ее путают с другой, называю До... хотя не будет об этом, они все не любят когда их путают.
а там вдалеке, видите? и ее имя такое же, как и у сестер впереди. но она ненавидит людей в целом, и всегда одна. вы проходили мимо домов и слышали вой с их крыш? думаете это ветер? ах, наивные! это она, зовет к себе, кличет. даже свобода не может быть одна, но она слишком гордая чтобы это принять.
а что вы так смотрите? я могу рассказать вам про многих своих сестер. повезло же родиться мальчиком, да еще и последним... что? какой бантик?.. а это еще одна сестра развлекалась, у нее волосы переливаются, словно радуга, я не успеваю за всеми следить, и кто-нибудь обязательно то ленту в волосы вплетет, то брошку на одежду приколет. а я должен быть строгим, я же мужчина! ну что вы смеетесь?.. я, между прочим, старше их всех, а то, что родился последним... это у вас важно, а у нас каждый знает, что ни одна сестренка свобода не сможет обрести действительной Свободы без меня.
ну вот. еще один человек погнался за мечтой. мне пора, сударь. эта свобода черная как ночь, и многие считают ее душу проклятой, но она чиста как снег, как каждая из них. люди не всегда могут понять их, а я должен знать каждую, и утешить. прощайте... как мое имя? меня называют Крыльями. и не смотрите так удивленно. когда-то Свобода была одна, и меня свой облик по желанию людей, как я сейчас меняю себя по желанию сестер. теперь же, подчиняясь их мелочности, она распалась, ее много, и каждая другая. она отреклась от чего-то, пожертвовала собой, чтобы выжить. прощайте. я спешу, крылья не даются без Свободы, а что вы можете дать этим девочкам, чтобы они полюбили вас?

@темы: Проза

---

Отрывок из письма

[Enare]

Как Вы, милая? Все ли гладко
На чужом для меня берегу?
Вы здоровы ли? Все ли в порядке?
Ах, помилуйте, мысли в бреду.
Я хотел рассказать Вам о жизни,
О своем бытии где-то здесь.
Я остался, как прежде не признан,
Я почти израсходован весь.
Под ногами пустая дорога,
Вьется дальше, маня за собой.
Сделал шаг - и уже за порогом…
Оставляя зачем-то покой.
Как бы знать-то что может случиться?
Может быть, и остался б у Вас.
Бьется в грудь перепуганной птицей,
Выставляя нутро напоказ.
Здесь туман и осеннее солнце,
Здесь промерзшая за ночь земля.
Держат так, что нет мысли вернуться,
Этот дождь и туман. И, конечно, же я…
Вспоминаю с печалью и горем,
Что оставил Вам полный набор:
Вас, себя, и немножечко боли.
И полуночный наш разговор.
Ах, простите, простите, простите…
Что-то я о себе, о себе…

@темы: Стихи

---

Ведьма

[Цепной Бес]

Ведьма

Тускнеет и гаснет дня яркий свет,
Ты словно волчица глядишь ему вслед.
Люди тенями ныряют во мрак,
Уносят в себе обреченности знак.
Герои мечтают ворваться в твой дом,
Чтоб сталью прервался отчаянный стон,
Но не одолеет волшбу ни один,
Тебя в ночи Темный уж ждет господин.

И нету покоя цепному псу,
Что помня о воле скулит на луну.
А ветер рокочет: «Беги же, беги!»
Как жаль, что свобода давно позади.

Тебя зовут ведьмой, клянут и бранят,
Но быть твоей жертвой они не хотят.
Сверкает решимость во взглядах врагов,
Ведь каждый их них на убийство готов.
Твой мрачный хозяин невиданно строг,
Он души невинных берет как оброк.
Но стоит ослушаться лишь один раз,
Ты с жизнью расстаться получишь приказ.

Но так бывает иногда,
Что ты сгораешь от стыда.
И пусть грозит тебе беда,
Вдруг исчезаешь без следа.
Ты не покажешь никогда
Как льются слезы изо льда,
Хотя соленая вода
Не даст ни блага, ни вреда.

@темы: Стихи

---

Полет

[Цепной Бес]

Полет

«Кто тянется к звездам,
На камни падет,» -
Сказал мой знакомый
И тихо живет.
А я хочу правды
Понять простоту,
Измерить глубины,
Познать красоту.
Никто не сумеет
Меня задержать
До края земли
Я могу добежать.
Меня убеждают:
«Так скоро сгоришь,
Здоровьем бесценным
Ты не дорожишь».
«Но это не важно! -
В ответ говорю:
Коль вспыхну кометой,
Всем свет подарю».
Есть в сердце сомненье,
О нем я молчу.
А вдруг не успею,
Все то, что хочу?
Однако как вспомню
Природы магнит,
Что сладкой свободой
В объятья манит,
То все забываю
И в пропасть лечу.
Я – вольная птица,
Мне все по плечу!

Кто-то идет, кто-то бежит,
Кто-то поет, кто-то молчит.
Одним нужно пламя, другим хладный лед,
Но каждый душою стремится в полет.

@темы: Стихи

---

Сонет о молве.

[Bandrui]

Молва - служанка Зависти,
Сварливая старуха.
Как любит сыпать гадости!
Сама слепа и глуха.

Она за жертвой следует,
Как овод за коровой,
Она тебя уродует,
Пятнает снова, снова...

Ты встань с колен и развернись,
Рассыпься смехом звонким!
Ты в мир прекрасный устремись,
Молву оставь подонкам.

То из удел,
То их предел.

@темы: Стихи, Сонеты, Vassa

---

Синие птицы.

[Bandrui]

По китайской мифологии у Госпожи Персиковой Горы (нечто вроде богини любви и счастья) слугами были три синие птицы...

Синие Птицы.

Три синие птицы-
На крылья зарницы-
Слетелись ко мне
В загадочном сне.

Пропели сестрицы
Про две небылицы
О темном коне
И пряной луне.

Загадка из песни
Была интересней,
Когда поутру
Нашла по перу.

И хоть предсказали
Любовь без печали,
Не верила я,
Боясь, как огня.

Глаза не смыкая,
Полночи пряла я.
Раздался тут вдруг
Загадочный стук.

Лишь дверь отворила
Меня озарило
Свеченье огней
Причудливых фей.

Здесь конь темной масти.
В волшебной я власти.
Предстал их король,
Исчез дом родной.

«Я ждал тебя вечность.
Минув бесконечность,
Ты снова со мной.
Так будь мне женой!»

Под куполом лунным,
В сиянье ажурном
Чудесной звезды
Обвенчаны мы.

песня. музыка роко-барокко)

@темы: Vassa, Стихи

---

...

[Эрри Тош]

Яшмовый замок высится в небе
Истинный путь познал я всецело
Рождается в хаосе чудо высоких законов
Истина зиждется в сокровенном учении
Три мира есть снаружи и внутри
Шесть стран пределов не имеют
Закон пути правленья таен
Иллюзий множество ты постигнешь
Сжимая меч со звездным опереньем
Я в пять адов спускаюсь в одиночку
Великое снисходит в подземелье
Чтоб только всех живых существ спасти

@темы: Aura

---

Моя милиция.

[Bandrui]

Внимание!

1)Я всегда пишу только правду. А данное стихо-предел откровенности. Тут есть грубые выражения, да уж не взыщите. Я называю вещи своими именами.
2) Стихотворение написано сегодня в 4-5 утра. Это вылился мой гнев, совершенно справедливый.
3)Здесь нет постоянного ритма. Это специально задумано. Главное - слова. На этот счет у меня есть своя теория (а может мне это только кажется). Она будет изложена в примечании.

Моя милиция.

Эх, Русь кабацкая!
Гуляет адская
На соседней даче.
Вот так удача!

Гуляет проклятая,
Милиция шлюшная,
Одутловатая,
До водочки ушлая.

Громко забавятся
Подружки пьяницы.
И не стесняются.
Во всю развлекаются.

Бедные дачники.
Эх, неудачники.
Все ночи маются,
Днем пресмыкаются.

И перед кем же?

Пред этим быдлятником,
Стадом развратников
Дурных пациентов,
Психушки клиентов.


А Русь это терпит кроткой матроной...
Таких вот уродов, шлюшек в погонах.
Они ж - издеваются,
Она же - смиряется
И утопает в этой грязи.
Ну
почему??
Мне
Объясни!

Примечание: как-то так складывается, что вся моя гражданская лирика верлиберно-ломанная.
По моей теории, новая мысль, новая интонация-новый ритм. Этот хаус, который я описываю, воплощается хаусом формы. А при художественном чтении это хорошо обыгрывается.

Прошу критики мысли и теории.

@настроение: опять мерещутся кишки на люстре

@темы: Vassa, Стихи